— Замерзли?
— Нет.
— А я замерз. Хотите виски?
— Спасибо, сэр. Может быть, потом. Сейчас у меня все в порядке.
Обсохнув, оделись. Затем, постелив на бревна пустые мешки, сели на них. Костер на берегу почти погас; определить, где он, можно было только по искрам. Было видно, как плотогоны переходят на плот.
— Сейчас отойдем, — сказал Танук.
Он не ошибся. Почти тут же плот пришел в движение. Искры, все еще взлетающие на берегу, начали отдаляться. Вскоре пропали совсем.
— Где сойдем? — спросил Танук.
— У Грин-кемпа. Добираться будем вплавь.
— Понятно, — сказал Танук.
— Сколько туда примерно идти? Часа три?
— Часа три с небольшим.
— Сейчас лучше поспать. Если получится. Там, в Грин-кемпе, спать не придется. Сможете спать на плоту?
— Конечно, сэр.
— Тогда давайте. Начинайте первым. Потом посплю я. А вы подежурите. Берите рюкзак — вместо подушки.
Взяв рюкзак, Танук положил его под голову. Закрыл глаза. Минут через десять по положению тела и дыханию Шутов понял: Танук спит.
Около часа он сидел, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к мерному поскрипыванию бревен. Того, что их заметят плотогоны, он не боялся. Обычаи на плотах он знал и знал, что бодрствовать ночью будет только рулевой. Но ему будет не до наблюдений, есть ли кто на носу или нет. Правда, какое-то время на корме горел костер. Но вскоре светлое пятно погасло, и плот продолжил движение в сплошной темноте.
Примерно через час Танук проснулся. Сел, встряхнул головой. Посмотрел на часы.
— Все, сэр. Выспался.
— У вас есть еще полчаса.
— Спасибо. Лучше будет, если вы проснетесь раньше. Ложитесь.
Последовав его совету, Шутов лег, сунув под голову рюкзак. Он специально лег так, чтобы ветер дул в спину. Но это не помогало. Порывы холодного воздуха пробивали и куртку, и свитер. К тому же бревна теперь скрипели под самым ухом. Все же в конце концов ему удалось кое-как задремать.
Разбудило его прикосновение ладони. Открыв глаза, увидел Танука.
— Приближаемся к Колпину. Если хотим сойти у Грин-кемпа, надо готовиться. Учтите, плотогоны проснулись. Будут выруливать.
— Учту. — Усевшись, всмотрелся в темноту. — Спасибо, Танук. Думаю, надо начинать раздеваться. Так, чтобы плотогоны не заметили.
— Плотогоны не заметят. Темно.
К моменту, когда плот у Колпина острова вошел в левую протоку, они успели раздеться. Все, что могло промокнуть, спрятали в мешки. Некоторое время, присев на корточки в одних плавках, следили за уходящим назад берегом. Как только остров остался позади, скользнули в воду.
Выгребать приходилось одной рукой. Вторая была занята мешком. Вода была настолько холодна, что казалось — тело ошпарило. Пока Шутов преодолевал течение, плот исчез в темноте. Некоторое время, выгребая против стремнины, подумал: можно и не выплыть. Почти тут же, ткнувшись во что-то головой, понял: камыш. Встав, сразу же зашел в заросли. Услышав треск, увидел ярдах в десяти от себя Танука. Инуит махнул ему рукой. Показал: идем к берегу.
Выйдя на берег, сели рядом на корточки. Его и Танука трясла холодная дрожь. Открыв в темноте мешок, нащупал бутылку с виски, бумажные стаканы. Протянул стакан Тануку:
— Держите. — Открыв бутылку, разлил виски по стаканам. — Выпить надо сразу. Весь стакан.
Выпив, почувствовал: по телу расходится тепло. Посмотрел на Танука:
— Вы в порядке?
— Да, сэр. Надо скорей одеться.
Они оделись. Взяв один из резиновых мешков, Шутов положил в него термос с кофе, несколько бутербродов. Протянул Тануку:
— Ваш. Здесь кофе и бутерброды. Сидеть будем в разных местах. Может, долго. Идемте. На месте я все объясню.
Бесшумно пройдя сквозь кустарник, остановились. Вглядевшись, понял: они на верном пути. Шепнул на ухо Тануку:
— Грин-кемп хорошо знаете?
— Хорошо.
— Сейчас там никого нет. Ник уехал в Анкоридж. Наташа на время перебралась в другое место. Думаю, не нужно объяснять почему. Грин-кемп в последнее время кого-то очень интересует. Вот мы и подождем этих людей.
— Вы имеете в виду Стевенсона?
— В основном. Но не исключено, что придет кто-то еще.
Постояв и убедившись, что все тихо, кивнул Тануку: идем. Двинувшись вдоль берега, ярдов через пятьдесят показал: достаем оружие. Они шли с пистолетами, взятыми на изготовку. Изредка останавливались. После одного из таких проходов Шутов увидел: они стоят у дальнего сруба — того самого, возле которого на него напал Варяг. Дождавшись, пока идущий чуть сзади Танук остановился рядом, шепнул:
— Засаду сделаем в срубах. Я буду сидеть в том, что ближе всех к дому Улановых. У причала. Знаете этот сруб?
— Знаю.
— За этим срубом, если смотреть в сторону тайги, стоят еще два. Вы пойдете в дальний. Оттуда легче просматривать отходы. Учтите: по рации будем связываться только в самых крайних случаях. Ваша задача — сидеть и наблюдать. Сообщать мне о появлении любого человека. Любого, кто бы он ни был, свой или чужой. И ждать моего вызова. Без моего вызова ничего не предпринимать. Все ясно?
— Да, сэр.
Подойдя к пригорку, оба встали в тени ближнего сруба. Шутов посмотрел на причал. У деревянного мола была ошвартована лишь алюминиевая лодка Улановых — та самая, которую когда-то увел Гусь. Это означало, что в Грин-кемпе, если не считать перешедшей в сторожку Наташи, сейчас в самом деле никого нет.
Облака, закрывавшие месяц, на короткое время поредели. Местность осветилась, но ненадолго. Ветер снова нагнал тучи. Выждав, Шутов сказал:
— Давайте в свой сруб. Я буду здесь. Помните насчет связи. Рацией можно пользоваться только в самом крайнем случае. Все.
Кивнув, Танук исчез в темноте. Прислушавшись к ветру, который вызывал звуки везде, где можно, — в ветках, в камышах, под крышей сруба, — Шутов подошел к двери. Прежде чем войти, минуты три ползал около входа на четвереньках. Он искал лом и наконец нашел его. Стальной шкворень лежал там, где его бросил Гусь, перед тем как выпустить очередь в сторону пригорка.
Взяв лом, проскользнул в приоткрытую дверь. Застыл. Медленно повел правой рукой с пистолетом, готовясь выстрелить в любой момент. По ощущению — в срубе никого не было. Все же для верности он как минимум еще минут двадцать простоял, держа пистолет на изготовку. Наконец, осознав, что рука затекает, опустил пистолет. Положил лом на пол. Потянул створку двери на себя. Дождавшись, пока она упрется в косяк, закрыл дверь на железную щеколду. Во время этой операции ржавые петли скрипели, а щеколда несколько раз стукнулась о петлю. Но даже ему, стоящему рядом, эти звуки из-за шума ветра показались слабыми.
Закрыв дверь, около минуты простоял неподвижно. Сейчас, после ветреного берега, пространство сруба казалось застывшим. Никаких посторонних звуков в вязкой темноте не возникало. Тем не менее он стоял, готовясь отразить возможное нападение в любой момент. Проникнуть в этот сруб, как проник он, незаметно и практически не оставляя следов, мог кто угодно. Это он понимал отлично.
Наконец, решив, что может позволить себе передышку, осторожно вытащил фонарь. Это был специальный аварийный фонарь с выдвижным раструбом. Раструб давал возможность доводить направленность луча до любой степени. Выдвинув раструб и сузив его до максимума, повернулся туда, где, как он помнил, должна была стоять печь. Двинулся вперед, готовый выстрелить в любую секунду.
Печь обнаружилась, когда он уперся в нее стволом. Подумал: тому, кто может наблюдать за срубом снаружи, узкий луч фонаря виден не будет. Стена, у которой стоит печь, глухая, без окон. Направив ствол пистолета в узкий закуток между стеной и печью, включил фонарь. Луч выхватил из темноты пыльный угол. Метла и лопата, которые он видел в прошлый раз, стояли в том же положении. Нетронутые.
Установив это, начал медленно, шаг за шагом, осматривать сруб. При каждом шаге ненадолго включал фонарь, направляя луч строго вниз. Пройдя таким образом весь сруб, убедился: кроме него, в срубе никого нет. Он здесь один.
После осмотра сделал небольшой перерыв, выпив чашку кофе и съев два бутерброда. Посидел в темноте, обдумывая, что делать дальше. У напарника, судя по его молчанию, все в порядке. Если бы у Танука было что-то не так, он наверняка вызвал бы его сам. Остается ждать. Ждать, когда здесь, в Грин-кемпе, появится чужой. Чужим может оказаться кто угодно — от Стевенсона до тех, кто пытался выяснить, специальный ли он коп или нет. Сейчас, когда за окнами стоит темнота, наблюдать из сруба, как и когда этот чужой здесь появится, бессмысленно. Появиться пришелец может откуда угодно и любым способом. На катере, на лодке, просто выйти из тайги, как сделали это они с Тануком, добраться сюда вплавь. Значит, до рассвета, пока он лишен возможности наблюдать, он может заняться поисками. Что искать, он знает отлично. Крупную вещь. Вещь, которую так упорно пытался найти Гусь. И как искать, он знает. Оба нужных для поисков инструмента, лом и лопата, — здесь, в срубе.
