сразу выдаст имперскую принадлежность. Доспех же поколения ниже от агрессивного силового поля не защитит никак.
Взмахнув несколько раз мечом – рассекавшим воздух с хищным свистом, я осторожно деактивировал силовой клинок, а после – опасливо держа безжизненную теперь рукоять, выключил и поле щита. Отложив в сторону потерявшее мягкое сияние оружие – превратившееся в две скромные железки, я задумался.
Теперь необходимы знания и умения в фехтовании. Мое натренированное тело было способно с ними справиться – но загвоздка в том, что у меня не было возможности подключиться к разгонной капсуле. До сих пор – по настоянию Мальозы, я числился без вести пропавшим, и именно с этим был связан мой внешний вид и замотанное лицо. Из находящихся на базе септиколийцев о том, что я жив, знал только капитан Харрис, которому как оказалась доверяла генерал-губернатор, и техник-сержант Гвинкайн, которому в свою очередь доверял капитан. Не знаю, что за дела связывали этих двоих с Элезейд, но видимо достаточно серьезные – если оба общались со мной, выполняя распоряжения Мальозы – прекрасно при этом понимая, что в случае проверки сознания и верхних слоев памяти могут загреметь если не под трибунал, то под суд офицерской чести точно.
Именно поэтому Гвинкайн не смотрел мне в глаза – у мастер-сержанта, служившего уже больше двух десятков лет, стандартный визор заменяли глазные импланты. Даже разговаривал он со мной осторожно – несмотря на то, что таксеть у него была с активированной тенью, согласно данных которой он работал сейчас за личным терминалом над докладом о потерях бронекавалерийского эскадрона, мастер-сержант все же не задерживался на мне взглядом.
После того как я подтвердил Гвинкайну производство трех сотен силовых мечей и щитов, направился на выход из ремонтных мастерских – чувствуя, как противно прилипает ткань мундира к мокрой от пота спине. Открывая дверь, ведущую в коридоры, предназначенные для перемещения высших чинов – были у джаргов и такие, едва не столкнулся с Элезейд. Губы леди были плотно сжаты, в глазах застыло странное выражение.
- Что случилось? – невольно вырвалось у меня.
- Ты закончил здесь? – поинтересовалась Мальоза.
Отвечать не стал, лишь кивнул. Генерал–губернатор махнула рукой, и быстрым шагом двинулась прочь. Я, едва поспевая за ней, двигался следом – не делая попыток догнать и поравняться плечом к плечу. Да и вид сзади открывался весьма интересный – особенно при воспоминании о том, что произошло сегодня ночью.
От мимолетных взглядов на бедра леди меня отвлекло приближение дверей лифтовой кабины. Погрузившись в которую, мы проехали далеко вниз и оказались на жилом уровне. На выходе из лифта уже ждали стражники личной охраны генерал-губернатора, обступившие нас со всех сторон. Здесь шаг мне пришлось ускорить, и в сопровождении клонов – неимоверно широких в тяжелой броне, мы пошагали по жилому этажу. У одной из безликих дверей Мальоза остановилась и приложив ладонь к замку, распахнула створку, проходя в жилое помещение.
Ричи висел у стены, на вбитом в стену металлическом штыре. Тонкая бечевка перехлестывала его шею, подогнутые голени лежали на полу. Когда-то белоснежное лицо кавианца было серым с черными прожилками вен, а безжизненные, обычно красные глаза потемнели. Длинный багровый язык вывалился из распахнутого в беззвучном крике рта, а на посмертной маске застыл ужас.
- Он сам? – негромко поинтересовался я, подходя ближе.
Перевернутая койка лежала рядом, постельное белье из грубой ткани было раскидано по полу. Доспех призрака стоял в углу помещения, а на Ричи была черная униформа. Для того, чтобы удавиться, ему пришлось завести веревку под высокий воротник.
- Спрыгнул сам, - произнесла Элезейд.
- Расскажи пожалуйста все то, чего я не знаю, - попросил я, избавляя кавианца от веревки на шее и накрыв его простыней.
- Я попросила его объяснить, при каких обстоятельствах он покинул десантный челнок после того, как вы приземлились в моей резиденции.
- Объяснил?
- В подробностях, - кивнула Мальоза.
- И что рассказал?
- Признался, что всю жизнь очень боялся умереть. И в твоем лице увидел угрозу для своего существования – и в момент, когда таксеть показала твою смерть, он – видя, что не сработала система жизнеобеспечения, предпочел не предпринимать никаких действий.
- Молодец какой, - кивнул я задумчиво. – Но не очень понимаю, почему его боязнь была связана со мной?
После того, как Мальоза более подробно рассказала о жизненном пути кавианца – который выложил ей все без утайки, и мотивах, побудивших его снять с меня визор - оставив умирать, я вздохнул. Надо же, каких тараканов носил с собой этот молчаливый паренек.
- Ты говоришь, что он сам прыгнул, - спросил я Мальозу.
- После нашего разговора я рассказала ему о перспективах. И он решил искупить…
- А какие перспективы?
- Полевой трибунал и казнь через повешение. Он ведь бросил тебя на смерть.
- Но таксеть ведь не давала задание даже на извлечение моего блока.
- Это важно? Он ведь понимал, что ты жив.
- Но формально ведь он действовал без нарушения каких-либо правил, кроме…
- Кроме морально-этических норм и общечеловеческих законов, - холодно произнесла Элезейд.
- Да. Это серьезно, - покачал я головой, вспоминая банальное «справедливости нет». – Так как он в веревке-то оказался?
- Я попросила его не покидать жилой уровень, ожидая момента, когда можно будет его отправить во Вторую Гвардейскую и отдать под трибунал. Сегодня к нему зашел один из слуг, и рассказал об обычае среди каргарианцев совершать ритуальное самоубийство в знак сохранения чести, описав несколько способов. Веревку твой солдат сам достал, с кровати тоже самостоятельно прыгал.
- А это? – показал я на каменную стену с проплавленным отверстием, в котором торчал грубый металлический костыль.
- Подобрал где-то, - покачала плечами Мальоза.
- Есть нож? – поинтересовался я.
Необходимо было извлечь блок Ричи, а без таксети и возможности личной идентификации процедуры это быстрая, но достаточно грязная и неприятная.
- Зачем? – удивилась просьбе генерал-губернатор.
- Достать нейроблок, - пожал я плечами, в свою очередь с недоумением посмотрев на Элезейд. Но – явно сдержавшись, она вышла в коридор и вернулась с парадными оружием одного из телохранителей. Это был непривычно изогнутый - на манер кукри, длинный кинжал, без каких-либо украшений.
Приняв оружия, я, периодически морщась, освободил Ричи от
