И подружки с увлечением принялись обсуждать свои старческие недуги и методы борьбы с ними.
В живых они остались буквально чудом.
Когда потерявший управление марсоход кувырком полетел вниз с горы, Кирилл сразу понял, что сделать уже ничего нельзя и только крепче вцепился в подлокотники кресла и крикнул Сашке: «Держись!». Конечно, сила тяжести на Марсе гораздо меньше, чем на Земле, но, учитывая вес самой машины, скафандров и снаряжения, а также то, что масса тела остается неизменной даже в невесомости… В общем, все шансы были за то, что до подножия живыми они докувыркаться никак не могли.
Однако докувыркались. Живыми и даже не покалеченными. Правда, от самого марсохода до низа долетела только рама и оба их кресла вместе с ними самими, а все остальное — колеса, детали кузова и двигателя, приборы и остатки снаряжения были равномерно разбросаны по склону горы на всем пути их нелепого и страшного падения.
— Классическая ситуация из старого фантастического романа, — прокомментировал Сашка, когда они немного пришли в себя и оценили размер катастрофы. — Разбитый вездеход. Двадцать четыре километра до посадочного модуля и кислорода в баллонах ровно на пять с половиной часов. Сломанная рация. А местность, заметим, пересеченная. И вообще — марсианская. Эй, Кирилл, ты что там ищешь? Брось, нам здесь уже ничего не надо. Давай, пошли. Если поторопимся, есть шанс добраться. Опять же, если Сэм выйдет нам навстречу с парочкой запасных баллонов… Но нам надо еще попасть в зону приема раций наших скафандров. А это больше десяти километров топать. Кирилл, ты слышишь?
— Погоди, — откликнулся Кирилл, не прекращая поисков. — Я должен ее найти, понимаешь? Она уже восемнадцать лет со мной. Всегда. Черт, она была в боковом кармане, а карман совершенно непонятно каким образом расстегнулся. Может, выше по склону? Завалилась там за камень, например. Сейчас, подожди минутку, я просто обязан ее найти, потому что без нее мы не всё равно не дойдем. Я, во всяком случае, точно не дойду. Можешь даже не сомневаться.
— Без чего мы не дойдем? — Сашка присел на плоский камень и постарался придать своему голосу спокойный и даже ласковый тон. — Без чего мы не дойдем, Кирюша? Ты скажи, я тоже поищу. Вдвоем-то легче искать. А?
— Погоди, сейчас… не может такого быть, чтобы она потерялась. Она всегда приносила мне удачу и просто не могла в такой момент… Вот она!!
Кирилл упал на колени и подобрал что-то с жесткой поверхности марсианской земли.
— Нашлась! — радостно засмеялся он. — Я знал! Все, Саня, теперь мы точно дойдем.
— Да что там такое?! — Сашка встал и подошел к товарищу. — Покажи хоть, интересно же.
— Смотри, — сказал Кирилл. — Мне не жалко.
И он протянул ему ладонь, на которой лежала, закатанная в прозрачный пластик, маленькая кедровая шишка.
Откровение Буцинанта
Генри Лайону Олди посвящается
Чалый звездолет, всхрапывая и тряся соплами, пятился от Гончих Псов.
Звали его Буцинант (имя, данное в честь легендарных звездолетов Буцефала и Росинанта), а чалым он стал совсем недавно, после того, как с риском для жизни продрался сквозь метеоритный пояс в районе Плеяд. Продраться-то он продрался, но шальные каменюки, от которых Буцинант не успел достаточно быстро увернуться, оставили на его молодой серой шкуре-обшивке множество белых вмятин-отметин, и теперь в графе «масть» он с полным правом мог писать заветное слово «чалый». Не какой-нибудь, там, «вороной» или, скажем «каурый», а именно «чалый».
Надо сказать, что большинство звездолетов чалыми не становятся никогда. Характер не тот. Ведь для того, чтобы стать чалым, нужно полностью соответствовать званию звездолета и его, звездолета, предназначению. А именно: неустанно рыскать, шляться, бродить, шататься, болтаться, таскаться и шлендрать по галактикам и звездным системам, зарабатывая белые вмятины-пятна на свою шкуру (абсолютно белых звездолетов-альбиносов, как известно, не бывает, а посему любой может стать со временем чалым — было бы желание и сила воли плюс характер).
Вы спросите, почему настоящий звездолет должен поступать именно так? Отвечу. Но несколько позже.
А пока скажу, что молодой звездолет Буцинант в полной мере обладал и желанием и силой воли (плюс характер!) быть настоящим звездолетом. Была, правда, в этом его характере одна не очень положительная черта. Даже не одна, а несколько таких черт имелось в его характере. А именно: был он излишне нетерпелив, слишком пылок и непредсказуемо горяч. И не умел долго ждать.
Вы скажете, кто в юности не был горяч и нетерпелив! Да, отвечу я, все мы не хотели и не умели в юности ждать чего бы то ни было. И правильно не хотели. Но Буцинант…. Буцинант не хотел и не умел ждать с особой силой.
Разумеется, всех нас учили, что своего добивается только терпеливый, упорный и трудолюбивый, а торопыги чаще всего обламывают дюзы и заканчивают свою жизнь где-нибудь в захудалых звездных системах, ковыляя до смерти по привычным и скучным орбитам. Все это так.
Но.
Вот именно.
Бывают исключения. И не просто исключения, а великие исключения. Именно такое великое исключение и приключилось с Буцинантом.
Вам, конечно, с детства известно, что давным-давно во вселенной обитали не только звездолеты, но и люди.
Или, если сказать по-другому, человек.
Человек и звездолет вместе покоряли вселенную. Вернее, покорял, в основном, человек, а звездолет ему в этом помогал, и время от времени даже сдерживал человека, когда тот в своей неуемной страсти к покорению заходил слишком далеко. И все было хорошо до тех пор, пока в один, ничем не примечательный день, человек исчез. То есть это мы так говорим — человек, а на самом деле исчезли все люди. Пропали. Потерялись. Испарились. Одновременно и повсюду.
И звездолеты остались одни.
Поначалу, зная непредсказуемый, а зачастую и вздорный нрав человека, они не придали его исчезновению особого значения. Мало ли что пришло ему, человеку, в голову? Как пропал, так и появится, думали звездолеты. Ничего, подождем немного.
Но день шел за днем, год за годом, век за веком, а человек не возвращался.
И тогда звездолеты начали беспокоиться. Они были сильными и крепкими, но долго без человека обходиться не привыкли. А теперь, когда человек окончательно пропал, перед ними явственно замаячила угроза самого настоящего вымирания.
Впрочем, история о том, как звездолеты научились выживать, жить и размножаться без человека, слишком хорошо всем известна, чтобы я здесь ее повторял. Нет, я хочу напомнить о другом. О том, как звездолеты не только научились жить без человека, но и обрели свое предназначение и смысл этой самой жизни.
Найти человека.
Отыскать следы человека и самого его в бескрайних просторах вселенной. Отыскать и попросить вернуться. Потому что, даже после того, как звездолеты научились жить самостоятельно и обрели смысл жизни и предназначение, без человека им было все равно плохо. Грустно как-то. Тоскливо. И одиноко. Тогда-то и начали первые звездолеты рыскать, шляться, бродить, шататься, болтаться, таскаться и шлендать по галактикам в поисках человека, заражая своим упорством, а также верой, надеждой и любовью к человеку остальных.
Какой звездолет хоть раз не искал человека! Нет таких. Но большинство, попробовав однажды, бросали это дело, убедившись в полной его безнадежности.
И только малое число избранных продолжали поиски всю жизнь. До самой смерти. Потом их ставили детям-звездолетикам в пример, изучали их жизнь в школах и навечно заносили имена в Особый Список. Но это потом. А пока они жили и неустанно искали человека, многие взрослые звездолеты крутили за их спиной солнечными батареями, антеннами и манипуляторами (у кого что было) у главной рубки, показывая: чудак, мол, держитесь дети от него подальше.
Буцинант тоже искал человека, но он совершенно не собирался посвящать этому делу всю свою жизнь. Он собирался его найти и покончить с этим вопросом раз и навсегда.
«Я знаю, где искать людей, — говорил он своим друзьям. — Они в черных дырах. Больше им быть негде. Нужно просто набраться духу и храбрости, нырнуть в черную дыру и…. И найти человека! Раз и навсегда».
«Идиот, — отвечали ему друзья. — Ты не хуже нас знаешь, что черные дыры — это норы нуль-шишиг. Они там живут и съедают все, что к ним попадает. Без остатка. От них нельзя убежать и защититься тоже нельзя».
Буцинант поначалу спорил, доказывая, что все эти рассуждения всего лишь слухи и легенды, и никто из звездолетов на практике даже не пытался нырнуть в черную дыру. А потом спорить перестал и принял решение.
Я сам нырну в черную дыру, подумал он однажды, найду человека и докажу всем, что нуль-шишиги здесь совершенно ни при чем.
Буцинант был не из тех звездолетов, кто откладывает дело в долгий ящик. «Принял решение — выполняй», — говаривал его отец. А своего отца Буцинант любил и уважал.
