Вздыхаю. А может и правда, ну что случиться может? С чего вдруг он приедет сюда?
— Маш, а как быть тогда?
Подруга сосредоточена на работе и не сразу отвлекается от экрана монитора.
— Что? — Рассеяно произносит она.
— Ну, как мне тут остаться? Пропуском же пикнуть надо. Ну, что я покинула здание.
Маруська улыбается и подмигивает мне.
— Так я за тебя пикну, а ты мне пару тыщ.
Я не ожидала такого ответа. Смущенно смотрю на Машу. Подруга смеется.
— Охраннику, дурында. — и пальцами показывает знаменитый жест, заплатить мол надо.
Я заметно расслабляюсь. Ну пару тысяч, не шесть. Я пока смотрела квартиры и гостиницы немного поседела от цен.
— Да без проблем.
Облегченно вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла.
У меня на сегодня есть ночлег.
Как назло рабочий день ползет гусеницей. Шеф лютует. Мы с Машкой бегаем с поджатыми хвостами. То таблицы не те, то проекты косячные. Я сегодня не вылезаю из шоу-рума. Ирина Григорьевна согласовывает каждый болтик. Мелочная такая, капец!
Под конец дня я мечтаю только об одном — в душ и спать.
До пяти часов я успеваю забрать с квартиры необходимые вещи и заскочить в магазин. Покупаю себе легкий ужин: немного фруктов, сыр, на утро заварную овсянку и йогурт. Долго стою у стеллажа с вином.
Я ни разу не устраивала вечер для себя. Вот так, что бы как в кино: скрабики, масочки, а потом винишко и сериал.
Все свои юные вечера я заботливо перестроила под дочь.
Шеф только что ушел, бросив нам сухое: «До завтра»
Здание медленно пустеет. Я сижу в комнате отдыха и мне не по себе. Я уже не боюсь, что приедет шеф. Мне не по себе, что я тут одна.
Несколько раз проверяю входную дверь в приемную — заперта.
Затем вновь возвращаюсь в «Красную комнату» и включаю телевизор. Тревога забирается мне под кожу и кажется пускает токсины, отравляя кровь. Мне нехорошо. Достаю бокал и наливаю себе немного вина. Почти залпом выпиваю пряную жидкость и немного расслабляюсь. Глаза начинают слипаться. Ну… тоже неплохо. Хоть бы вот так проспать до утра. Во сне все забывается и нет этого дурацкого чувства страха.
Я впервые ночую абсолютно одна.
Сон теплым одеалом накрывает меня с головой.
Мне ничего не снится. Пустота. Лишь слышу, как в двери приемной поворачивается ключ и снимается сигнализация. Но я то ведь знаю, что это сон. Сюда никто не может прийти. А вдруг это домовой, а я с ним даже не договорилась, не задобрила его.
«Ну не-е-ет! Только не это»! Я хочу соскочить и броситься к включателю. Пока я спала выключился телевизор. В комнате темно и очень страшно. Но сильная мужская рука меня внезапно грубо вдавливает меня в диван. Мне больно.
— Аня! Выпусти! Плохо мне, Аня-я-я!
В мозг впивается тысяча игл. Дикая боль оглушает. Я повторяю, как мантру: «Это всего лишь сонный паралич. Всего лишь сонный паралич. Это всего» …
Я глубоко дышу и прихожу в себя.
Мои эротические сны с боссом вновь разбавляются одним и тем же кошмаром.
Сажусь на диван и прислушиваюсь к своему дыханию. Сегодня снова был обморок. Наверное поэтому такая ерунда мне мерещится.
Я сегодня взяла направление на сдачу анализов на гормоны и биохимию. Список моих болячек немаленький.
Сейчас же, когда стресс в моей жизни зашкаливает все обострилось.
Дыхание постепенно выравнивается. В приемной тишина.
Ну конечно там тишина, Боже мой! Это был всего лишь сон.
Наливаю себе немного вина и включаю телевизор. Все хорошо. Завтра я с доченькой буду ночевать в своей квартире. Все хорошо. Я просто впервые осталась одна. Собираюсь в душ и одна мысль не покидает меня. Однажды бабушка мне рассказывала, что они когда оставались дома одни с братишкой доставали столовые приборы для домового, оставляли угощения и говорили: «Домовой-домовой, приди угостись и защити нас от плохого». Глупо это Геля!
Но чувство страха сильнее! Мою фрукты и нарезаю сыр. Все выкладываю на тарелку. Наливаю вино в бокалы и глядя на янтарную жидкость шепчу: «Домовой-домовой приходи ко мне и защити меня от всех»… Но только вот представляю я не домового, а красивого, бородатого мужчину с наисексуальнейшей татухой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сбрасываю видение. Резко ставлю бокал и уходя в душевую комнату ворчу под нос.
«Только пожалуйста приди и пожри пока я моюсь»
Андрей
Сегодня меня бесят все! Илюха, который не вышел на работу. Брюнетка, которой я на какой-то хер с пьяну дал номер. Женька, который кокетничал с Карамелькой. Мама, которая устроила в приемной цирк и конечно же карамельная мелочь, которая перепугала меня до чертиков своим обмороком.
Выезжаю из офиса и набираю Илью. Не отвечает! Завтра утром мы с ним должны лететь в командировку. Лично познакомиться с организаторами клуба и подписать договор. Строительную организацию мы уже зарегистрировали.
Но этот хер не вышел сегодня на работу и трубку не берет. Карамельку брать с собой рано. Нифига еще не смыслит в этом. Маша слабовата. Женьку может позвать?
Громко выдыхаю и сажусь в машину. Доеду до Ильи, если его нет дома, то позову Жеку с собой.
Подъезжаю к Илюхиному дому быстро.
Долго звоню в домофон. Никто не открывает. Жду минуты четыре. Дверь пиликает и молодая девушка пытается выкатить коляску.
Помогаю мамочке выкатить спящего пупса и попадаю внутрь дома.
Дверь в квартиру открыта.
Я застаю Илью спящим в одежде на диване. На животе спит. В квартире бардак и жутко пахнет перегаром.
Толкаю приятеля в бок и пытаюсь разбудить.
Он никак не реагирует.
Я пугаюсь.
Переварачиваю его на спину и вижу бледное лицо.
Пугаюсь не на шутку и начинаю колотить его по щекам. И тут этот гавнюк соскакивает и ударяет кулаком мне в бровь.
Чувствую острую боль. Впоминаю, что у этого придурка на пальце кольцо есть. Спасибо, блядь, что не перстень. Иначе бы пол рожи бы на этом паркете сейчас оставил.
— Совсем ебнулся? — Ору на этого придурка.
— Ой, братух, прости. Причудилось.
— Пить поменьше надо, что б не чудилось! Дверь почему настежь?
Бледная физиономия друга вызывает беспокойство.
— Здесь Люба была. Ну блондиночка та, на Оленьку мою похожая. Ушла просто, наверное.
Я раздражен и зол. Наливаю в стакан воду и тяну Илюхе.
— Ушла и пол хаты вынесла. Проверяй не пропали ли чего? Я вызываю скорую. Капаться поедешь.
Илья куксится, совсем как маленький ребенок.
— Андрюха. Я иголок боюсь, ты же знаешь. В обморок упаду и обмочусь от страха.
— А так подохнешь! Рожу свою видел?
Достаю телефон и набираю скорую. Минут двадцать ожидаем врачей.
Затем тридцать минут едем в больницу, оформляем и бледного Илюху увозят на каталке капаться.
Он не разговаривает со мной. Обижается, совсем как ребенок.
Возвращаюсь в машину и набираю Жеку.
— Здарово, еще раз, Жень! Не разбудил?
— Нет. Рисуем с Викулей. Что-то случилось?
В трубке слышится бесячее чирканье карандашей. Неужели я тоже однажды вот так буду сидеть со своими детьми в десять ночи рисовать?
— Время-то вроде позднее. Не по — режиму живете?
Жека смеется.
— Папа сегодня пивком балуется немного. Поэтому у дочки автоматически разрешение на планшет и на сладкое. Ну и вот… Расскраски. Это святое. Так что я, почти тридцатилетний мужик, вместо того, что бы обнимать сейчас хорошенькую блодиночку и шептать ей непристойности на ухо, раскрашиваю ей волосы и крашу губы блеском. — потом обращается к Вике. — Каким цветом губы твоей дурехе красить.
Вика протяжно вздыхает!
— Папа! Это не дуреха, а Рапунцель, видишь какие волосы длинные. На красный. Пусть красная помада будет.
Жека ржет и сбавляя громкость мне в трубку говорит.
— Ауф, просто! Красные губы! Пошленько, да Андрюх.
Я улыбаюсь и зачем — то именно сейчас вспоминаю, что он сегодня с Гелькой познакомился.
— А почему именно блондинка? Ни брюнетка, ни рыжая, например…
— Блондинки мне нравятся потому что.
