Он хотел написать об этом стихи, но тугие, неуклюжие слова не ложились в строчки. Он сидел сгорбившись, большой и пасмурный, и прислушивался. И тут его словно толкнуло в спину: гигант-негр говорил быстро и радостно.
Когда Уитмен подошёл к нему, он сидел на койке. На лице его сияла улыбка, по щекам стекали ручейки пота.
— Масса белый, — сказал он, — я выздоровел. Очень-очень выздоровел.
— Ложись, мой друг, — торопливо проговорил Уитмен. — Тебе нельзя садиться.
— Масса не верит. Думает, глупый чёрный болтает, всё ерунда. Но чёрный не ерунда. Теперь очень скоро буду сходить с кровати. Я рад очень-очень.
Уитмен пощупал ему лоб. Температуры не было. Пульс бился ровно.
Уитмен знал, что это был кризис и что он кончился благополучно. Чёрный богатырь улыбался, глядя на санитара.
Уитмен погладил его жёсткие курчавые волосы и почти силой заставил его лечь. Негр помолчал несколько минут и сказал заискивающим голосом:
— Теперь пить воду будет очень хорошо.
Уитмен напоил его. Он сидел, держа руки негра в своих руках, пока раненый не заснул.
И снова звуки госпиталя слились в один привычный ночной гул. Уитмен привык не спать по ночам. Он сидел, молча вглядываясь в лицо раненого, чуть лоснящееся при боковом тусклом свете лампочки. Негр дышал глубоко и ровно. Врач с помощником подошли к койке. Помощник держал в руке фонарь.
— Что это? — равнодушным голосом сказал врач. — Ого, да он в порядке! Отлично, Уитмен, считайте, что вы отходили этого чёрного. Но не спускайте с него глаз. Кто следующий?
Следующим был капитан Бакстер. Он неподвижно лежал на спине.
— Уитмен, — сказал врач, — оставьте вашего негра и подойдите сюда.
Уитмен привык понимать дежурных врачей по интонациям. Он одним движением оказался у изголовья капитана.
Бакстер шевельнулся.
— Подумайте, единственный выстрел за весь день!.. — прошептал он. — А я так и не вернул десять долларов…
Он дёрнулся и замолчал.
— Никаких следов лихорадки, — проговорил Уитмен.
— Вот так и бывает, — сурово отвечал врач. — Где у него пульс? Почти нет… Помоги ему господь!
— Уитмен, — тихо сказал Бакстер, — напишите домой, Марте и ребятам. Но не пишите, что я умер здесь. Напишите, что я пал в бою. Это всё. Я доволен.
Он улыбнулся и закрыл глаза. Через три минуты он перестал дышать. Уитмен поцеловал остывающий лоб Бакстера и накрыл его серым госпитальным одеялом.
Он пал в бою. Он видел перед смертью знамя своей родины, трепещущее в дыму. Но умер он тихо, без страданий, среди любящих его товарищей.
Он ушёл от нас, один из многих. У этих солдат были пламенные сердца. Они отдали жизнь за будущее наших детей, внуков и родных. И они останутся в сердцах потомков — тружеников и поэтов.
Целую вас всех и склоняю голову вместе с вами.
Уолт Уитмен, санитар.
Выстрел в театре
В этот день в театре Форда была особенная суматоха.
У всех было праздничное настроение. Пять дней назад генерал Грант известил, что он принял безоговорочную капитуляцию южной армии в селении Аппоматтокс. Гражданская война кончилась. Север победил.
У входа в театр висела большая афиша:
СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ
«НАШ АМЕРИКАНСКИЙ КУЗЕН»
Бенефис[15] и последнее выступление
МИСС ЛОРЫ КИН
при участии ГАРРИ ХОУКА
ВСЕ БИЛЕТЫ ПРОДАНЫ
Небольшого роста, очень изящно сложенный молодой человек с чёрными усами стоял возле этой афиши и задумчиво покусывал костяной набалдашник своей трости.
— Мистер Бус! — окликнул его проходивший мимо пожило мужчина в клетчатом пиджаке. — Когда вы приехали?
Молодой человек вздрогнул. Видимо, это был нервный господин. И повернулся он не сразу, а постепенно: сначала отвёл влево голову и посмотрел исподлобья, а потом развёл руки и сделал шаг навстречу пожилому.
— Бэкингем! — воскликнул он радостно. — Мы не виделись больше года! Вы всё ещё служите билетёром у Форда?
— Неизменно, — отвечал Бэкингем. — И я горжусь тем, что служу здесь в такое время. Мы постоянно видим президента и его семью. Мистер Линкольн очень любит театр. А его сынишка…
— Ах да, его сынишка, — рассеянно сказал Бус. — Как его зовут, Том или Тим?..
— Его зовут Тэд. Недавно был случай, когда президент привёз его в театр, в ложу, а этот шалун пробрался за кулисы, и, когда подняли занавес, оказалось, что Тэд стоит на сцене и вместе с хором поёт «Боевую песнь свободы». Посмотрели бы вы, какое лицо было у миссис Линкольн!
— Вот как! — сказал Бус. — И охрана пропустила его?
— Он всеобщий любимец, мистер Бус. Да и охрана президента… по совести говоря, это бездельники.
— В самом деле? Следовало бы быть поосторожнее.
— Что вы, мистер Бус! Если президент был цел и невредим все эти четыре года, то сейчас, после победы… Что вы стоите улице? Входите в театр!
— Я боюсь помешать, Бэкингем. Я не служу у Форда.
Билетёр расхохотался.
— Вы шутник, мистер Бус! Неужели вы думаете, что такого уважаемого актёра, как Джон Уилкс Бус, не пустят в театр? Вы же свой человек! И если вы хотите получить удовольствие приходите сегодня на спектакль.
— Я видел мисс Кин в этой роли, — сказал Бус.
— О нет, не мисс Кин! Вы увидите сегодня президента и генерала Гранта. Подумайте, мистер Бус! Сегодня у нас исторический день!
— Гм, пожалуй, я и в самом деле приду вечером, — задумчиво проговорил Бус.
— Пойдёмте, пойдёмте сейчас в театр! Все будут вам рады.
Все действительно были рады, но все очень спешили в этот день в театре Форда. В пустом и полутёмном зрительном зале трое рабочих приколачивали к бортам правительственной ложи большое звёздно-полосатое знамя. Администратор стоял внизу и покрикивал на них. Во рту у него торчала погасшая сигара.
— Мистер Бус, рад вас видеть, — сказал он устало. — Ну и денёк сегодня!.. Поздравляю с победой!
Бус не ответил. Он по-деловому осматривал ложу.
— Здесь может поместиться человек двадцать, — сказал он.
— Мы поставили шесть кресел, — отвечал администратор. — Президент с супругой, генерал Грант с супругой и двое гостей. На крайний случай, там есть ещё диван.
— А охрана?
— Охрана в коридоре, перед ложей. Много ли нужно одному захудалому сыщику? Хватит с него и жёсткого стула. А как вы находите декорацию ложи?
— Флаг слишком велик, — сказал Бус.
— Не слишком для такого замечательного дня… Джо, что это за безобразие слева вверху? Вся левая сторона смялась. Извините, мистер Бус, с этими лодырями следует быть постоянно начеку… Джо, ты слышишь?
Бус вышел в коридор. Мимо него бежали рабочие в фуражках, художники в перепачканных красками куртках, бутафоры с деревянными макетами фарфоровой посуды и грубо намалёванными портретами каких-то лордов — действие «Нашего американского кузена» происходит в английском поместье.
— Здравствуйте, мистер Бус… С победой, мистер Бус… Моё почтение… Ну и денёк сегодня!..
Бус постоял у окна. Казалось, что в этой театральной суматохе никому нет до него дела. Он снова повернул голову влево и вправо, поглядывая исподлобья, — коридор опустел, шум переместился за кулисы.
Легко ступая, мистер Бус прошёл вдоль балкона театра и оказался перед деревянной дверью.
Он нажал на неё. Дверь открылась. Бус очутился в небольшой тёмной комнатке. Слева была ещё одна дверь. Возле неё стоял стул с жёстким сиденьем.
— Ага, это вход в ложу, — пробормотал Бус.
Он загородил стулом дверь со стороны балкона, оглянулся и вынул из кармана небольшое столярное долото. Затем он приник к двери ложи и стал буравить в ней дырку.
Работа заняла мало времени, потому что дверь была из рыхлого, ветхого дерева. Гораздо труднее было проделать углубления в стене по бокам двери на балкон. Углубления были расположены так, чтоб можно было заложить дверь прутом изнутри.
Бус делал всё это с методическим спокойствием. У этого хрупкого, нервного человека были крепкие, точные пальцы. Работа шла как по маслу, и никто не мешал работнику. Через четверть часа Бус положил в карман инструменты, тщательно убрал пыль и опилки, вернул стул на место и ещё раз осмотрел через дырку внутренность ложи. В полумраке он различил два кресла у барьера слева, одно справа и два немного позади. В самой середине стояло большое кресло-качалка, поставленное боком ко входу.
— Отлично! — прошептал Бус.
Он неторопливо вышел снова на балкон. В зрительном зале сидел администратор с сигарой в руке и мечтательно смотрел на сцену.
— Мистер Бус, — крикнул он, — вы уходите?
— К сожалению, у меня мало времени, — откликнулся Бус, — но вечером я обязательно приду.
— Как вы думаете, — сказал администратор, — не добавить ли света на рампу? Сегодня такой торжественный день…
