– Я тебе что, свиноматка?
– При чём здесь?...
– Ты вообще заткнись, – вызверилась на меня сестра. – Ты всегда была в моей тени и так решила отомстить? Тебе самой не противно? Так и скажи, что хочешь его просто чтобы побесить меня.
– Наташа, – снова попытался вмешаться отец, но поздно.
Теперь уже и мне было что сказать.
– Зачем всех по себе мерить? – усмехаюсь прохладно, – Я не "хочу" его, он итак мой, я люблю его. Надеюсь, когда твой ребенок родится, ты познакомишься с этим чувством.
– Девочки, – отец вновь попытался вставить своё слово, но Нату понесло.
– Как ты будешь смотреть в глаза своему племяннику, зная, что трахаешь его отца, пакостная шлюха?
– Ната! – прогремел отец.
– Прекрати скандал, – взревел Никита, пряча меня за спину, – я тебе всё сказал. Разберись в себе, в своих желаниях. Но я тебе не мальчик для утех. Не думаю, что ты захочешь жить с мужчиной, который в любом случае будет тебе наставлять рога. Я же бабник. А ты будешь каждый раз локти грызть, где я и с кем. Тебе такое по душе?
Я прислонилась лбом к широкой спине, которая скрыла меня от атаки, которую я легко могла выдержать, не будь эта овечка в положении. Скандалить мы умели и практиковали. Только теперь у неё карт бланш.
Отец тоже сделал шаг в сторону, оставляя за своей спиной бушующую Нату и внимательно посмотрел на Никиту.
– И после услышанного сейчас я должен доверить тебе дочь? Люди мне меняются, Жданов. Ты обрисовал довольно реалистичную картинку Нате, с чего ты взял что с Надей у тебя получится по–другому?
– Надю я люблю, и любая ваша хитрость никого не сделает счастливее. Три человека будут глубоко несчастны, а когда родится малыш – ещё одна душа. Вы, как отец, готовы сделать такой шаг?
– Папа, он манипулирует тобой, – тут же из–за спины выдаёт Ната.
– Утихни, – устало говорит отец. – Надя, выйди из–за спины своего рыцаря, я хочу видеть твоё лицо.
Я делаю пару шагов, став рядом с Никитой. Всматриваюсь в лицо отца и понимаю, что он правда выглядит очень уставшим.
– Хитрость? Я кукловод по–твоему какой, чтоб гадости тебе строить? Я буду более чем честен с тобой, Жданов. Ты мне не нравишься. Ты осквернил обеих моих девчонок, и ни одна из них не выглядит счастливой, ни та, которую ты любишь, ни та, которая от тебя понесла. Я не хочу видеть тебя мужем ни одной из них. Ты наглый, заносчивый, и я же вижу, что ты ходок, рыбак рыбака. Я видел как каждая из моих дочерей рыдала из–за тебя и как у отца у меня два желания сейчас – либо пересчитать твои рёбра и зубы, либо стереть тебя в порошок, чтоб ты исчез с лица земли.
– Папа, – угрожающе прерываю его спич, потому что он мне не нравится. Отец переводит взгляд на меня, примирительно поднимает руки вверх и даже выдавливает из себя подобие улыбки.
– Я ничего из этого не сделаю, а то эта, – кивает на меня, – будет рыдать ещё больше, а мой внук будет расти без отца.
– Павел Юрьевич, когда у меня будет дочь, я непременно буду говорить вашими словами, поверьте. Но ждать этого дня ещё очень долго, а я не буду вас убеждать в том, что я не такой, что дайте мне шанс и я докажу обратное. У вас только есть возможность видеть всё через поступки, ни больше, ни меньше.
– Так ли далеко, касатик? Плюс минус полгода осталось. Вот тогда мы с тобой и поговорим.
Папа расстегнул пальто и продолжил:
– Мне нужно уехать, я итак тут загостился. Пока твой ребёнок находится в ней, – кивает на Нату, – она – полностью твоя ответственность. И как ты успел заметить, лисички–сестрички не ладят. Чёрт, мне тебя даже жаль, парень. Продолжить разговор предлагаю наедине, без этой взрывоопасной пары лишних ушей. Ната, держи себя в узде и не бросайся на Надю, пока мы с зятем потолкуем.
Идея отца выйти и потолковать с Никитой показалась мне плохой по двум причинам: Никита нарвется, это как пить дать. Я видела, что отец устал, видела, что он готов пойти на уступки, но это если с ним по умному. А Никита... Никита уже надерзил себе на пожизненное неодобрение, боюсь предположить, что ещё эта глупая горячая голова может ляпнуть без свидетелей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вторая причина стояла передо мной. И стоило двери закрыться, как Ната ехидно оскалилась:
– Ну что, малыха, пришел и наш час поболтать по душам?
Я присела на стул, сделала глоток остывшего кофе и мысленно пожелала себе сил. Это будет один из тех разговоров, которые я не хочу даже начинать.
Ната сняла пальто, повесила на крючок, подошла к столу, села на место Никиты напротив меня и хищно усмехнулась:
– Ну и, каков он на вкус?
Я молчала. Я зареклась открывать рот несмотря ни на какие ее потуги выбить из меня злость.
– Да ладно, какие между нами уже секреты, один хер во рту держим.
Я закатила глаза и покачала головой:
– Выражать свои мысли более вульгарно надо ещё постараться...
– Ага, не оскорбляешься и не оспариваешь. Сосала значит, – смеётся и стучит пальцами по столу, – ну как, получилось взять его весь в рот без рвотного инстинкта?
– И этими губами ты собираешься целовать ребёнка.
– Ребёнка твоего мужа, да. Рассказать, как мы его зачали? Ох и хорош он был в ту ночь на побережье...
Я всё так же молчала, но чем дольше лился её спич, тем больше мне хотелось зажать уши и громко заорать. Я ожидала того, что это будет мерзко, но к такому меня жизнь не готовила...
55 глава
Проблема в лице беспринципной, наглой Наты выбивала меня из седла. Из меня не будут вить верёвки, никто. В свое время родители отбросили незатейливое давление на мою личность. Они понимали, что насилием ничего толкового не добьешься.
А Ната, на что эта девица рассчитывает? Что будет жить в моей квартире, пользоваться благами цивилизации и ничего не делать для того, чтобы как–то облегчить проживание рядом с отцом будущего ребенка?Зарекомендовала себя эта дрянь не с лучшей стороны. Я недавно стал подыскивать варианты съемного жилья. Чтобы поближе ко мне, так сказать, быть на подхвате. У нас была квартира бабушки, но она почти на окраине города, и этот вариант меня не устроил. Да и кватирантов было бы неприлично в зиму выселять. Я просчитал все варианты. Готовился к худшему сценарию. И вот этот день настал. Не знаю, как у нас всё с ней получилось, не помню. Но то, что предохранялся лучшими презервативами – факт.
– Я буду вас ждать внизу.
Набрасываю пальто, ноги засовываю в ботинки и выбегаю на свежий воздух. С тоской смотрю на светящиеся окна съемной квартиры Нади и нервно тру уставшие глаза, линзы бы снять.
Из недр подъезда появляется солидная фигура Богатырева. Он идет медленно, размеренно. А я подавляю надменный оскал, вспоминая рассказы Нади об отце–бабнике.
– Я уже вижу, что ты строптивый и слушать мои нравоучения не намерен и не буду тратить своё время. Но позволю себе дать тебе пару советов. Первый и самый главный: держи их как можно дальше друг от друга. Ты имел честь лицезреть обеих, и они обе мои дочери, которых я одинаково люблю. Но Ната акула, а Надя слишком умна и адекватна, чтобы давать отпор своему вечному агрессору.
– Не скажу, что рад при каких обстоятельствах мы познакомились, но что есть. И вас я понимаю, подарок в лице меня, видимо, не предел ваших мечтаний. И к советам обязательно прислушаюсь. Только если вы, хотя бы временно, станете нейтралитетом, возложив на меня ответственность за сестер, я постараюсь найти более правильное решение и не сталкивать девушек лбами.
– Тебе не придется, они справятся с этим сами без твоей помощи, поверь, – хмыкает мужик, – даже сейчас вряд ли там мирное небо под потолком, поэтому я не буду задерживать. Не предел совсем, твоя правда. Может присмотрюсь ещё. Надежда есть, – усмехается, – Надежда Павловна. Вижу, что любит. Не обижай её, она хорошая девочка. Наташа... Сложная. И насчёт неё тоже предупреждаю. Она будет пытаться манипулировать тобой через ребёнка, вижу, что у нее вряд ли получится, но тогда она возьмётся за Надю. А Надя никогда не переступит через ребёнка.
