устроил.
Я потираю шею, чувствуя себя ужасно глупо. Не могу поверить, что это показалось мне удачной идеей.
– Ужин, – выдавливаю я, взглянув на нее, и сразу отвожу глаза. – Я сделал нам ужин.
Я в полном раздрае. Постоянно представляю, как она доводит себя до оргазма своей игрушкой, и одновременно умираю от страха, что она выяснит, от кого она. Пока она, видимо, не знает – иначе давно бы ушла или позвонила в отдел кадров. От мысли о ее отъезде меня тошнит. Я представляю себе ее лицо, когда она выяснит про игрушку, и мне хочется рвать на себе волосы.
Я пытался сепарировать Пиппу. Выделить для мыслей о ней – о ее чувственных губах, идеальных сиськах и круглой, звонкой заднице – отдельный ящичек, который буду открывать только перед сном в своей постели.
Но это не работает. Она ни на секунду не выходит у меня из головы, а покупка секс-игрушки стала дамокловым мечом, который нависает над любыми нашими отношениями.
Меня рвет на части, поэтому я решил отвлечься и приготовить нам ужин. Не знаю почему. Кажется, я уже даже собственную логику не понимаю. Особенно если речь идет о Пиппе.
Она мило моргает.
– Не знала, что ты умеешь готовить.
Я пожимаю плечами, как будто это неважно.
– Тебе необязательно есть, если не хочешь.
– Хочу! – быстро возражает она. – Просто удивлена. – Она ободряюще мне улыбается, и мои натянутые нервы капельку успокаиваются. – Приятно удивлена. – Она что, краснеет? Она подходит к духовке и заглядывает внутрь.
– Энчилады?
Я киваю.
– Черная фасоль, ямс и шпинат. Будет готово через двадцать минут.
Она поднимается в свою комнату, чтобы бросить вещи, а я отчаянно выдыхаю и запрокидываю голову. Через пять минут она возвращается, а я закидываю посуду в машинку. Она протягивает мне грязную миску, и наши пальцы соприкасаются. Между нами пробегает электричество, и я шарахаюсь от нее.
– Что с тобой? – с немного насмешливым любопытством изучает меня она. – Ты какой-то дерганый.
У меня напрягаются плечи.
– Все нормально.
Она фыркает.
– Джейми, ты очень напряжен. Может, тебе нужен массаж или что-то такое?
Мой член твердеет, когда я представляю ее мягкие руки, мнущие мою шею. Да что за херня, господи.
– Не нужен мне массаж, – рявкаю я.
Она поднимает руки над головой.
– Я не говорила, что сама собираюсь его делать. Расслабься.
Да что же я творю! Я делаю глубокий вдох. Пиппа проскальзывает мимо меня к раковине и начинает мыть нож, и тут я бессознательно подхожу к ней сзади, беру за плечи и отодвигаю.
– Я приберусь. Я тут насвинячил не для того, чтобы ты за мной убиралась.
– Я понимаю, – пожимает Пиппа плечами, на которых по-прежнему лежат мои руки. – Но рада помочь. Я тоже здесь живу.
– Пиппа. Сядь.
Она кладет чистый нож на сушилку и с озабоченным видом поворачивается ко мне.
– Я что-то не так сделала?
– Нет. – Я себя просто ненавижу. – Извини. Я сегодня на нервах.
Она напряженно поджимает губы.
– Я могу как-то помочь?
И вот опять – я представляю, как она опускается передо мной на колени и берет меня в свои роскошные губы. Я уже хочу сказать «нет», но у меня перед глазами всплывает другой образ. Мы сидим в гостиной посреди ночи, и она играет мне на гитаре.
– Музыка. – Я складываю руки на груди и облокачиваюсь на столешницу. – Вот это бы помогло.
Ее губы растягиваются в улыбке, и она тянется за телефоном.
– Хорошо! Я могу побыть диджеем.
– Нет!
Она вскидывает подбородок, приподняв бровь.
– Ты.
Уголок ее губ съезжает в сторону, но она выдерживает мой взгляд.
– Это была единоразовая акция. – Она улыбается, как будто шутит, но в ее глазах мелькают беззащитность и страх, и у меня сжимается сердце.
Я приподнимаю бровь в ответ.
– Я сделал ужин. – Я тоже немного дразню ее, но в то же время и нет.
Мы смотрим друг на друга, и я чувствую, как ее решимость тает.
– Ну же, пташка, – мурлычу я. – Хочешь заставить меня умолять?
Она фыркает, закатывая глаза.
– Ладно. Но только потому, что у тебя явно был плохой день. – Ее милый рот кривится в лукавой ухмылке, и из голоса совершенно пропадает неуверенная интонация, которая звучала в нем минуту назад. Она взбегает по лестнице.
Возвращается с гитарой и усаживается на диван. Я стою посреди заляпанной кухни и завороженно смотрю, как она водружает ее на колени и закидывает ремень на плечо.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Я тут немножко поэкспериментировала, – признается она с забавной, чуть смущенной улыбкой, и мне хочется снова ее поцеловать. – Получилось не очень.
Я громко вздыхаю, выпуская весь воздух из легких.
– Это уже мне судить.
– Ладно, – задумчиво улыбается она и начинает играть.
Ее музыка разносится по квартире, и мою грудь как будто сжимает теплыми, но крепкими тисками. Ее песня полна надежды, она милая и веселая. Стихи о том, как снова сесть на лощадь после того, как упал. У Пиппы нежный, но сильный голос, и она контролирует его, как профессионал. Кажется, что даже самые сложные ноты она берет легко и непринужденно.
Когда она поет о том, как пережить тяжелые времена, я надеюсь, что это как-то связано со мной, что моя мотивационная речь про возвращение на лед перед прощальной вечеринкой возымела свой эффект.
Я правда очень хочу, чтобы это было так.
Звучит строчка о том, как найти кого-то получше, и в этот момент мне лезут в голову дурные мысли. А что, если она думает переехать к кому-то другому? Я представляю, как она листает приложение для знакомств, и меня тошнит. Я вижу парня, который стучит в нашу дверь, чтобы забрать ее, и у меня до боли стискиваются зубы.
Мелодия прерывается, и на ее лице мелькает застенчивая улыбка.
– Чего-то я не вижу, чтобы ты прибирался, – поддразнивает меня она.
Я моргаю и встряхиваюсь.
– Это ты написала?
Она кивает.
– Понимаю, еще нужно дорабатывать.
– Зачем ты это делаешь? – вырывается у меня давний вопрос. – Так себя принижаешь?
Ее лицо болезненно кривится, и она ерзает, подбирая под себя ноги.
– Эм, – ее ресницы дрожат. – Мне кажется, лучше сказать все первой, чтобы другие не успели. – Она смотрит на меня исподлобья, и мне нестерпимо хочется снова ее поцеловать, хотя бы ради того, чтобы отвлечь ее от придурков, заставивших ее поверить, что она недостаточно хороша.
– Я бы никогда такого не сказал, пташка.
Она удерживает мой взгляд, а потом коротко кивает.
– Я знаю.
Господи, я свихнулся на этой девчонке.
– Как кто-то может
