– Попробуй, – засмеялась я, подвигая свою чашку с крепким черным кофе, который так любит Никита. Он подсадил на него и меня, и теперь я несу это в массы.
– Ну вкусно же, – улыбаюсь, глядя, как он делает глоток, как смешно поморщился.
– Забористый, – усмехается Дима, отдавая мне чашку. Касается моей руки и говорит, – спасибо, малая.
– Большой нашёлся, – хмыкаю, бросив на него игривый взгляд.
С этим парнем было странно легко. Мы очень легко нашли общий язык и говорили о многом, преимущественно конечно о моей сестре. И я узнала много нового о своей, как там Ник сказал, не лучшей половине.
Дима и Ната мутили летом, этим же летом, когда она спала с Никитой, и разница лишь в том, что Никита и другие богатые взрослые дяди продолжали её идею найти себе папика, а Дима был молод, беден и дьявольски хорош собой. Серьезно, парень был очень красивым, я таких красавчиков вживую не видела. И могла понять, почему меркантильная сестра дала слабину и повелась на него.
Потом он рассказал, почему считает себя отцом ребёнка Нади и у меня в голове произошёл когнитивный диссонанс. У них порвался презерватив. Я постеснялась спросить как, но судя по его рассказам эти двое друг другу жару давали. И стоило им нарваться друг на друга, это было взрывоопасно. Я понимала, потому что мне это было слишком знакомо.
Я вспомнила начало сентября и начало отношений с Никитой. Рассказывать их кому–нибудь непосвященному тоже было стыдно. Потому что всякого хватало.
Щеки залились румянцем и я потупила взгляд, а Дима улыбнулся:
– Что улыбаешься, красивая? – улыбнулся Дима, смутив меня ещё больше, как вдруг нас прервал злой возглас.
– Какого хрена здесь происходит?!
Я не успеваю даже головы поднять, как сцена набирает обороты.
– Руки убрал, – прогремел голос разъяренного Ника. – Ты охренела?
– Ты кто вообще? – не понял Дима, тоже вскочив, и тут же замер, увидев вторую. – Ната!
– Никита, это не то, на что похоже, – тут же встаю со своего места я и подхожу к взрывному любимому и пытаюсь взять его за руки и заставить посмотреть на себя. Но он снимает с себя мои руки, уклоняясь от ласки.
– Это так ты болеешь. Зачет вам, Богатырева! Вторая Богатырева на выход, мы едем домой. – Никита разворачивается и идет на выход.
Я стала, как вкопанная, и уставилась на Жданова. Это что за херня? Без суда и следствия осудили? Юрист от боженьки, что уж.
Стою и молчу, злая до чёртиков. Больше всего сейчас хочется свалить с гордо поднятой головой. Но боюсь оставлять это взрывоопасное трио.
– Мужик, без обид, но она с тобой никуда не поедет, – говорит Дима. – Пока мы не поговорим.
– Тебе мало одной? Вторая при чем? – поворачивается к нам, и я понимаю, что ревность плещет из Жданова через край, а из ушей идет пар.
– Надя потрясающая девушка, которую я даже пожалел, что не встретил раньше, но я здесь не из–за неё, а из–за неё, – он тычет пальцем Нате в живот.
– Не начинай, – угрожающе предупреждает сестра. – Мне нельзя нервничать, не надо этого.
Я продолжаю молча сердито сверлить взглядом своего благоверного.
– Забавно, очень и очень, – скалится Жданов, посмотрев на взволнованную Нату, – только не говори, что это ещё один претендент из жаркого лета на роль отца?
– Презерватив порвался, – пожимает плечами, говоря откровенно. – У тебя аргументы посерьёзнее?
– Положительный ДНК тест, – отвечаю негромко за Жданова, присев назад на своё место и сделав крупный глоток кофе.
– Кто больше? – прищуривается Никита, поворачивает Нату к себе и встряхивает за плечи, – это правда? Смотри в глаза и говори правду.
Сразу три возгласа остановили его.
Я успеваю встать между ними и оттолкнуть его первой, прежде, чем Дима ему вмажет.
– Ты вменяемый вообще? Она только с больничной койки, время трясти ее как тряпичную куклу? – шиплю угрожающе, оттесняя Жданова на пару шагов.
– Да ничего с ней не станет, сегодня пыталась курить в туалете, так был маленький армагедон в больнице. И не говори, что просто дышала запахом никотина, – бесится Жданов дальше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Чего? – офигеваю, бросив неверящий взгляд назад.
У меня нет слов. Все нецензурные.
Слышу, что за нашими спинами тоже идёт разговор на повышенных тонах. До наших ушей доносится злой голос Димы:
– Так какого хрена ты ко мне прибежала в слезах и обвиняла меня, если он не мой?!
– Дай послушать, – Ник отодвигает меня, вмешиваясь в разговор пары, – хоть не порно, но задорно. Кстати, я буду предельно благордарен тебе, мужик, если согласишься сделать тест, как нынче модно у нас, – бросает ядовитый взгляд на Нату, – клиника работает, если поспешим, то ждать будет мучительно долго, но не так волнительно, как первый раз.
– Что ж, раз у вас тут всё под контролем, – говорю намеренно ровным голосом, хотя внутри меня рвёт от злости. – Мне пора, – беру свой рюкзак и пакет с лимонами и чаем.
Дима наклоняется ко мне и крепко обнимает.
– Спасибо за всё, мелкая.
– Ты куда? Я тебя не отпускал! – Жданов перехватывает меня, берет лицо в ладони, целует коротким поцелуем и шепчет на ухо, – держи за нас пальчики, не нравится мне это представление. Если моя чуйка не подводит, всё может оказаться до банальности просто.
Я зло смотрю Жданову в глаза, понимая, что этот поцелуй это ни что иное, как публичная попытка пометить территорию. И меня это злит.
– Проще некуда, – бубню зло, всем видом показывая, что раскусила его и меня не пробрало. – Удачи. Поеду болеть дальше.
– Посмотри мне в глаза, – рыкнул Жданов, поднимая голову вверх, – накажу, за всё, но если считаешь, что я виноват сильнее, накажешь меня, – целует жадно, не давая возможности вырваться и убежать, – люблю и безумно ревную, прости.
Я лишь сердито блеснула глазами и ничего не ответила. Кто кого накажет – отличный вопрос. У меня был знатный запал ему навалять и обсудить некоторые ключевые моменты отношений и доверия в них в очередной гребаный раз.
62 глава
Всю дорогу из клиники слышал нытье Наты. Она возмущалась и прежде, но сегодня как назло испытывала мое нерезиновое терпение. Жаловалась на персонал, обслуживание, на других девушек из палаты. Я лишь молча сжимал руль, стараясь не реагировать на негатив девицы. Это был бы тотальный пиздец, засунув голову в петлю, решить жениться на подобной особе. Ни за что и никогда. И я крепко перестрессил, когда Надя поддалась на шантаж сестры. Глупости. Я не собирался поддаваться на провокации. Тем более со стороны кого? Подобной особы, которая любила брать от жизни только самое лучшее, по возможности. А возможности она искала постоянно.
Надя выбешивала своим благородством и умиляла. Я понимал, что могу потерять намного больше, поддавшись на зов разума с ее стороны. Но моя назойливая муха не думала о том, что вершители своих судеб мы сами.
– Хочу чаю, пироженку. И вообще, в этой коновальне нормально не кормили.
– Домой потерпеть не можешь?
– Мне запереться опять в четырех стенах? Или это тебе так выгодно? Я не имею права, вырвавшись из стен больницы, просто выпить гребанного чая?!
Я посмотрел по сторонам, свернул на стоянку, заглушил мотор.
– Иди, пей свой чай. Через дорогу есть кофейня.
– То есть ты делаешь мне одолжение?
– Ты просила, я исполнил, что не так?
– Ты – бесстыжая морда, Жданов. Мне нервничать нельзя.
– Тебе курить нельзя. Не удивлюсь, если ты это практиковала и раньше. Может даже пила?
– Идиот, – рычит, сцепив зубы, – ты меня бесишь!
– Взаимно. Ты валишь или помочь?
– К Наденьке не терпится?
– Тебя это не касается.
– Ещё как касается, из–за вас я плохо себя чувствую. А это растет, делая из меня бегемота.
– Здесь твой ребенок, а не бегемот.
– И твой, а ты по бабам шляешься!
– И буду, или думаешь, что сцапав меня за яйца, будешь их хранить в своем ларце? Я стану белым и пушистым, все тебе на подносе приносить буду?
