– Правда? – испугался я. – Но я-то отлично себя чувствую. На этот раз мне даже не жарко. И вообще…
– Да я и сам вижу, что с тобой все в порядке. Но все же предпочел бы отложить беседу до следующего раза. Может быть, у тебя действительно хватит могущества, чтобы справиться с ядовитым ветром моего Мира, а может быть, эта долина просто играет с тобой, как дикий кот с крольчонком, с нее станется. Я уже говорил тебе, что здесь слишком твердый грунт, чтобы я мог позволить себе такую роскошь, как рытье могилы?
– Но как я попаду домой? – спросил я. – До сих пор все было просто. Я спускался с холма и просыпался в своей постели.
Лойсо наградил меня таким яростным взглядом, что у меня волосы на затылке зашевелились.
– Если бы я знал, как отсюда уйти, меня бы здесь уже давным-давно не было. – И тут же обезоруживающе улыбнулся: – Не обращай внимания, Макс. Просто твой вопрос был несколько бестактным, тебе так не кажется?
– Пожалуй, – виновато согласился я. – Вообще-то, я знаю один простой способ, но для этого мне нужна какая-нибудь дверь. И еще темнота. Хотя темнота – это не обязательно. Я же могу просто закрыть глаза.
– Тебе нужна дверь? – заинтересованно переспросил Лойсо. – Будешь смеяться, но в этой долине есть одна дверь. Правда, я сам не могу к ней приблизиться. Когда я иду в ее направлении, оттуда дует ветер. Он уносит меня на край этого мира. Но не за край, увы. Иногда я думаю, что эта дверь – одна из садистских шуток твоего драгоценного Кеттарийца. Вполне в его стиле, насколько я успел его изучить. Но ты-то вполне можешь попробовать.
– Здесь есть дверь?! – я ушам своим не верил.
– Ага. Просто дверь в долине. Дверь и ничего больше, даже стены нет. Именно то, что тебе требуется.
– А где она? – спросил я, поднимаясь на ноги.
– А Магистры ее знают. То здесь, то там. С нею никогда не угадаешь.
– Я бы предпочел, чтобы она была именно здесь, – вздохнул я. – Кажется, у меня не все ладно с ногами. Какие-то они стали непослушные.
– А ты оглянись, – усмехнулся Лойсо. – Она уже здесь, эта грешная дверь. Стоило только пожелать. Хорошо быть Вершителем.
Я обернулся и обомлел. В нескольких метрах от меня действительно маячила дверь, небрежно выкрашенная полупрозрачной красной краской. Я почти с ужасом вспомнил, что именно так выглядела дверь моей собственной комнаты, той самой, где я жил, пока не попал в Ехо. Однажды в мою глупую голову пришла бредовая идея сделать косметический ремонт собственными силами. Я отыскал в кладовке банку красной темперы и успел благополучно изуродовать дверь, оконные ставни и батарею центрального отопления, после чего взял наконец себя в руки и приостановил это кошмарное мероприятие.
– У тебя такое лицо, словно ты увидел собственные похороны, – насмешливо заметил Лойсо.
– Да нет, – улыбнулся я. – Просто эта дверь похожа на…
– Не обращай внимания, она все время выглядит по-разному, но непременно как нечто знакомое. На мой вкус, довольно глупое наваждение. – Лойсо нетерпеливо подтолкнул меня к двери. – Иди домой, Макс. Пока эта грешная долина не передумала.
Я сделал несколько неуверенных шагов по направлению к двери, потом обернулся к Лойсо:
– Не хотите попробовать? А вдруг на этот раз ветер не станет дуть?
– А почему нет? Попробовать – это я всегда готов. Все, что угодно.
Лойсо вскочил на ноги, и тут же мы оба снова оказались на земле: нас свалил с ног ураганный порыв ветра. Я и представить себе не мог, что такое бывает.
– Вот видишь, – горько усмехнулся Лойсо, – этот выход не для меня. Попробуй еще раз, один.
Я с трудом поднялся на ноги и пошел к двери. Ветра не было и в помине, словно недавняя буря мне просто примерещилась.
– Что он действительно умеет, твой драгоценный Джуффин, так это насаживать бабочек на булавки.
Голос Лойсо показался мне бесконечно печальным – голос старого графа Монте-Кристо, который только что окончательно убедился, что ему не светит удрать из замка Иф.
Я остановился и обернулся к нему. Хотел сказать, что я обожаю своего шефа, но ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. Однажды в детстве я сам напакостил подобным образом, чтобы не отставать от приятелей, которые вдруг затеяли коллекционировать насекомых, и до сих пор уверен, что это был самый мерзкий поступок в моей жизни. И еще я хотел сказать, что мы непременно попробуем договориться с этой проклятой дверью еще раз, и не раз, если понадобится! – но вовремя захлопнул пасть. В конце концов, кто я такой, чтобы давать ему обещания? Для начала следовало самому унести отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше.
Так что я только пожал плечами, снова развернулся и затопал к грязно-кровавой деревяшке, которая была моим единственным шансом вернуться домой.
Я закрыл глаза и толкнул эту дверь, как уже не раз открывал двери в темноте. И это сработало. Мгновение спустя мои ноги запутались в пушистых одеялах, которые до сих пор лежат на кровати в спальне на улице Старых Монеток, хотя там уже давным-давно никто не спит.
Я потерял равновесие, бухнулся на четвереньки и тихонько засмеялся. А потом огляделся. В спальне было темно и безлюдно. Экран телевизора, созерцанию которого в последнее время посвящают свой досуг господа Тайные Сыщики во главе с почетным председателем этого секретного киноклуба, сэром Джуффином Халли, в настоящий момент казался чем-то вроде старого тусклого зеркала. В его мутной глубине таинственно мерцало мое искаженное отражение, и ничего больше.
Несколько секунд я просто радовался благополучному окончанию своей незапланированной и, хвала Магистрам, непродолжительной одиссеи, а потом послал зов Джуффину.
«Не знаю как, но я опять выкрутился», – гордо объявил я. И умолк, ожидая ответа.
«Правильно сделал. Было бы довольно глупо с твоей стороны бесславно закончить свое занимательное существование на дне Хурона, – сдержанно ответил шеф. Немного помолчал и наконец спросил: – А где ты, собственно говоря, ошивался целых пять дней, радость моя?»
«Шлялся по притонам, в обществе вашего лучшего друга Лойсо Пондохвы. Представляете, как это весело? – усмехнулся я. А потом до меня дошло, и я взвыл: – Как это – пять дней?!»
«Каком кверху, – огрызнулся Джуффин. – Давай, отрывай свою задницу – не знаю уж, от чего именно ее в данный момент требуется оторвать! – и дуй в Управление».
«С удовольствием», – искренне сказал я. И вприпрыжку понесся вниз по лестнице, ведущей в холл.
Выскочил на улицу, нырнул в лиловые сумерки, щедро разбавленные оранжевым сиянием фонарей, растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, рассвет это или закат. Прислушался к собственным ощущениям и понял, что все-таки закат. Утренний воздух пахнет совсем иначе.
Разумеется, ни одного из моих амобилеров поблизости не обнаружилось, но эта беда показалась мне вполне поправимой. До Дома у Моста отсюда всего десять минут быстрым шагом, а ходить медленно я попросту не умею.
На ходу я послал зов Теххи. У меня были некоторые основания полагать, что минувшие пять дней не стали самым приятным и безмятежным периодом ее жизни. Все-таки на сей раз я не просто исчез неизвестно куда, к чему она уже вполне привыкла. У меня хватило ума устроить лирическую сцену с торжественным вручением прощального подарка, чтобы мало не показалось.
«Теххи, я уже опять есть», – провозгласил я. Глупо, конечно, но это было первое, что пришло мне в голову.
«Вот и замечательно, – отозвалась она. – Вообще-то я не слишком сомневалась, что рано или поздно ты объявишься. Хорошо, что это случилось именно сегодня. У меня все из рук валится, и ночи такие холодные. И вообще, без тебя не очень весело. Ты стал моей дурной привычкой, сэр Макс».
«Именно дурной?»
«Любая привычка – паскудная штука. Но я очень нежно и трепетно отношусь к своим дурным привычкам, так что все в порядке».
«Я приду, как только смогу, – пообещал я. – А если не смогу… Что ж, в таком случае я, скорее всего, тоже приду».
Через несколько минут я несся по коридору, ведущему на нашу половину Управления Полного Порядка.
– Ну вот, я же всем говорил, что тебя ни одно чудовище жрать не станет. А даже если и проглотит по ошибке, его сразу стошнит.
Ярко-оранжевый вихрь по имени Мелифаро чуть не сбил меня с ног. У него имеется совершенно возмутительная привычка повисать на шее утомленного собственными подвигами героя, восхищенно хлопать глазами и говорить гадости – все это, по мнению сэра Мелифаро, полагается проделывать одновременно и с максимальным энтузиазмом.
– Сейчас я тебя проглочу по ошибке, – грозно пообещал я. – В последний раз я питался перед тем, как отправиться на эту грешную рыбалку, и при взгляде на такое количество сырого мяса у меня слюнки текут.
– Сэр Джуффин, этот ваш ужасный заместитель наконец-то стал людоедом, – Мелифаро даже спрыгнул с моей шеи, чтобы безотлагательно донести до шефа эту благую весть.
