Это был серьезный удар для моего рассудка. Сам не знаю, как я выстоял. Если уж леди Меламори Блимм начинает читать наизусть стихи Хуана Рамона Хименеса, чьи шансы подписать контракт с каким-нибудь издательским домом Ехо, мягко говоря, невелики… Честно говоря, падение неба на землю показалось бы мне куда менее неожиданным событием.
«Это не я придумал, – наконец сказал я. – Только не пугайся, леди, их придумал один из самых великих поэтов того мира, где я родился. Но если бы ты не прочитала мне эти строчки, я бы их вряд ли когда-нибудь вспомнил. Странно, как они могли тебе примерещиться? Говоришь, просто крутятся у тебя в голове?»
«Крутятся, – сокрушенно сообщила она. – И мне от этого здорово не по себе, если честно. Знаешь, я даже подумала, что это ты решил попрощаться со мной таким замысловатым способом, с тебя бы сталось».
«А я действительно хотел устроить тебе некое подобие прощальной сцены, – согласился я. – Но не потому, что внезапно решил, будто скоро умру, или исчезну, или просто больше никогда не пришлю тебе зов, – ничего в таком роде. Просто сегодня я занялся приведением своих дел в порядок – так уж сложилось. И вроде бы уже уладил все, что следовало. Но мне показалось, что я еще должен поговорить с тобой, сам не знаю, о чем. Наверное, просто сказать тебе, что мне нравится жить в Мире, в котором есть ты. И что мне ничего от тебя не нужно. У меня больше нет никаких планов на будущее, никаких тайных надежд, что когда-нибудь, через тысячу лет, ты все-таки вернешься, чтобы остаться рядом со мной, – ничего в таком роде. И все же…»
Тут я заткнулся, поскольку у меня никогда не было таланта произносить вдохновенные монологи. Меламори тоже молчала. Неудивительно, на ее месте я бы и сам растерялся. Пауза вышла мучительная, поэтому мне пришлось продолжить выступление.
«Хочешь услышать окончание примерещившегося тебе стихотворения?» – спросил я.
«Не хочу. Мне почему-то страшно, Макс».
«Тебе не должно быть страшно. Не происходит ничего такого, о чем следует тревожиться. Просто я честно стараюсь освободить твою жизнь от своего назойливого присутствия. Не так давно мне пришлось узнать, что я – Вершитель. Это опасная штука, Меламори. Все мои желания сбываются – рано или поздно, так или иначе. Махи Аинти, старый шериф Кеттари, давно говорил мне об этом, но в то время я еще не умел слушать и понимать. Тогда мне показалось, что это – просто его странная манера выражаться. Помнишь, когда-то ты возмущенно утверждала, что я тебя все время к чему-то принуждаю? Теперь я вынужден признать, что ты была совершенно права, хотя я, разумеется, не ведал, что творю».
«Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Безмолвная речь Меламори звучала так тихо, словно она говорила со мной откуда-то из другой Вселенной. – Наверное, я должна сказать тебе спасибо, но пока мне только грустно. И чем же заканчивается это жуткое стихотворение? Давай уж, рассказывай. Как-нибудь переживу».
Ты не сможешь остаться, друг.Я, возможно, вернусь обратно,а тебя ни здесь, ни вокруг.
Я старался сделать свою Безмолвную речь нежной, насколько это вообще возможно, чтобы она не ранила храброе сердце леди Меламори. Уж не знаю, удалось ли мне совершить это чудо. Но думаю – вряд ли.
«Я так и знала, – отозвалась она. – Представь себе, Макс, я знала это с самого начала! Но как этот неизвестный поэт мог написать про нас с тобой? Это какая-нибудь таинственная магия твоего Мира, да?»
«Наверное, – согласился я. – Но что бы там ни сочиняли про нас всякие зловещие колдуны моей далекой родины, мы с тобой еще не раз поболтаем, правда?»
«Я пришлю тебе зов через несколько дней, не раньше, – сказала она. – Сегодня утром я собираюсь отправиться туда, где живут старые буривухи. Все местные герои, во главе с моим великим храбрецом Алотхо, были готовы потерять сознание, когда услышали, что я намерена нанести визит вежливости их пернатым божествам. Сэр Алотхо Аллирох весь вечер бегал по дворцу, громыхал своей знаменитой полусотней связок ключей от покоев Владыки Арвароха и никак не мог решить, что ему следует сделать: грохнуться на пол и вознести мне молитву или просто запереть меня в спальне. Но я твердо решила отправиться в путь. Если уж в свое время мне удалось подружиться с нашим ворчуном Курушем, вряд ли моя физиономия вызовет отвращение у его родственников, правда? Во всяком случае, я настояла на своем и утром отправляюсь в дорогу. Старые буривухи любят жить поближе к людям, так что до их поселения всего дня три-четыре пути. Я проведу там несколько дней, если они разрешат, а потом пришлю тебе зов и все расскажу, да?»
«Конечно», – я почувствовал, как мои губы непроизвольно расплываются в улыбку. Идея была как раз в духе нашей Меламори – простая, очаровательная и слегка безумная.
«Только будь осторожна, – предупредил я. – Если ты действительно подружишься с буривухами, эти смешные белобрысые великаны, твои новые земляки, объявят тебя божеством. Чего доброго, начнут приносить тебе жертвы, воздавать всяческие почести и слагать о тебе ужасные песни. Обычно такие вещи весьма утомительны – это тебе говорит несчастный Владыка Фангахра, совершенно замордованный несокрушимой любовью своих подданных. И мне еще повезло, я, хвала Магистрам, вижусь с ними всего несколько раз в год».
«Хорошо, что я с тобой поговорила, – заключила Меламори. – Знаешь, этот жутковатый стишок больше не звучит в моей голове. Я даже понемногу начинаю забывать первую строчку – стоило только вывалить его на твою лохматую голову. Кстати, а она еще лохматая?»
«Можешь себе представить, да. Я до сих пор так и не выбрал времени подстричься».
Я почти видел, как она улыбается – насмешливо и чуть-чуть печально.
«Приятно слышать, что в Мире есть хоть что-то незыблемое. Тогда я пожелаю тебе хорошего дня и попробую немного поспать. Может быть, теперь у меня получится».
«Святое дело. Хорошей тебе ночи. И передавай привет арварохским буривухам – от Куруша и от меня заодно».
После нашего разговора с моего сердца упал последний камень, которого там, в общем-то, и не было. Разве что тень этого камня, невидимая и неосязаемая, как всякая тень в темноте.
Так что я мог отрывать свой зад от жесткого стула и отправляться в Дом у Моста. Самое время – до заката оставалось не больше часа.
– Закрой форточку, сэр Шурф. Этого парня сейчас унесет ветром, – насмешливо сказал Джуффин. – Ты бы хоть делал вид, что еще ходишь по земле, Макс, а то какая-нибудь сволочь настучит Магистру Нуфлину, будто мы тут вовсю предаемся Запретной магии. Использование служебного положения, и все такое. Мне же потом расхлебывать.
Тем временем Лонли-Локли молча поднялся со стула, подошел к окну и закрыл форточку. Дескать, метафоры метафорами, но если уж сэр Джуффин велел закрыть окно, его действительно лучше закрыть.
Я не то чтобы рассмеялся, но тихонько хрюкнул по этому поводу, а Джуффин только головой покачал – не то изумленно, не то одобрительно.
– Ты и правда в хорошей форме, как никогда. – Шурф вернулся на свой стул и окинул меня внимательным, придирчивым взглядом. – Что ты сделал, Макс?
– Да ничего особенного. Просто заплатил по всем счетам, скопившимся на столе и на сердце, в точности как перед Последним Днем года, – улыбнулся я. – Это оказалось довольно просто – вот что удивительно. Я даже подремать успел. Уснул, сидя на стуле в собственной гостиной, можете себе представить.
– Ну, это как раз несложно. Я могу представить тебя спящим в любой ситуации, даже на потолочной балке, – заверил меня Джуффин. – Спящим и одновременно жующим. Это прельстительное зрелище постоянно маячит перед моим внутренним взором.
– Кстати, а какие блюда сегодня в вечернем меню мадам Жижинды? – невинно осведомился я. – Вы не справлялись?
– Я послал заказ в «Обжору», как только ты вошел в кабинет. Я же знаю, зачем ты ходишь на службу. В твоем понимании Управление Полного Порядка – это такое специальное место, где можно бесплатно поесть.
– Все-то вы обо мне знаете, – вздохнул я. – А ведь в юности я был такой таинственный – самому не верится.
– Сомневаюсь! – фыркнул Джуффин. – Скорее всего, тебя просто окружали люди, не обремененные чрезмерной проницательностью.
– Ваша правда. Именно не обремененные, лучше и не скажешь.
Скорость, с которой сгущались сумерки, не испортила мне ни настроения, ни аппетита. Скорее наоборот. Честно говоря, мне не терпелось взяться за дело.
– Сотофа только что прислала мне зов, – вдруг сказал Джуффин. Он скомкал салфетку и лихо зашвырнул ее в дальний угол кабинета. – Говорит, что зверь просыпается. Вы готовы?
– Разумеется, – усмехнулся я. – Можно подумать, у нас есть выбор.
– Разумеется, у вас его нет, – в тон мне ответил Джуффин.
Лонли-Локли уже стоял в дверях и укоризненно взирал на наши трогательные попытки оттянуть момент прощания с любимыми креслами.
