В последнее время песок начал донимать и в капсуле. Не то чтобы колол — шуршал, зараза, постоянно, забивая ноздри знакомыми ароматами. Я физически ощущал наличие песчинок: на мертвых улицах города, в виртуальных домах и зданиях. Краем глаза видел рыжие лужи саванны, расплывающиеся по поверхности асфальта. Тонкие ручейки, сбегающие по потрескавшимся стенам.
Кажется, Малой что-то такое подозревал, потому как странно таращился в спину. Может сесть и поговорить с ним? О бзиках… о галлюцинациях.
Нет… все пройдет, обязательно пройдет. Когда окончательно отпустит жаркое лето и выпадет первый снег.
В очередной раз вышел на работу не выспавшимся. Запустил автоматизированную программу уборки и привычным маршрутом направился в кабинет «программирования». Поздоровался с молодой учительницей и проковылял до подсобки. После нашего последнего разговора многое изменилось и, увы, не в лучшую сторону. Вроде бы не хамил, не грубил, но Диана Ильязовна явно обиделась, и теперь всячески старалась это продемонстрировать: пустым взглядом, сухим пожеланием «доброго утра», а то и вовсе — игнорированием.
Я честно пытался сгладить углы, но то что прокатывало в молодости, переставало работать в старости. Купленное в подарок печенье больше не вызывало теплой улыбки, а помощь в перемещении ящиков с одного стеллажа на другой удостаивалось лишь легкого кивка.
Обиделись мы… ну и подумаешь. Некогда Василию Ивановичу утешательствами заниматься, впереди ждал седьмой уровень.
Модульную лабораторию зачистили быстро, и до высотки дошли без проблем, а вот внутри здания меня конкретно накрыло. Запах пыли буквально забивал ноздри. Струйки песка тонкими ручейками сбегали вниз, просачиваясь сквозь пластиковые панели. Его было так много, что вдоль плинтусов образовались целые барханы. Я натурально видел! Мог оставить отпечаток и даже коснуться пальцами… То, что в реальности мерещилось, в виртуальности превратилось в самую настоящую галлюцинацию.
В первые секунды сознание охватила паника: захотелось сдернуть с головы шлем и выскочить из капсулы наружу — но нет, глубокий вдох и выдох. Это всего лишь игра, а песок… да и хрен бы с ним, с песком. Главное — не акцентировать внимание, и наваждение отступит. Данное правило срабатывало тысячу раз, и должно было сработать в тысячно первый, только трудно не смотреть, когда оно шуршит, скользя по стенам и тебе уже по щиколотку.
До кабинета Директора добрались без проблем. Малой заметно нервничал, ожидая подвоха со стороны разработчиков. Слишком легко и просто все получалось: не было монстров в холле, исчезли аномалии и полупрозрачные щупальца. Пацан и во мне пытался посеять зерно сомнения, только вот Василию Ивановичу не до этого. Василий Иванович слишком много сил отдавал борьбе с глюками.
Последний этаж, финишная прямая… Открываем массивную дверь и заходим внутрь. Первое, что бросается в глаза — панорамное стекло, демонстрирующее виды мертвого города. По центру возвышается массивный дубовый стол, частично засыпанный песком, а частично заваленный бумагами. В углу валяется труп хозяина кабинета: то ли убил кто, то ли сам пустил пулю в висок. Ключ-ключ… где-то здесь должен быть ключ.
Два шкафа оказались забиты канцелярской мелочью. Я торопился, вытряхивая содержимое ящичков наружу. Проводил пальцами по завалам, пытаясь вычленить из груды бесполезных вещей ярко-красную карту доступа. До третьего шкафа с трудом добрался, вытащив ноги из-под набежавшего песка.
— Очень смешно, — пробормотал Малой, созерцавший пейзаж за окном вместо того, чтобы прикрывать спину. — Они решили нас сверху пустыней засыпать?
Я замер от неожиданности, решив, что ослышался.
— Ты… ты его тоже видишь?
— Кого его?
— Песок.
— Да, вижу, — искренне удивился Малой, — а что в этом странного?
Действительно, что… Если галлюцинацию видят двое, значит никакая это ни галлюцинация, а самая что ни на есть реальность.
Я опустил глаза и вздохнул, наблюдая ладони, полные песка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Где прошлый раз допуск хранился?
— Что, Василий Иванович, надоело капаться?
Вот есть люди разумные, склонные к наукам, а есть абсолютно необучаемые, им что в лоб, что по лбу — бесполезно. Синицын как раз из числа последних. Сколько раз просил говорить по существу, но нет — мы будем язвить и острить, пока по горло не засыплет.
Уловив мой молчаливый посыл, пацан-таки соизволил ответить:
— В нижнем ящичке стола.
— А сразу нельзя было сказать, чтобы Василий Иванович не ползал на карачках?
— Я пытался, но вы велели заткнуться.
— Малой, не беси…
— Но вы сами приказали.
Да, приказал… спину прикрывать, а не в окно пялится, изображая обиженного. Устроить бы пацану взбучку, но какой в том смысл? Только время зря потрачу.
Выбросив из головы лишнее подошел к столу и продолжил прерванные поиски. Малой оказался прав: ключ-карта лежала в нижнем ящике стола.
— Василий Иванович, подождите!
— Чего еще?
— Карту не берите!
Поздно, красный пластик перекочевал со дна ящика в карман разгрузки.
— Ну все, — обреченно заявил пацан, — сейчас начнется.
И вскинул автомат, направив ствол в сторону распахнутой двери. Я же на всякий пожарный затаился за дубовым столом, достав пистолет из поясной кобуры.
Световые панели дрогнули раз-другой, и… продолжили гореть мягким ровным светом.
— Василий Иванович — труп! Следите за трупом!
Тело бывшего директора продолжало лежать в углу, не подавая признаков жизни. В здании царила мертвая тишина. Только шелест песка напоминал о себе, тонкими ручейками сбегая по стенам.
— Малой, может ты чего напутал?
— Нет, не мог я… Мы этот уровень раз сто перепроходили. Когда карточку берешь, срабатывает триггер: в здании выключается свет и труп директора оживает. И… и монстры отовсюду лезут, сразу через двери начинают ломиться. Здесь еще можно отбиться, а дальше начинается сплошное месиво. С потолка панели выламывают, прямо на голову прыгают и…
— Уходим, — оборвал я не в меру разговорившегося пацана. Первым выскочил в пустующий коридор — под ботинками захрустели крупинки кварца. Барханов заметно прибавилось, так что местами приходилось не бежать, а брести, с трудом поднимая увязающие в песке ноги.
— Василий Иванович, лифт! Лифт не работает! — неслось мне в спину.
Да какой не работает, когда работает — панель вызова горела мягким зеленым светом. Я нажал на кнопку, и створка кабинки неохотно отползла в сторону, вывалив наружу светло-рыжую массу песка.
— Лезь давай.
— Василий Иванович, может по лестнице?
— Кому сказано, лезь!
Синицын поводил стволом автомата вверх-вниз, но в лифт зашел. Аккуратно переставляя ноги, как обыкновенно делает кот на незнакомой территории. Я же осторожнчать не стал и ввалился следом, нажав на первый этаж.
Кабинка покачнулась и издав тихое «пыф-ф» на прощанье, закрыла двери. На электронном табло замелькали цифры, отмечая стремительное движение вниз. Из зеркальной стены напротив уставилось изображение нахальной девчонки. Странное дело, но я уже вроде как сроднился с ней и даже начал привыкать к новому образу. Воспринимал ее ни как свое альтер-эго, а как младшую сестренку, веселую и ловкую, способную раскрутить капитана Кравцова на дополнительную пачку патрон. Палец ей в рот не клади, откусит по самый локоть. Уж больно шустра малявка.
В кабинке тренькнул, и на панели загорелась цифра один — все, приехали. Створки с трудом разъехались, выпуская наружу скопившийся песок. Пацан, а следом и я, выбрались в холл, наполненный бесконечным шуршанием, словно тысячи змей ползали по стенам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Василий Иванович, погоди, проверить надо.
Малой потянулся было за спиннингом, но я остановил его:
— Вперед!
— А вдруг аномалии?
— Нет здесь ничего.
— А вы откуда…
— Оттуда. Двигай вперед, а я прикрывать буду.
— Почему это вы прикрываете?
