Она мокрая и немного дрожит. Наверное от всего дрожит: от холода возбуждения и страха. Напугал я ее, конечно не плохо. Но она меня не отталкивает, а наоборот. Отчаянно прижимается ко мне, как будто тоже не дышала.
Накидываю на Ангелину полотенце и несу в комнату.
Укладываю ее на расправленный диван. Отмечаю, что постель не моя.
Цветочки, рюшечки…
Улыбаюсь. Дуреха, с собой притащила, свое.
Нависаю над Гелей. Смотрю на нее сверху вниз. Она сейчас такая беззащитная. Глаза огромные. Волнуется. Смущается. Пытается прикрыться. Присекаю этот жест.
— Ты очень красивая! Не закрывайся! Хочу на тебя смотреть.
Она тянется ко мне. Целует. Легкое касание губами, а у меня все внутри колотится так, будто над пропастью стою. Пальчиками проводит над бровью, гладит.
— У Вас кровь. Вот здесь. Больно?
Отрицательно качаю головой и жадно смотрю на ее губы.
— Андрей Александрович, тут аптечка есть, я могу…
— Карамелька… — Шепчу ей ласково и целую в губы. Что за официоз? Ты сейчас голая, подо мной и называешь меня по имени и отчеству.
Тихо смеется. А я целую ее шею и шепчу.
— У тебя есть пару секунд, что бы сказать мне «нет». Мне крышу от тебя срывает. — покусываю ее мочку уха, из губ Карамельки вырывается тихий стон. — Я готов выть. Если сейчас не остановлюсь, то дальше точно не смогу…Останови меня… Останови, Геля… Я знаю, что у нас слишком много причин не делать этого, но еще пара поцелуев и я превращусь в неконтролируемого Халка. Хочу тебя, Карамелька, до одури!
Ангелина смотрит на меня, а у меня как будто цветы вырастают внутри.
Чувствую, как проклевывается росток и тянется вверх, распуская листья.
Ее глаза сейчас… Так на меня еще никто не смотрел.
— А я не вижу ни одной причины говорить «нет». — И сама тянется к моим губам.
Во мне слетают все приборы…
Обнуляюсь до заводских установок.
С ней как-то все по — другому. Все чувства на грани, переступив которую уже точно прежним не будешь.
Я привык, что черный- это черный. Красный- это красный.
С ней же такого нет!
С Карамелькой множество полутонов и оттенков.
Она по ниточке вытягивает из меня эмоции, которые сидели где-то глубоко и их никто никогда не видел.
Мы долго целуемся. Шея, плечи, губы.
С каждой секундой я схожу по ней сума сильнее.
Отпустить не могу… Уже чувствую, что это точка не возврата.
Больно будет, когда все это закончится.
Прокладываю поцелуями дорожку к животу и спускаюсь ниже..
Очень редко уделяю женщинам столько внимания, а этой хочу приятное сделать. Трепет какой-то к ней.
Охает. Смущается. Ноги сдвигает.
— Карамелька! — грозно свожу брови. — Уволю!
Смеется.
— Что в трудовой напишите? Не раздвигала ноги перед начальством?
Улыбаюсь. Чуть отстраняюсь.
Карамелька поднимается на локтях и со смущением смотрит на меня.
— Геля! Ты смеешься? Что за антисекс?
Вновь нависаю над ней и хочу поцеловать.
Ангелина выставляет ладонь вперед, останавливая меня.
— Я хочу обозначить рамки. — затем запинается, что-то обдумывает.
Я уже начинаю сдуваться.
Передумала? Испугалась последствий?
Но ее голос меня отрезвляет.
— Я сейчас скажу очень важную вещь, но никаких вопросов от Вас… От тебя, не последует. — Затем протяжно выдыхает и на одном дыхании выдает.
— У меня очень давно никого не было. Три года не было. До этого был всего один раз. Я ничего не умею и ужасно всего этого боюсь.
Щеки ее стремительно розовеют. Она уводит взгляд в сторону.
Блядь… Что тут происходит?
Пазл, что так долго складывался рассыпается за мгновение.
Медленно нависаю над ней и хочу задать главный вопрос.
Но она так по-детски зажимает мне рот рукой.
— Никаких вопросов, помнишь?
И целует меня. Я напряжен. Я так не хочу. Мне нужны факты.
— Пожалуйста не думай над этим сейчас. Пусть моя казнь состоится на рассвете.
Я хотел бы возразить! Разнести все к херам, потому что ее ребус ломает мне мозг. Хочется хорошенько встряхнуть ее и услышать объяснения. Да я так бы и сделал. Но с ней я так поступить не могу! Но от одной догадки мне прям херово становится…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я сейчас свирепый Кинг- Конг, а она моя маленькая девочка. И я буду делать все, что она скажет.
Карамелька меня отчаянно целует и я понимаю — надо сдаться. Иначе ее сломаю. Ей сейчас сложнее.
Я наконец-то отвечаю на ее поцелуй и она немного расслабляется.
Отстраняюсь. Заглядываю ей в глаза.
— Геля! Только один очень важный вопрос.
Она не дышит. Смотрит на меня с опаской.
— Ты сказала, что у тебя был всего один раз. Тебя ведь не изнасиловали?
Ангелина шумно выдыхает и улыбается.
— О! Нет. Все впорядке… Тогда я просто сглупила…
Не желая больше ничего слушать я развел ее губы языком и стал целовать по-взрослому. Стирая все пути к отступлению
Опьяненный поцелуем я теряю связь с реальностью. Я жадно впиваюсь в губы Карамельки вырывая из ее груди желанные стоны. Думать сейчас не хочется ни о чем. Да и не получается.
Я прерываю наш поцелуй только для того, что бы скинуть одежду…
Я помню, что надо быть аккуратным. Я помню, что надо быть нежным.
Но страсть, которую распаляет во мне Карамелька… Целую ее грудь, целую живот и вновь спускаюсь ниже.
— Только попробуй. — серьезно предупреждаю ее, когда миниатюрные ножки опять начинают сжиматься.
— Ты и здесь не главная, Карамелька!
— Отшлепаете меня? — слышу, улыбается
— Мхм! И укушу, если сейчас же не начнешь слушаться и не замолчишь.
Карамелька вновь поднимается на локтях.
— Начну слушаться и замолчу. Расписку же даже писала, что не открою рот, пока мне не прикажет начальник.
А мне нравится ход ее мыслей.
— И я чувствую, что до этого мы очень скоро доберемся. Тебе надо затыкать чем-то рот, иначе разговоры будут продолжаться бесконечно. — затем ладонью нажимаю на живот, заставляя Карамельку упасть, тяну ее ближе к себе и не давая возразить начинаю ласкать.
Она пару секунд напряжена, но страсть накрывает и ее с головой.
Ее тело становится податливым. Стоны становятся громче.
А я запоминаю ее вкус, каждый ее стон, словно на пленку записываю…
Я вновь целую ее бедра, живот, грудь, она плавится в моих руках, словно свечка.
— Геля, — шепчу ей ласково на ухо. — Я обещаю быть аккуратным, но может быть немного больно.
Смотрю в ее огромные глаза, которые уже намного пьянее, чем были тогда, от шампанского…
— С тобой мне не может быть больно. — Она подается мне навстречу и я медленно вхожу в нее.
Во мне словно что-то лопается, когда я завороженно смотрю, как ее пухлые губы ловят воздух, когда чувствую, как она отчаянно прижимает меня к себе. Я осторожен. Сам себя не узнаю, но мне нравится эти мгновения. Я словно ее проводник в новый мир. Когда мы привыкаем друг к другу я позволяю себе увеличить темп. Чувствую, как ее тело расслабляется и подстраивается под мой ритм.
Я с ней словно заново учусь ходить. Словно дышать учусь. Никогда такого со мной не было…
Я заглушаю ее стоны поцелуями, но ее финальный крик оставляю стенам нашего офиса.
Она дрожит. Плечи мне целует. А меня догоняют слова, которые она только что прокричала…
«Я люблю тебя»…
Не сказать, что бы я не догадывался…
Но… Я как будто тоже ее…
Ни одной девушке, кроме Иринки я в любви не признавался. А этой крохе, что сейчас дрожит у меня в руках, кажется признался бы.
Геля смотрит на меня все еще пьяными глазами, а я произношу.
— Ну вот мне и пригодилась информация о противозачаточных таблетках. Потому что мы не предохранялись.
Карамелька целует меня в губы.
— Ну вот и рожу тогда через девять месяцев ляльку нам, потому что я их, не принимаю.
Щурю глаза и на улыбке выдаю.
— Обманула значит.
Улыбается.
А я ловлю себя на мысли, что такой расклад меня не напрягает, а наоборот… Мысль о том, что эта голубоглазая девчонка может мне ребенка родить греет. Неожиданно…
