и разглаживаю юбку, надеваю обувь и ковыляю к зеркалу, пытаясь поправить прическу. Лицо в буро-пятнистом стекле — один сплошной хаос, глаза — глубокие дыры отчаяния.
— Анна, — просит он, — поговори со мной.
— Да, потому что у нас всегда все так расчудесно бывает, — с горечью замечаю я. — Все наши разговоры заканчиваются именно так. Ты меня губишь. Ты разрушаешь мое счастье.
— Это не настоящее счастье, — произносит он. — Ты живешь во лжи.
Он стоит посреди кабинета и заправляет футболку в джинсы, исполненный щенячьей самоуверенности, и еще хочет, чтобы я все бросила и побежала за ним?! Больше всего мне хочется прибить его.
— Да как ты смеешь так говорить! Я прошу тебя оставить меня в покое, велю перестать писать и звонить, а ты не слушаешься! Продолжаешь преследовать меня, день за днем, неделя за неделей. Ты притащился ко мне на работу, ставишь под угрозу мою безопасность и существование, ты… ты меня домогаешься!
— Домогаюсь? — Он качает головой. — А может, еще насилую, а?
— Ты нарушаешь границы, которые я тебе ставлю.
— Границы? Блин, о чем ты вообще? Я тебя люблю, а ты любишь меня. Я не могу жить без тебя, а ты не можешь без меня. Только посмотри на нас! Мы себе не хозяева. И ты ничем не лучше меня!
— Тоумас, это бессмысленно. Я замужем. У меня добрый, красивый муж, замечательные детки, я люблю свою семью, живу хорошо. И почему должна все это бросить?
— Это фальшивка, ты и сама знаешь. Ты так хорошо играешь пьесу, что сама начинаешь верить. Ты любишь меня, а не его. Как ты можешь и дальше состоять с ним в браке?
— Тебе можно говорить что угодно. Терять же нечего: ни жены нет, ни семьи. Живешь в своей помойке нищенской богемной жизнью, и тебе кажется естественным, что я все брошу, чтобы разделить ее с тобой. Тебе нечего мне дать, у тебя нет ничего, даже машины!
Он смеется:
— Даже машины! Так вот в чем дело? Я для тебя недостаточно богат?
— Нет, конечно, — я прячу лицо в ладонях. — Ты просто такой… безответственный. Как подросток.
Он пожимает плечами:
— Зато со мной не соскучишься, правда? Пока мы занимаемся любовью, ты о деньгах думать не будешь. Любви машина не нужна, она умеет летать.
— Хватит нести бред, я сейчас серьезно. Я не могу допустить, чтобы какие-то запутанные чувства управляли моей жизнью и судьбой моей семьи. Это на меня не похоже, я ведь рациональная.
Он качает головой и смеется:
— Анна, ты не просто рациональная. Ты пенишься и искришься чувствами, они вскипают в тебе и фонтанируют вокруг. Вот это в тебе я и обожаю. Обожаю, как ты горячо любишь, злишься, плачешь от радости. Ведь тобой правит вовсе не рацио, и самое нерациональное — что ты сама искренне веришь, будто лишена чувств. И это настолько глупо, что по-своему душераздирающе красиво.
Он подходит ко мне и гладит по щеке, берет прядь волос и заправляет мне за ухо. Я пытаюсь оттолкнуть его, заставить его уйти, но начинаю всхлипывать; моя рука застывает у него на груди, не в состоянии оттолкнуть его.
— Почему ты стала такой? — спрашивает он. — Почему так боишься любви?
А что мне ответить? Что я думала, будто любовь — позитивная, конструктивная сила, которая объединяет людей и дарит им счастье? Что надо всего лишь немного постараться, уважать другого, вести себя по-людски, делить друг с другом жизнь и чувства и все будет хорошо? Мы с мужем друзья, желаем друг другу только хорошего — стоит ли просить больше? Разве не это рецепт счастливой жизни, счастливого брака? Почему этого недостаточно? Почему это не может быть любовь, спрашиваю я в отчаянии и сама себе отвечаю: «Потому что любви наплевать на такие понятия, как доброта, честность и справедливость. Можно десятилетиями жить в ладу с Богом и людьми, родить детей, приобрести красивый дом, выплатить все долги, возделывать свой сад, печь хлеб, приглашать гостей на обед, вести прекрасную, безопасную и счастливую жизнь, и вот именно тогда, когда ты полагаешь, что избежал треволнений, и начинаешь подумывать о спокойной старости, приходит любовь и показывает свою истинную сущность. А она тебе — не котеночек, нет. Она раскаленная сверхновая, у нее клыки, когти и хвост, которым она вертит, сметая все на своем пути. Она комета, которая врезается в Землю и спихивает ее с орбиты, изменяет наклон оси, переворачивает полюса вверх тормашками, и вот уже больше нет привычных дорожек, по которым раньше двигалась наша жизнь, они все ведут в пустоту и там обрываются, так что ты падаешь в пространство — все вниз, вниз, вниз, и ничто не в силах задержать твое падение кроме того, кого ты любишь: человека с зелеными глазами и кривой улыбкой, моего возлюбленного, моего любовника».
Я касаюсь щеки Тоумаса Адлера, провожу кончиком пальца по мимическим морщинам, по щетине и удивительно мягкому участку за ухом, целую его в губы, и у меня по щекам струятся слезы, потому что этот прекрасный мир так нов и неизведан. А старый весь лежит в руинах: то, что было мне дороже всего, теперь уничтожено, и это я сама изломала его, истоптала, надругалась, предала то, во имя чего жила и боролась.
Мой дом, мою семью, моих детей. Моего милого, красивого, доброго мужа.
И пусть поэты болтают о любви, я-то знаю ее, видела ее в действии. Она не что иное, как стихийное бедствие.
Вот такая любовь пришла ко мне.
Крисувик
63°53´43´´ с. ш.
22°03´22´´ з.д.
Крисувикская система имеет в ширину 8 км и в длину по меньшей мере 50 км. В ней два скопления трещин, названных по горам Свейплюхаульс и Трёдладингья. Третья сейсмическая зона находится в Крисувике и не похожа на другие в том, что касается типа вулкана и трещинной активности. В Крисувикской системе есть зачатки центрального вулкана.
Рой трещин этой вулканической системы, четко отграниченный ущельями и линиями геологического разлома, к северо-востоку доходит до самого Рейкьявика. Новые районы столицы, расположенные в горах, в настоящее время уже заходят в его пределы. Снабжение столичного региона холодной и горячей водой происходит из роя трещин Крисувикской системы.
Кристьяун Саймундссон, Магнус Сигургейрссон. Полуостров Рейкьянес. Вулканы Исландии
Идеальное извержение для туристов и «ничёсе»
Эффузивные извержения, то есть извержения, характеризующиеся излияниями жидкой лавы, бывают двух видов. Первый — извержения
