“The man’s death is a mere incident — a trivial episode (смерть этого человека — мелкий случай, незначительный эпизод) — in comparison with our real task (по сравнению с нашей действительной задачей), which is to trace this document and save a European catastrophe (которая состоит в том, чтобы найти этот документ и спасти Европу от катастрофы; to save — спасать; избавлять; беречь, экономить, не использовать). Only one important thing has happened in the last three days (только одно важное событие произошло за последние три дня), and that is that nothing has happened (то, что ничего не произошло). I get reports almost hourly from the government (я получаю сведения от правительства почти ежечасно), and it is certain that nowhere in Europe is there any sign of trouble (и точно знаю: «и это определенно», что нигде в Европе нет ни единого признака беспокойства). Now, if this letter were loose — no, it can’t be loose (так вот = в то время как если бы это письмо было бы предано гласности: «было бы свободным» — нет, оно не могло было быть предано гласности; to loose — освобождать; давать волю, выход /чему-либо/; loose — несвязанный, свободный) — but if it isn’t loose, where can it be (но если оно не предано гласности, где оно может быть)? Who has it (у кого оно)? Why is it held back (почему его скрывают; to hold back — удерживать, утаивать)? That’s the question that beats in my brain like a hammer (вот вопрос, который стучит в моем мозгу, словно молот).
“Was it, indeed, a coincidence that Lucas should meet his death on the night when the letter disappeared (действительно ли было совпадением, что Лукас был убит в тот вечер, когда письмо исчезло)? Did the letter ever reach him (дошло ли вообще до него письмо)? If so, why is it not among his papers (если да, то почему его нет среди его бумаг)? Did this mad wife of his carry it off with her (не унесла ли его с собой эта его сумасшедшая жена)? If so, is it in her house in Paris (если унесла, находится ли письмо у нее дома в Париже)? How could I search for it without the French police having their suspicions aroused (как я могу искать его, не возбудив подозрений французской полиции)?
trivial [ˈtrɪvɪǝl], catastrophe [kǝˈtæstrǝfɪ], hourly [ˈauǝlɪ], coincidence [kǝuˈɪnsɪd(ǝ)ns]
“Surely it is final as regards the man’s death.”
“The man’s death is a mere incident — a trivial episode — in comparison with our real task, which is to trace this document and save a European catastrophe. Only one important thing has happened in the last three days, and that is that nothing has happened. I get reports almost hourly from the government, and it is certain that nowhere in Europe is there any sign of trouble. Now, if this letter were loose — no, it can’t be loose — but if it isn’t loose, where can it be? Who has it? Why is it held back? That’s the question that beats in my brain like a hammer.
“Was it, indeed, a coincidence that Lucas should meet his death on the night when the letter disappeared? Did the letter ever reach him? If so, why is it not among his papers? Did this mad wife of his carry it off with her? If so, is it in her house in Paris? How could I search for it without the French police having their suspicions aroused?
“It is a case, my dear Watson (это такой случай, мой дорогой Ватсон), where the law is as dangerous to us as the criminals are (где закон столь же опасен для нас, как и преступники). Every man’s hand is against us (все против нас: «рука каждого человека против нас»), and yet the interests at stake are colossal (однако интересы, поставленные на карту, колоссальны). Should I bring it to a successful conclusion (если я смогу успешно завершить это /дело/: «привести к успешному результату»; conclusion — заключение, завершение; результат, итог; to conclude — завершить), it will certainly represent the crowning glory of my career (это, конечно, будет главным достижением моей карьеры; to represent — изображать; представлять; означать; crowning — венчающий, завершающий; высший, главный: crowning achievement — главное, высшее достижение; crown — венок; венец; корона; glory — известность, слава, триумф; crowning glory — главное украшение; предмет особой гордости и славы). Ah, here is my latest from the front (а, вот и последние /новости/ с передовой)!” He glanced hurriedly at the note which had been handed in (он торопливо взглянул на записку, поданную ему). “Halloa! Lestrade seems to have observed something of interest (ага! Лестрейд, кажется, обнаружил что-то интересное). Put on your hat, Watson (надевайте шляпу, Ватсон), and we will stroll down together to Westminster (и мы прогуляемся до Вестминстера; to stroll —прогуливаться, бродить, гулять /обычно медленно, праздно/).”
“It was my first visit to the scene of the crime (это было моим первым посещением места преступления) — a high, dingy, narrow-chested house (высокий, тусклый с узким фасадом: «узкогрудый» дом; dingy — выцветший, тусклый; темный /от сажи и пыли/), prim, formal, and solid (чопорный, строгий и крепкий; solid — твердый, сплошной, массивный, цельный; прочный, крепкий), like the century which gave it birth (как то столетие, что породило его; to give birth to something — породить что-либо, дать жизнь чему-либо; положить начало чему-либо). Lestrade’s bulldog features gazed out at us from the front window (бульдожье лицо Лестрейда пристально смотрело на нас из окна), and he greeted us warmly (и он тепло приветствовал нас) when a big constable had opened the door and let us in (когда огромный констебль открыл дверь и впустил нас). The room into which we were shown (комната, в которую нас проводили; to show — показывать /путь/, провожать, сопровождать; вводить) was that in which the crime had been committed (оказалась той самой, где было совершено преступление), but no trace of it now remained (но ни следа его теперь не осталось) save an ugly, irregular stain upon the carpet (кроме безобразного пятна неправильной формы на ковре; irregular — неправильный; нестандартный; имеющий неправильную форму, несимметричный).
colossal [kǝˈlɔs(ǝ)l], crowning [ˈkraunɪŋ], constable [ˈkʌnstǝb(ǝ)l], carpet [ˈkɑ:pɪt]
“It is a case, my dear Watson, where the law is as dangerous to us as the criminals are. Every man’s hand is against us, and yet the interests at stake are colossal. Should I bring it to a successful conclusion, it will certainly represent the crowning glory of my career. Ah, here is my latest from the front!” He glanced hurriedly at the note which had been handed in. “Halloa! Lestrade seems to have observed something of interest. Put on your hat, Watson, and we will stroll down together to Westminster.”
“It was my first visit to the scene of the crime — a high, dingy, narrow-chested house, prim, formal, and solid, like the century which gave it birth. Lestrade’s bulldog features gazed out at us from the front window, and he greeted us warmly when a big constable had opened the door and let us in. The room into which we were shown was that in which the crime had been committed, but no trace of it now remained save an ugly, irregular stain upon the carpet.
This carpet was a small square drugget in the centre of the room (этот ковер был маленьким шерстяным квадратом в середине комнаты; drugget — драгет /грубая шерстяная материя для половиков/), surrounded by a broad expanse of beautiful (окруженным широким пространством красивого), old-fashioned wood-flooring in square blocks (старинного дощатого пола в квадратных плитках), highly polished (отполированных до /зеркального/ блеска). Over the fireplace was a magnificent trophy of weapons (над камином находилась великолепная /коллекция/ трофейного оружия), one of which had been used on that tragic night (/кинжал/ из которой был использован в тот трагический вечер). In the window was a sumptuous writing-desk (у окна стоял роскошный письменный стол), and every detail of the apartment (и каждый предмет в комнате), the pictures (картины), the rugs (ковры), and the hangings (портьеры), all pointed to a taste which was luxurious to the verge of effeminacy (все указывало на вкус, который был утонченным до изнеженности; luxurious — роскошный; любящий роскошь, расточительный; verge — край, грань; effeminacy — изнеженность, женственность, женоподобие /в мужчине/).
“Seen the Paris news (видели новости из Парижа)?” asked Lestrade (спросил Лестрейд).
Holmes nodded (Холмс кивнул).
“Our French friends seem to have touched the spot this time (наши французские друзья, по-видимому, попали в самую точку на этот раз; spot — пятнышко; крапинка). No doubt it’s just as they say (несомненно, все так, как они говорят). She knocked at the door — surprise visit, I guess (она постучала в дверь — думаю, неожиданный визит), for he kept his life in water-tight compartments (потому что он хранил свою жизнь в водонепроницаемом отсеке = жил он уединенно, гостей не принимал) — he let her in, couldn’t keep her in the street (он ее впустил, не мог /же/ он держать ее на улице). She told him how she had traced him, reproached him (она рассказала ему, как выследила его, /стала/ упрекать его). One thing led to another (одно привело к другому), and then with that dagger so handy the end soon came (затем, поскольку тот кинжал был так близко, под рукой, скоро наступил конец). It wasn’t all done in an instant, though (впрочем, это все не произошло в один миг), for these chairs were all swept over yonder (потому что эти стулья были сдвинуты вон в ту сторону; yonder — вон там; в ту сторону, туда), and he had one in his hand (а один был у него в руке) as if he had tried to hold her off with it (будто он пытался им защищаться от нее; to hold off — задерживать, удерживать). We’ve got it all clear as if we had seen it (все это представляется нам ясно, как будто мы сами это видели).”
expanse [ɪkˈspæns], weapon [ˈwepǝn], luxurious [lʌɡˈzju(ǝ)rɪǝs; lʌɡˈʒu(ǝ)rɪǝs], effeminacy [ɪˈfemɪnǝsɪ]
This carpet was a small square drugget in the centre of the room, surrounded by a broad expanse of beautiful, old-fashioned wood-flooring in square blocks, highly polished. Over the fireplace was a magnificent trophy of weapons, one of which had been used on that tragic night. In the window was a sumptuous writing‑desk, and every detail of the apartment, the pictures, the rugs, and the hangings, all pointed to a taste which was luxurious to the verge of effeminacy.
“Seen the Paris news?” asked Lestrade.
Holmes nodded.
“Our French friends seem to have touched the spot this time. No doubt it’s just as they say. She knocked at the door — surprise visit, I guess, for he kept his life in water‑tight compartments — he let her in, couldn’t keep her in the street. She told him how she had traced him, reproached him. One thing led to another, and then with that dagger so handy the end soon came. It wasn’t all done in an instant, though, for these chairs were all swept over yonder, and he had one in his hand as if he had tried to hold her off with it. We’ve got it all clear as if we had seen it.”
