ее представителей по делам эвакуации, которые в 1920–1921 гг. находились в Тифлисе и Батуме, куда прибыли из Туркестана в апреле 1920 г. по делам, связанным с их миссией.
6 июня 1920 г. Ф. Штилип сообщал из Тифлиса о широкой торговой деятельности в Закавказье английских, французских, немецких, итальянских фирм и рекомендовал чехословацкому правительству также «укрепить здесь свои позиции».{472} В донесении от 10 июня 1920 г. он докладывал об ослаблении позиций англичан в Грузии после заключения ею соглашения с Советской Россией. В противовес этому, по его словам, Америка постепенно «экономически оккупирует Армению», Италия усиленно внедряется в Закавказье, а Германия «изо всех сил стремится на Кавказ, который знаком ей с 1918 г.». Из сообщений Штилипа видно, что и он не сидел сложа руки. Он предлагал дашнакскому правительству Армении заключить торговый договор с Чехословакией, советовал своему правительству установить более тесные коммерческие связи с Грузией.{473} После победы Советской власти в Грузии чехословацкие представители в Батуме и Тифлисе, прибывшие туда на этот раз по консульским и торговым делам, вновь ревниво следят за маневрами других западных государств, направленными на внедрение в экономику Закавказских советских республик, и сами предвкушают «далеко идущие экономические перспективы», которые связывают с активизацией торгово-промышленной деятельности в этом районе.{474}
Не обделило своим вниманием Кавказ и правительство США, также пытавшееся с помощью установления непосредственных контактов в этом районе — в об-< ход представителей Советского правительства России — укрепить свои позиции в Азербайджане и Грузии.
Летом 1920 г. под непосредственным наблюдением американских эмиссаров на юге России действовала американская корпорация для внешней торговли, особенно интересовавшаяся кавказским сырьем. В августе эта корпорация вступила в переговоры с заведующим Кавказским отделением Наркомвнешторга П. Бухарцевым. Ее члены являлись агентами пяти крупных американских фирм, и в том числе треста Моргана. В состав корпорации входил и представитель «высокого комиссара США» адмирала Бристоля некто А. Тейфель. Бухарцев сообщал Г. В. Чичерину 17 февраля 1921 г.: «Я несколько раз интересовался вопросом, почему делегация не поехала к т. Красину и мне, правда, с большой натяжкой удалось у делегации добиться признания, что а) Кавказ является центром сырья России, в) Кавказ находится близ базы корпорации в Константинополе, с) что у американского народа имеется самолюбие, а около тов. Красина так много английских представителей, что по коммерческим соображениям американской корпорации выгоднее вести переговоры в Москве или Новороссийске, чем в Лондоне»,{475} В ходе переговоров члены американской корпорации делали словесные заверения о возможности установления торговых отношений между двумя странами, разрешения на въезд в США представителя НКВТ («без политики»), о гарантиях неприкосновенности русского золота и сырья и т. д. Но ни один из этих посулов не получил какого-либо подтверждения на деле. Гораздо больше интереса они проявили к вопросам организации факторий и складов в Новороссийске и Туапсе, закупки нефти и поставки разнообразных товаров. В октябре переговоры с корпорацией были продолжены представителем НКВТ в Грузии А. Л. Шейнманом.{476}
Переговоры не привели к какому-либо результату, поскольку с американской стороны имело место намерение позондировать почву и обеспечить определенный плацдарм на Кавказе, чтобы добиться монопольного положения США в экономике этого района в обход Советского правительства. Особый интерес Соединенных Штатов вызывала бакинская нефть. В конце 1920 г. к наркому внешней торговли Л. Б. Красину в Лондоне явился директор нефтяного треста «Стандард ойл», интересовавшийся возможностью закупки нефтепродуктов из Баку. Красин небезосновательно расценил визит американского бизнесмена как попытку «подложить свинью Англии в этом деле».{477}
Поскольку в Азербайджане Советская власть была восстановлена раньше, чем в других республиках Закавказья, именно проблемы организации добычи бакинской нефти и экспорта нефтепродуктов послужили толчком для сплочения Советских республик в деле осуществления единой и согласованной внешнеэкономической политики. По мере же победы Советской власти также в Армении и Грузии складывались реальные условия для создания единого экономического фронта Закавказских Советских республик с РСФСР.
Наиболее заметными проявлениями торгово-политической блокады Советской России в 1920—начале 1921 г., когда интервенция потерпела полный провал, основные силы внутренней контрреволюции были разбиты или доживали последние месяцы, а военно-морская блокада постепенно сходила на нет, были «золотая» и «лесная» блокады. Важнейшим препятствием на пути торговли Советской России стала именно так называемая «золотая блокада». Условия для вывоза экспортного сырья были еще крайне неблагоприятны, и поэтому советские внешнеторговые организации могли оплачивать изделия и товары в основном золотом. Однако правительства Антанты запретили крупнейшим банкам и фирмам своих стран брать в оплату заказов советское золото. Инициатором «золотой блокады» было правительство Франции, которое препятствовало реализации золотого запаса РСФСР в надежде, что Советская власть падет и тогда это золото достанется французским кредиторам в России.
С «золотой блокадой» Советскому правительству пришлось столкнуться с самого же начала после возобновления торговли. Уже при реализации золота в Эстонии, где начались первые закупки товаров, появилось опасение, что суммы, положенные в Английский банк или любой банк одной из держав Антанты, могут подвергнуться конфискации. Поэтому считалось наиболее желательным открытие кредита под золотое обеспечение в какой-либо нейтральной стране. При этом Л. Б. Красин указывал на серьезное недоверие В. И. Ленина к капиталистическому миру и его скептицизм в отношении возможности беспрепятственных закупок на золото.{478}
В самом деле, поначалу единственным путем обхода «золотой блокады» была реализация золота в нейтральных государствах. Соглашение со Швецией от 15 мая 1920 г. предусматривало депонирование советского золота в ее банках в обеспечение закупок различных промышленных изделий и нанесло известный удар «золотой блокаде», но не могло покончить с ней. Ведь наиболее выгодная продажа золота могла осуществляться лишь там, где можно было получить более высокую цену. Закрытие же для советского золота всех главных капиталистических денежных бирж мешало его эквивалентному обмену на иностранную валюту, а также позволяло «набивать цену» банкирам нейтральных стран.
В телеграмме Л. Б. Красину и М. М. Литвинову от 8 мая 1920 г., касающейся оплаты золотом заказов на паровозы из Швеции, В. И. Ленин специально подчеркивал: «Дальнейшее расходование золота приходится чрезвычайно ограничивать. Политическую конъюнктуру момента считаем недостаточно благоприятной для помещения значительной части нашего фонда за границей».{479} 11 мая 1920 г. В. И. Ленин в шифрованной телеграмме Л. Б. Красину вновь настаивает на необходимости ограничения заказов заграничных товаров на золото.
«Смысл сообщенного Вам постановления Политбюро состоял в том, — подчеркивал В. И. Ленин, — чтобы все заключаемые Вами на золотую валюту договоры предварительно шли на утверждение Политбюро. Крайне необходимо экономить золото изо всех сил».{480}
В октябре 1920 г. вопрос о золотом запасе страны ставится В. И. Лениным уже в двух плоскостях. С одной стороны, В. И. Ленин продолжает твердую линию на использование золотой валюты как средства платежа лишь на закупку
