Адъютант доложил:
– Звонит академик Петров. Говорит: вы хотели с ним встретиться.
– Соединяй, – ответил Председатель. Через несколько секунд в трубке раздался голос академика: Петров слушает.
– Игорь Палыч! – произнес Председатель. – Здравствуйте, дорогой мой. Когда вы вернулись?
– Вчера, господин Председатель.
– Бросьте вы это… Сергей Сергеич меня зовут.
– Вчера, Сергей Сергеевич.
– А что ж вы мне не позвонили?
– Извините, но было уже довольно поздно.
– Вас извиняет только то, что вы устали… Сегодня мы сможем с вами встретиться?
– Да, разумеется.
– Я немедленно пришлю за вами машину.
Академика привезли через сорок минут. У Председателя в это время был Чердыня с докладом. Чердыня закрыл свой ноутбук, поднялся. Председатель сказал: нет, Геня, ты останься, послушай.
В кабинет вошел академик Петров – высокий, крепкий мужчина лет семидесяти.
– Здравствуйте. – Председатель вышел навстречу академику, обеими руками схватил его руку, потряс. – Здравствуйте, дорогой Игорь Палыч. Очень рад вас видеть.
Голос Председателя был наполнен такой неподдельной искренностью, что не поверить ему было нельзя. Интеллигентный Игорь Павлович ответил:
– Э– э… я тоже рад вас видеть.
Председатель представил академику Чердыню: Генрих Теодорович, мой помощник.
Петров и Чердыня обменялись рукопожатием. Оба сказали: очень приятно.
Присели за столик в углу кабинета, под торшером.
– Чаю? – спросил Председатель. Петров ответил: благодарю. – А коньячку по три капли? У меня коньяк отменный.
– Коньяку?.. Можно и коньяку.
Адъютант принес чай, коньяк, нарезанный лимон и печенье. Ловко расставил все на столике с малахитовой столешницей, исчез. Председатель сам разлил коньяк. По кабинету поплыл благородный запах. Сделали по глотку. Петров пожевал губами, спросил:
– Армянский?
– Армянский, армянский, – закивал Председатель. Коньяк был французский.
Петров сделал несколько глотков чаю, спросил:
– Может быть, перейдем к делу?
– Конечно.
– Полный отчет я представлю вам через шесть– семь дней. А сейчас позвольте ограничиться результативной частью.
– Разумеется.
– Итак, вы уже знакомы с моей запиской о ресурсном истощении.
– Разумеется… Неужели все так плохо?
Петров несколько секунд смотрел на Председателя молча, потом ответил:
– Все еще хуже… Я ответственно заявляю: запасы углеводородов на территории Российской Федерации в ее фактически существующих на сегодняшний день границах практически исчерпаны. Если мы будем продолжать добычу в тех объемах, в которых ведем ее сейчас, реальная добыча нефти сойдет на нет через полтора-два года, газа – через пять– шесть… Разумеется, существует некий плюс-минус.
– Как полтора года? – сказал Председатель.
– Наши главные богатства остались за Уралом. «Чайна-менеджмент» сейчас активно осваивает нефтяные провинции Восточной Сибири – месторождения Ванкорское, Талаканское, Чаяндинское – далее по списку. Перечислять нет смысла. По сути, мы отдали все. Если не считать якутские алмазы. – Чердыня посмотрел на Петрова, подумал: э– э, академик, не владеешь ты ситуацией: якутские камушки тоже почти проданы… Петров продолжал: – По нефтепроводу на Дацин ежегодно будет прокачиваться двадцать миллионов тонн нефти.
Председатель резко спросил:
– А новое месторождение на Кольском?
Петров развел руками:
– Вынужден вас разочаровать: месторождение на Кольском полуострове – иллюзия. Я, собственно, с самого начала именно так и говорил.
– Но ведь космическая разведка!.. Космическая разведка показала: есть месторождение.
– Космическая геологоразведка – всего лишь один из инструментов. Безусловно полезный, но не абсолютный. Я предупреждал, что существенных запасов нефти там быть не должно. Так и получилось: нефть там действительно нашлась, но в незначительных количествах и низкого качества. Коэффициент нефтеотдачи низок. Бассейн изучен, проведена детальная гравиразведка и сейсмическая разведка. Все цифры я представлю в отчете. Но уже сейчас понятно – это не Гавар.[10]
– А Штокман? – произнес Председатель. – Штокман – как?
– Что касается ресурсов Штокмановского месторождения, то они оказались сильно завышены, газоносность критична.
– Насколько завышены?
– Очень сильно завышены… как минимум раз в пять.
Мир рушился. Разваливался на глазах. Рассыпался, как ледовый панцирь Гренландии – стремительно и неотвратимо. И с этим уже ничего нельзя было поделать.
Голос Петрова Председатель слышал откуда-то издалека:
– Кроме того, следует иметь в виду, что добыча на Штокмане, если даже удастся ее организовать, будет чрезвычайно сложна… Сергей Сергеич!
– Да?
– Считаю необходимым сказать вот что. Из глубины первого тысячелетия до нашей эры до нас дошла глиняная ассирийская табличка. На ней клинописью написан следующий текст: «Если почва страны нефть начнет выделять, страна эта будет несчастна». Я – нефтяник, всю жизнь я искал нефть. Нефть была для меня почти что религией. Но теперь, в нынешних условиях, я готов подписаться под этими словами.
– Почему? – машинально произнес Председатель.
– Потому что следует признать: обилие природных ресурсов не принесло нашей Родине счастья. Это факт.
Председатель сделал глоток коньяку, подумал: полтора года… Пусть два. Дети подземелья не успеют. Не успеют!
– Но ситуация не безнадежна, – говорил академик. – Тяжела, но не безнадежна. Я полагаю, что, руководствуясь национальными интересами России, нужно сократить продажу углеводородов за границу. В разы.
Председатель уже овладел собой, он даже улыбнулся, сказал:
– Ну вот – не зря все-таки поработала ваша комиссия. Предлагаю за это выпить.
Петров ответил:
– Господин Председатель…
Председатель перебил:
– Мы же договариались с вами, Игорь Палыч, дорогой – Сергей Сергеич.
Петров сказал:
– Прошу простить, Сергей Сергеич… Позвольте, я выскажу некоторые свои соображения по поводу.
– Конечно. Конечно, Игорь Палыч. С огромным интересом узнаем ваше мнение.
Академик несколько секунд молчал, потом произнес:
– Я много думал над той ситуацией, в которой оказалась нынче наша страна… И пришел к выводу, что настало время обратиться к мировому сообществу и к нашему народу. И может быть, в первую очередь именно к народу. И сказать правду. Всю правду… Вы меня понимаете?
Председатель протянул академику руку, проникновенно посмотрел в глаза:
– Скажем, дорогой Игорь Палыч, непременно скажем. И – благодарю вас за все.
– Да я собственно… да не за что. Это вам спасибо. Я ведь думал, что вы…
– Что вы думали? Договаривайте.
– Я, признаться, ожидал совершенно другой реакции.
– Думали, что Председатель – людоед?
– Сергей Сергеич!
– Да ладно. Думали, думали… Впрочем, это все не имеет значения. Спасибо вам, дорогой Игорь Палыч.
– Да за что же?
– За поддержку, за понимание… Предлагаю все-таки выпить.
Выпили. Академик сказал:
– Я, признаюсь, действительно не ожидал… А когда, Сергей Сергеич, вы обратитесь к народу?
– В самое ближайшее время. Возможно, в день Столицы, а может быть, еще раньше. Например, во время визита к нам главы Турции.
Петров поднялся. Он выглядел взволнованным. Председатель тоже поднялся. Они вновь обменялись рукопожатием.
– Но я, – сказал Председатель, попрошу вас пока никому не рассказывать о нашей беседе.
– Конечно, конечно…
Когда академик ушел Председатель сказал Чердыне:
– Изолировать… И его и всех, с кем он летал на Кольский.
Чердыня кивнул и добавил:
– Так может, автокатастрофа?
– Нет, они еще могут пригодиться.
– Так я и не предлагаю их убивать – оставим в живых. Об– честь– венности предъявим разбитый автомобиль и обгоревшие трупы.
– Дело, – согласился Председатель. Он налил себе коньяку и спросил: – Как думаешь, Геня, продержимся мы два года?
– Нет.
Председатель залпом выпил коньяк.
Ворон сидел на вершине айсберга и смотрел на Председателя. Птица – большая, черная – выглядела опасной. Председатель не понимал, почему, но точно знал: что-то опасное таится во взгляде птицы.
Председателя разбудил смех Шмульки. Он разлепил веки, приподнял голову. Зоя сидела в кресле, смотрела какое-то шоу на канале «Приколы».
Председатель сел, позвал: Зайка! – Зоя обернулась: – О– о, проснулся великий и ужасный!
– Дай попить… соку… и виски плесни.
Она встала, принесла стакан, кувшин с холодным соком и бутылку виски. Налила – пропорции уже знала. Председатель сел на сексодроме, жадно выпил почти полстакана. Зоя присела рядом.
– Кстати, с чего это ты так крепенько выпил, о великий?
Председатель допил сок и ответил:
– Огорчил меня один… урод.
– Наш серийный убийца?
