Я глажу его черты лица и пытаюсь улыбнуться. Но как же это тяжело.
Вспышка…
Кто-то аккуратно и бережно гладит меня по лицу большими и тёплыми ладонями. Ресницы трепещут, и я открываю глаза, всматриваясь в темноту и пытаясь разглядеть человека, что навис надо мной, словно коршун.
— Тише, девочка, — кто-то шепчет. — Не бойся. Я не обижу и другим не дам тебя в обиду, — в мой затуманенный разум проникает тихий, низкий голос незнакомца.
Я пытаюсь пошевелиться, и острая боль пронзает моё тело тысячами стрел вместе с пламенным огнём. С онемевших губ срывается жалобный стон-хрип, а я чувствую осторожное прикосновение рук к моей голове, которая будто стала в несколько раз тяжелее. Словно по ней били чем-то большим, мощным. Много-много раз.
Приоткрываю веки и вижу нечётко, размыто силуэт мужчины с широкими плечами — большой, сильный. И тёмные шоколадные глаза, что впиваются в меня — свет фонарей падает на его лицо. Я
не вижу чётко, как он выглядит, но глаза цвета тёмного шоколада будто впились в мою душу навечно. Сердце пропускает удар.
Вспышка…
Марат целует жадно, требовательно, а я, словно тряпичная кукла, повинуюсь ему, делая всё то, что он хочет.
Сколько прошло времени?
Секунда… Минута… А может, целая вечность?..
Я потеряла счёт времени. Зверев отрывается от меня медленно, словно нехотя. И так же нехотя убирает с моей талии свои руки. А я глубоко дышу, пытаясь восстановить бешеный ритм своего сердца.
Все мои мысли куда-то испарились. Но стоило только теперь уже моему мужу от меня отступить на шаг, как все события вновь накатили на меня, словно холодная вода, вновь принося моей коже озноб, а душе страх.
Закрываю глаза, опуская голову вниз, не чувствуя никаких препятствий в виде жёстких пальцев Зверева, что держали мой подбородок в своём плену. Прикусываю нижнюю губу, чувствуя до сих пор на своих губах его губы. А запах настоящего мужчины окутывает всё моё тело.
— Ты теперь моя жена, Аврора Зверева, — слышу над собой его низкий, чуть хрипловатый голос, а всю меня простреливает страх.
Вспышка…
Дуло пистолета направлено на моего мужа. Оглушительный выстрел — и я резко подаюсь вперёд, дабы закрыть любимого человека от пули, что предназначена ему, а не мне.
Резкая боль пронзает в одно мгновение всё моё тело, и с губ срывается стон боли. Краем сознания слышу оглушительные выстрелы, и теплые любимые объятия в секунду окутывают меня, забирая в свой кокон. А потом сознание уплывает от меня.
Но в голове до последнего бьётся мысль, что я спасла самого любимого и дорогого для меня человека. А что будет со мной — это уже неважно. Главное, я спасла Марата. Моего мужчину. Моего защитника. Моего мужа.
Чувствую боль во всём теле, и с губ срывается болезненный стон. Сбоку слышу шевеление, и кто-то срывается.
— Аврора, — слышу своё имя и осторожно поворачиваю голову в сторону голоса, который меня зовёт.
На меня, осунувшийся и с тёмными кругами под глазами, смотрит мой мужчина — Марат. Взъерошенные волосы, плохой вид, и кое-где в его густых волосах я замечаю проблески седины.
Тяну руку, чтобы прикоснуться к вискам, хоть это получается с трудом — всё тело ноет и болит. Но я так хочу к нему прикоснуться. Я так скучала там, во сне. И мне невыносимо больно смотреть на него, когда он так выглядит.
Наверняка сидел здесь, не желая никуда уходить.
— Марат, — хриплю и всё же дотрагиваюсь до виска, а мой мужчина прикрывает глаза и трётся о мою ладонь, накрывая при этом своей широкой.
— Аврора, девочка моя… как же я переживал… я думал, что потерял тебя… Прости меня. Я так перед тобой виноват, — сбивчиво шепчет, целуя мою ладонь.
— Я люблю тебя, Марат, — говорить тяжело, но я всё же это произношу.
— Если бы не я, то всего этого бы не было с тобой. Я так виноват, любимая, — по его щекам текут слёзы, а я смахиваю их, чувствуя всю его боль как свою.
— Ты ни в чём не виноват, Марат. Не кори себя. Это мой выбор. И только мой. Я хотела спасти тебя точно так же, как и ты меня. Я всё вспомнила. Всё, всё.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Марат распахивает глаза, глядя на меня непонимающим взглядом.
— Всё?
— Всё. Я помню, как я тебя спасла. Я так тогда переживала. Я места себе не находила. Хотела, чтобы ты выжил и всё было с тобой хорошо. А потом, когда ты меня спас — я тоже вспомнила. Всё, всё, всё вспомнила и больше никогда не забуду. Ты для меня — всё. Я так тебя люблю, Марат.
— Любимая. Аврора…
Марат опускается, соприкасаясь своим лбом со мной, прикрыв глаза. Я делаю то же самое, ощущая его каждой клеточкой своего тела. Если бы ты только знал, как сильно я тебя люблю.
Не знаю, сколько проходит времени, пока мы наслаждаемся друг другом, но в тишине больничной палаты я задаю волнующий меня вопрос:
— Что стало с Даниилом? С твоим братом?
Марат вздрагивает, каменеет, а потом напрягается всем телом. Я понимаю, что ему тяжело об этом говорить, но я хочу знать. И не потому, что мне его жаль… Нет. Не жаль. А потому, что я не хочу, чтобы из-за него пострадал мой муж.
— Он там, где ему и место. Не думай о нём. Всё теперь у нас будет хорошо.
— Марат, я переживаю за тебя. Ты его убил? Да?
Страх и паника тут же пробираются в мою душу, отчего становится тяжело дышать, и всё тело наполняется невыносимой болью.
— Тихо. Успокойся, Аврора, — Марат отстраняется от меня, заглядывает в глаза, беря моё лицо в кокон своих широких и таких сильных ладоней. — Всё хорошо. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Всё позади, и со мной ничего не случится.
Я киваю, но до конца не успокаиваюсь.
— Ты расскажешь… — смотрю в его глаза, но не могу до конца произнести вопрос.
Но Зверев меня тут же понимает. Мы как будто чувствуем друг друга без слов.
— Особо нечего рассказывать. Это было давно. Сама понимаешь, что я уже старый.
— Ты не старый! — хмурюсь, на что он смеётся.
— Хорошо. Не старый. Моя мама умерла при родах. Меня растил отец. Конечно, мы не были полноценной семьёй, но мы были очень близки. Когда мне было лет шесть, отец привёл в дом мать Даниила и его самого. Всё бы было хорошо, но она была наркоманкой, пускай и хорошей женщиной. Сколько бы отец ни старался ей помочь, ничего не получалось. Она умерла от передоза через десять лет. Данька винит во всём отец. Он отомстил за смерть матери.
По его лицу вижу, как ему тяжело даётся этот рассказ. Чувствую, что как бы там ни было, но он любит и своего сводного брата, и его мать. Как и своего отца, которого убили, потому что маленький мальчик обозлился за то, в чём этот человек не виноват.
— Сначала он убил нашего отца — конечно, не сразу, а спустя ещё десять лет, а уже потом нацелился на меня. Чтобы покончить с нашей семьёй раз и навсегда. А потом — ты сама помнишь, что происходило потом.
Я киваю и тяну его к себе, чтобы обнять, прижаться к нему как можно ближе. Мой мужчина утыкается мне в шею, глубоко вздыхает, и его губы касаются моей кожи. Я вздрагиваю и ещё сильнее тянусь к нему.
— Ты моя жизнь. Я одной тобой дышу, Аврора, — шепчет мне в шею, отчего мелкие волосики на коже поднимаются дыбом. — Я так сильно тебя люблю!
— И я тебя очень сильно люблю, Марат!
Отвечаю ему, чувствуя, что теперь действительно всё будет хорошо. Что никто больше нас не сможет потревожить. А если так и случится, то мой замечательный муж обязательно меня защитит. Меня и наших будущих детей.
Эпилог
Аврора
Пять лет спустя
Сильными руками мой мужчина сжимает мои бёдра, вколачиваясь в меня яростно и быстро. Так, что с моих губ срываются громкие крики, которые заглушает шум воды, льющейся на нас сверху в душевой кабинке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мои тонкие руки цепляются за широкие плечи мужа, а я сама выгибаюсь навстречу каждому толчку движений Марата, который берёт меня грубо, жадно и страстно. Будто в последний раз. Словно он изголодался по своему сладкому лакомству. Впрочем, так оно и есть.
