Немой распахнул дверцу и вывалился на бетон. Перебитая правая рука висела, перед глазами была пелена. Сквозь эту пелену Немой видел, как приближается «хаммер». Левой рукой Немой достал из кармана на внутренней стороне дверцы гранату, неловко начал подниматься на ноги.
Пулемет умолк. Пулеметчик жевал резинку, с интересом смотрел, как барахтается в крови террорист возле дверцы… Террорист поднял руку ко рту, и пулеметчик увидел, что из кулака торчит цилиндр взрывателя с кольцом.
– Идиот, – пробормотал пулеметчик, выплюнул розовый комочек резинки и дал короткую – три выстрела – очередь. Тело террориста дернулось, как будто от удара хлыстом, он выронил гранату с так и не выдернутой чекой. А потом упал сам. «Хаммер» остановился.
Сквозь дыру в бетонном барьере Моссад смотрел на труп Немого. Еще минуту назад Немой был жив. Улыбался, слушая анекдот, который Моссад так и не успел рассказать до конца… Теперь он лежит мертвый на разбитом бетоне с обнаженной арматурой. А над ним смрадно – соляркой и сгоревшим порохом – дышит стальная туша. Моссад ощутил острое чувство ненависти к этому ящику на колесах. И к тем, кто сидит в этом ящике.
– Суки, – сказал Ефим. – Что же вы творите, суки?
Светил прожектор, заливал мост светом. Было очень холодно. Моссад прополз несколько метров и оказался напротив «хаммера». Он привстал и рванул гранату, привязанную за кольцо к шнуру. В этот момент левая дверца «хама» распахнулась. Моссад вскочил, метнул гранату в проем… Она влетела в темное чрево машины. Моссад тут же перепрыгнул через барьер, быстро подскочил и захлопнул дверцу, навалился на нее плечом… Внутри раздался крик: граната! Спустя три секунды внутри «хаммера» громыхнуло, сверкнуло, дверь сильно толкнуло изнутри, как будто кто-то хотел выйти.
Моссад точно знал, что оттуда никто не выйдет.
– Вот так, – пробормотал Моссад, – вот так.
Прикрываясь корпусом «хаммера», он присел на корточки, вытащил из кармана сигареты и зажигалку – закурил. Он сделал три затяжки – дым был горьким. Он затушил сигарету о колесо «хаммера», заменил магазин автомата и стал ждать… На него одобрительно смотрел мертвый Немой.
Через громкоговоритель Моссаду предложили сдаться. В обмен на жизнь. Моссад криво улыбнулся. Он не боялся смерти. Знал, что раньше или позже он погибнет. Относился к этому спокойно. Хотелось только, чтобы смерть была легкой. Остальное казалось неважным… Ему предложили сдаться, он ответил автоматной очередью. Больше ему ничего не дали сделать – снайпер прострелил ему одну руку, потом вторую. Моссаду стало тоскливо. Невероятно тоскливо. Он встал и пошел к перилам. Через слепящий электрический свет… Когда он был в трех метрах от перил, снайпер вновь выстрелил, пробил ему ногу. Моссад упал, пополз к дыре в ограждении… Что-то говорил в громкоговоритель капитан Чубаров. Моссад не разбирал слов. Он уже почти совсем ничего не понимал, но упорно полз, полз, полз к краю, к дыре, тащил кровавый след… По мосту к нему бежали бойцы спецназа. Ближайший из них был всего в пяти метрах, когда Ефим Гинзбург протолкнул тело в дыру и упал в белый туман над черной водой. Вода приняла его и понесла в Ладожское озеро.
Тела убитых террористов, их документы и телефоны отправили в Санкт-Петербург. Оперативники приступили к досмотру автобуса… Когда капитан Чубаров попытался открыть большую дорожную сумку, которую извлекли из микроавтобуса, прогремел взрыв – посмертный привет от Немого. Чубаров погиб на месте, еще двое «гестаповцев» были ранены, а антенна-усилитель разрушена на фрагменты.
«Фольксваген» группы Немого должен был прибыть в Санкт-Петербург около восьми часов утра и остановиться возле терминала, который официально называется «Восток – Запад», а неофициально – «Китайский». В столице китайцев было не так много, как в Москве, но слово «китайский» было весьма в ходу. Здесь, у въезда на терминал, один из членов экипажа должен был выйти и помочиться на левое заднее колесо. Это был «цветок в окне» – условный знак: все в порядке. В одном из грузовичков на подъезде к терминалу с вечера сидел наблюдатель, ждал.
В полдень 6– го октября истекло контрольное время прибытия группы Немого. Наблюдатель (через посредника) доложил об этом Мастеру. Мастер – также через посредника – немедленно снял наблюдателя, уничтожил телефоны, предназначенные для связи с Немым. Что произошло – неизвестно, но факт: группа Немого до города не доехала. В лучшем случае они погибли, в худшем – арестованы.
Оба варианта не отменяли операции, так как даже арестованные и допрошенные с применением пыток, члены группы смогут дать только самые общие показания: готовится покушение на Председателя… Каким способом, знает только Немой. Где и когда – не знает даже он…
Мастер позвонил Дервишу, сказал: Молчун с племянниками не приехали…
Дервиш несколько секунд молчал, потом вздохнул и сказал: пошли кого-нибудь прокатиться по маршруту.
У Мастера была напряженка с людьми. Он подумал: кого же послать? – и решил: Викторию и Бьёрна. Возможно, им удастся узнать что-то про судьбу группы Немого… Впрочем, маловероятно.
* * *
Три благополучно добравшиеся группы были размещены на квартирах, загодя снятых Мастером. Для каждой группы было снято две квартиры. Все – неподалеку от Территории Зла. Мастер завез в них запас продуктов, воды, сигарет, телефонов и прочих необходимых для жизни мелочей. Продукты были закуплены с таким расчетом, чтобы группа могла прожить на любой из квартир не менее недели.
Вечером Мастер начал объезжать конспиративные квартиры. Первый визит он нанес в квартиру, где расположилась группа, которой командовал Глеб… Мастер относился к Глебу, как к сыну. Они не виделись больше двух лет. Мастеру хотелось обнять Глеба, похлопать по спине. Он этого не сделал – считал, что такое выражение чувств неуместно и ограничился крепким рукопожатием. Мастер познакомился с бойцами, сам представился: Иванов, – после этого приступил к инструктажу. Инструктаж был короткий, посвященный в основном конспирации и способам связи, и закончился словами:
– Я попрошу вас… я настоятельно попрошу вас не выходить из дому. Все, что необходимо для жизни, здесь есть – от туалетной бумаги до обезболивающих препаратов. Я прошу вас оставаться в квартире не потому, что не доверяю. А потому, что этой операции мы придаем очень важное значение. Поэтому хотим свести к минимуму риск провала… И значит будет лучше, если до начала операции вы не будете покидать квартиру. Отдыхайте, отсыпайтесь, ждите. О времени операции вы узнаете за три часа до ее начала… Вопросы есть ко мне?
Вопросов не было. Мастер попрощался и уехал.
В следующем адресе располагалась группа, которой командовал Кот. Когда Мастер уже уходил, Кот задержал его в прихожей, спросил:
– Скажите, Немой п– приехал?
– Немой? – спросил Мастер. – Кто такой Немой?
– Ну вот что, товарищ Иванов… Мы с Немым, к– как братья. Больше, чем братья. П– понятно?
– Понятно, – ответил Мастер. – Приехал Немой.
– Н– ну, спасибо… А то что-то с-сердце не на месте.
– Нет, – ободряюще улыбнулся Мастер, – все в порядке.
Он был противен сам себе.
Последний визит в тот вечер Мастер нанес в группу Студента. Провел инструктаж. Потом, в прихожей, Студент как бы невзначай, как бы между делом, спросил о Виктории. Мастер подумал: да что ж такое-то? Что за день такой? – и хотел уже было ответить сухо, но передумал и сказал: она в командировке, Саша… А потом неожиданно для самого себя добавил: она тоже о тебе спрашивала.
* * *
Виктория и шведский журналист Бьёрн Торнстен выехали в Приозерск.
«Вольво Х90» уверенно катил по трассе. Полицейские к машине с номерами Евросоюза не цеплялись. Была на этот счет инструкция: иностранцев без крайней необходимости не трогать – они везут в страну валюту. Все полицейские знали: пожалуется иностранец – отдрючат, как сидорову козу. Так что ну его на хрен, пусть катится. А свое мы отобъем. На наших портяночниках.
Машину вела Виктория, Торнстен сидел рядом, прихлебывал иногда из фляжки. Он писал для нескольких европейских изданий и даже имел некоторую известность. Торнсен был большой, рыжий, с багровым лицом пьющего человека.
Швед был чем-то сильно обязан Дервишу и иногда помогал «Гёзам». Разумеется, слово «Гёзы» ни разу не было произнесено вслух, но было очевидно, что Торнсен понимает, с кем имеет дело.
Через три часа они подъезжали к Волхову. За блок– постом при въезде на мост стоял «хаммер» с пулеметом наверху. А за ним – коричневый микроавтобус «фольксваген». За огромной тушей «хаммера» микрик был почти не виден. Возле блок– поста стояли три автомобиля.
– Стоп, Вики, – сказал швед. – Кажется, это то, что нам надо.
– Вообще-то, там висит знак, – ответила Виктория и показала пальцем на знак «Остановка запрещена»
– Вики! Мы же пресса. Европейская пресса. Кроме того, я личный приятель господина Чердыни… Забыла?
