этого купца бедного вцепилась, что не рад он был. Купили мы в итоге все пять ниток за пол грота. И то, это я устала ждать, когда они договорятся, и сунула купцу деньги и Салину за руку от купца оттащила.
Она возмущаться начала, но я напомнила, что господин Гририх вот-вот домой соберется, а она еще не купила то, что Рыске обещала.
А на ярмарке торговля полным ходом шла. Люди туда-сюда сновали. Мужики, бабы. С корзинками, с котомками и даже с тележками деревянными. Типа садовых. Это что они ее вместо сумки на колесиках используют? Странные люди. Она же сама тяжеленная очень.
– Малла, – Салина снова схватила меня за руку, вытаскивая из потока, который понес меня в неизвестном направлении, – мы с тобой ничего не успеваем. Давай, ты здесь погуляешь, а я пробегусь, куплю, что Рыска просила. А потом приду вот к этой лавке, – она махнула рукой на лавочку с тканями, возле которой мы оказались, – и мы с тобой купим то, что ты выбрала. Только без меня деньги не трать. Хорошо?
– Хорошо, – согласилась я. Времени у нас на самом деле оставалось не больше части, часа по-нашему. В следующий раз не дам Рыске коров разглядывать, а Салину к купцам на пушечный выстрел не подпущу. Пусть сначала по ярмарке погуляют со мной вместе, а потом по своим делам идут.
Салина убежала, меня одну оставила. А я руки за спину спрятала, на всякий случай, чтоб они опять чего ни попадя не схватили, а то так никаких грот не хватит. И пошла глазеть на то, что в этой лавочке с тканями продают. Для начала.
А там под легким навесом на длинных деревянных столах лежали рулоны с тканью. Не такие большие, как у нас в магазинах, но их было очень много. И не понятно, совсем, как тут что-то выбраться можно. Все же в куче.
Но я подошла, все ткани пощупала. Интересно же. Да, это вам не дерюжки для мешочных платьев. В основном тут продавались такие же ткани, как я на сарафан покупала. И не только красные. Разноцветные.
Но были и другие. На ощупь еще более тонкие, мягкие, легкие и нежные. И такие приятные, что я никак оторваться не могла. И прикидывала уже сколько мне на сарафан летний и рубаху нужно. А еще из такого можно попробовать нижнее белье сшить… а то поизносилась я уже за три месяца-то…
И тут купчиха ко мне откуда-то ни возьмись прилетела. Где она столько времени была, непонятно. Чаи, наверное, гоняла… как обычно… и неважно, что мир другой, люди-то одинаковые.
Увидела, что я стою с задумчивым видом, и давай мне про ткани свои рассказывать, откуда какую ей муж привез.
– Вот эта, – ткнула пальцем в мой сарафан, – ткань местная. Ее мастерские в каждом городе ткут из местного же льна. А есть еще признанные мастера-ткачи. Ткани у них получаются лучше, чем у всех остальных, и стоят чуточку дороже. Вот посмотри какие, – развернула она передо мной рулон той второй ткани. Которую я и хотела купить. Белоснежная, для белья в самый раз. И для рубашки с сарафаном.
– А еще, смотри, что у меня есть, – купчиха, увидев, что я заинтересовалась, но покупать не спешу. Нырнула куда-то под прилавок и вытащила оттуда отрез. Небольшой совсем, даже на рубаху не хватит. Я конечно, же же полезла пощупать. Кошмар меня подери! Это же почти шелк!
– Нравится? – засияла купчиха. Я закивала, продолжая кончиками пальцев поглаживать чудесную ткань, – не мнется, не рвется, не пачкается… это Великого мастера Устана работа. Дар у него был. Такой ткани уже нет и еще долго не будет во всем Гвенаре.
– Почему? – удивилась я.
– Хадоа, – вздохнула купчиха, и я видела, как в ее глазах появляется грусть, – в приграничье они жили. Оракул ослаб, хадоа прорвались, три села больших уничтожили, пока наши не остановили. И Мастера Устана с семьей тоже. Никого не осталось.
После такого стоять у прилавка и ткани смотреть не хотелось больше, и купчиха моя весь свой задор растеряла. Да что и говорить… как быстро забывается, что весь этот мир и спокойствие вокруг от силы Оракула зависят. А она от короля и королевы… от его величества и курицы этой белобрысой, из-за которой я сюда и попала.
Вышла я из лавки. Грустно мне стало. Печально. Присела на скамеечку и стала Салину ждать. Никуда больше и не пошла.
А чего ходить-то, если денег нет?
Глава 26
– Что грустишь, дочка? – рядом со мной старушка присела. Прилично и чисто одетая. Видно, что достаток у бабки водится.
– Не знаю, – обычно я не люблю, когда ко мне на улице вот так вот посторонние люди подходят и вопросы дурацкие задают, но бабка как-то смогла не вызвать неприязни,– думаю.
– О чем же? – старушка улыбалась, отчего морщинки собирались вокруг глаз, смотрящих на мир с какой-то особенной теплотой и добротой.
– Обо всем. И ни о чем, – ответила я на улыбку, – и жизни думаю, о смерти… как-то несправедливо все…
– Да как же несправедливо-то? – рассмеялась бабка и добавила, – Оракул же бдит
– Да с этим Оракулом тоже все не понятно, – вздохнула я, – странная у него какая-то справедливость. Несправедливая…
Бабка рассмеялась довольно, будто бы я ей что-то хорошее сказала.
– Хорошая ты, дочка. Негоже тебе разменной монетой в чужих играх быть.
– О чем вы? – нахмурилась я, что-то бабка заговариваться стала. А с виду такая разумная была.
– Смотришь ты, да не видишь, – покачала головой старуха, встала со скамеечки, вздохнула огорченно и погладила меня по волосам, – учись видеть, дочка. Не глазами, а сердцем.
И бодренько так, очень-очень бодренько, зашагала прочь.
– Бабушка, – подскочила я со скамейки и вслед за ней кинулась. Но бабка уже смешалась с толпой и исчезла. Будто бы ее и не было. Странно…
– Малла, – окликнула меня Салина с другой стороны. Она несла на плече туго набитый чем-то мешок, – ну, что? Насмотрелась? Пойдем купим то, что ты выбрала?
– Нет, – виновато улыбнулась я, – не нужно, Салина. Я уже купила… вот, – достала из-за пазухи отрез Великого мастера Устана.
– Ох, ты же! – ахнула Салина, – где ты такую роскошь взяла? Это же из мастерской Устана, да? Малла, ты знаешь, сколько отрез такой стоит?
– Два с половиной грота, – улыбнулась я, – все, что у меня было.
– И даже больше! Ох, Малла, у меня когда-то рубашка была из такой материи… только нет ведь его больше, говорят. Хадоа несколько лет
