— Потому что не хочу, чтобы снова в затылок рикошетом попало. Еще вопросы будут — нет? Ну и отлично, тогда ветром дуй, пока к херам не засыпало.
Мы выбрались из песочного небоскреба и нисколько не заботясь о скрытном перемещении, ломанулись к воротам. Бежали напрямки, по пустынной улочке, по заставленной машинами магистрали, и мостику, перекинутому через монорельс. И хоть бы одна завалящаяся амеба…
Не встретив сопротивления, наша парочка вскоре оказалась у цели. Малой завертел коротким стволом, выискивая потенциального противника. Я же, не тратя времени на пустые сомнения, засунул карту в приемное отделение. Внутри механизма хрустнуло, пискнуло, после чего дисплей загорелся зеленым цветом извещая, что доступ разрешен.
Мир вокруг посерел, а перед глазами возникло системное сообщение:
«Уважаемые игроки, вы прошли седьмой уровень с рекордным показателем 01:19:32. Администрация «Маяка-17» благодарит за проявленный интерес к игре. Вы продемонстрировали профессиональные навыки и высокий уровень мастерства, выполнив неимоверно трудные задачи. В награду за успехи ваша команда награждается премиальной суммой в размере 5 000 рублей».
Свет моргнул перед глазами и окончательно погас — все, наигрались на сегодня. Пальцы потянулись к голове, стягивая шлем с мокрых от пота волос. Схватившись за прорезиненный край, я с трудом поднял собственное тело. Справа хлопнула крышка — это пацан выскочил наружу.
— Василий Иванович, охренеть, — чуть не заорал он вовсю глотку, — пять тысяч!
— Тихо, — зашипел я на него.
— Василий Иванович, но это же пять тысяч. Офигеть, сколько можно всего купить…, - пацан замотал головой, словно не веря в случившееся. — Мы же мировой рекорд побили! Пацанам скажу, не поверят.
— Ты языком трепать пока погоди.
— Но…
Но я уже не слушал, захромав в сторону выхода. Нехорошие подозрения одолевали на сей счет, и только одна особа могла их развеять.
Девушка сидела на рабочем месте, привычно шелестя клавишами ноутбука. Заслышав шум, она подняла голову и тут же спешно прикрыла крышку.
— Беспокоитесь, Диана Ильязовна? — выдал я самую радушную улыбку из имеющихся. — Вечно волнуетесь в моем присутствии, экран торопитесь закрыть. Может покажете, что там у вас?
Едва заметная морщинка пролегла меж тонких бровей. Красивые глаза девушки сузились, выражая крайнюю степень недовольство.
— Содержимое моего компьютер вас не касается.
— А мне кажется, что касается, — все со столь же очаровательной улыбкой изрек я. — Позвольте одним глазком заглянуть в системный трей. Уж очень интересно, какие программы висят в нем прямо сейчас.
— Повторяю, это не ваше дело, — голос девушки едва заметно дрогнул.
За спиной послышались шаги — Синицын вышел из комнаты и теперь с интересом наблюдал за разворачивающимися событиями.
— Малой, — обратился я к нему, — напомни, с помощью каких программ записывают потоковое видео?
— Это глядя какое, — полез в дебри пацан, — если вас интересуют телевизионные трансляции, то лучше всего использовать восьмой «мэйкер». Он оперативки жрет меньше и функционал в обращении простой. А если…
— Речь идет об игре, — перебил я не в меру разговорившегося пацана.
— Тогда «Скаут», а лучше «Шань-гин», она меньше систему загружает.
— «Скаут» или «Шань-гин», — задумчиво протянул я. — Уважаемая Диана Ильязовна, что-то мне подсказывает, одну из этих программ вы и используете, записывая видео с капсул.
Ни один мускул не дрогнул — скульптуру бы лепить с такого лица. Только глаза Валькирии потемнели грозовым небом.
— Диана, расслабьтесь, я же вас ни в чем не обвиняю. Ну подбил профессор Гладышев на очередную авантюру, с кем не бывает. Илья Анатольевич он такой, он без мыла в жо… манипулятор, одним словом. Его тень с самого начала маячила за всей этой историей. Профессор подговорил вас, убедив в необходимости терапевтический мер в отношении Василия Ивановича. Я прав?
Тонкие пальцы девушки, лежащие на гладкой поверхности ноутбука, нервно сжались.
— Можете не утруждаться с ответом, и без того знаю, что прав. И запись игрового процесса ведете и материалы ему передаете… Вы что ж думаете, Василий Иванович наивный чукотский юноша, не понимает, откуда ветер дует? Столичная профессура который месяц мозги выносит, мечтая добраться до глубин моей черепной коробки. Уж извините за подробности, но у Ильи Анатольевича натуральным образом стоит на меня… на таких как я. Работу он научную пишет по посттравматическому синдрому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы уже упоминали об этом, — сухо заметила учительница.
— Когда?
— В прошлом месяце.
— Да? Ну простите, иногда повторяюсь… Всё же интересно понять, вас-то он чем зацепил? Рассказывал плаксивые истории про бывших военных или травил любимую байку про взгляд в две тысячи ярдов? (примечание автора — выражение, обозначающее боевую психологическую травму. Впервыетермин появился в журнале Life после публикации репродукции с картины художника Томаса Ли).
— Я видела его… этот взгляд, — тихо произнесла девушка, — на фотографиях, на видео и… у вас.
Ах ты ж, зараза такая, Илья Анатольевич… манипулятор очкастый. Знаешь, как девчонок на свою сторону привлечь. Бабы они что, они по натуре своей существа жалостливые: скулящего кутенка покажи, всю ночь плакать будут. Или фотографию солдата, только что вышедшего из пекла боя. Понятно, что взгляд у бойца будет «охреневающий», как и у любого другого человека опасной профессии. Вон, пожарные охреневают не меньше нашего, только их психическим здоровьем почему-то никто не озаботился. Может причиной всему злосчастные бабки? МЧС контора бедная, с нее много не возьмешь, а вот с министерства обороны — пожалуйста… Главное, болячки не забывай придумывать, и лечение, чтобы непременно дорогостоящее.
— Если вы все знаете, тогда чего хотите от меня? — задала девушка главный вопрос. — Удалить последнюю запись игровой сессии?
— Зачем? Продолжайте записывать, передавать материалы профессору. Пока Гладышев соблюдает положенную дистанцию, меня все устраивает.
— Тогда не понимаю…
— Видите ли в чем дело, дорогая Диана Ильязовна, — я с трудом разместился напротив: гребаное колено не хотело сгибаться. — Вы смотрели последнюю игровую сессию?
— Н-нет, — как-то неуверенно, с запинкой произнесла девушка, словно опасалась дальнейших разоблачений.
— Не против, если мы вместе поглядим?
— Да… то есть нет, не против, — она взялась за серебристую крышку ноутбука и тут же остановилась, с подозрением уставившись на меня. — А откуда такой интерес?
— Объясню позже, — пообещал я. Нагнулся над столом, ожидая увидеть экран, но девушка и не подумала разворачивать ноутбук в мою сторону. Вместо этого сказала:
— Я выведу картинку на телевизионную панель.
Хорошо… панель, так панель. Я развернулся и поудобнее устроился на стуле. Рядом скрипнула мебель — это Малой уселся по соседству. При этом вид имел сосредоточенный и рот держал на замке, что главное.
Поверхность школьной доски дрогнула, переключаясь в режим экрана. Появилась таблица, стремительно пробежали столбцы цифр и пошла видеозапись. Знакомая улица, залитая ярким солнечным светом. Булыжная мостовая и ажурный заборчик, ограждающий зеленые побеги. Появился тонкий девичий силуэт — цифровое тело, которым я управлял. В коротких обтягивающих шортиках на лямках и узкой полоской ткани на груди, по недоразумению называемой одеждой. Дальше должна была последовать сцена соблазнения… точнее раскрутки капитана Кравцова на упаковку патронов.
— Промотайте, будьте добры.
— А я бы посмотрел, — подал голос Синицын.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Малой, ты еще здесь? Тебе разве уроков не задавали?
— Все, молчу-молчу, — пацан поднял ладони, признавая ошибку. И правильно сделал, потому как выслушивать подколы у Василия Ивановича не было ни желания, ни терпения.
Замелькали картинки — двухчасовые события проносились по экрану со стремительной скоростью. Вот наша парочка вышла на улицу, а это уже в гостинице, готовимся к прохождению седьмого уровня. Дрожит панорама мертвого города с улицами, застывшими в вечных пробках. Створки высоких ворот и горящая красным цветом панель с надписью «в доступе отказано». Прогулка вдоль забора и короткая схватка с нечистью в модульной лаборатории. И вновь улицы, вновь дома, залитые багрянцем закатного неба. Зеркальная поверхность зданий отражала лучи заходящего солнца, ловила и искажала до неузнаваемости контуры объектов, в которых с трудом угадывались деревья и проплывающие в вышине облака. А вот и острый шпиль небоскреба возник на горизонте.
