Отражены в романе и модные обычаи Петербурга 1830– 1840-х годов. Это женское курение и увлечение дам верховой ездой, что связано с распространением идеи женской эмансипации.
Курили дамы, вернее, самые модные и отважные среди них, пахитоски – подобие сигареты, в которой вместо бумаги использовались тонкие кукурузные листья. «… И как все, что делают женщины, даже подражание мужчинам, превратили в своеобразный протест мужскому миру – не тяжелый чубук, а изящный мундштук, не серьезное занятие, а светская болтовня с пахитоской. Возможно, именно женщины превратили курение в привычку. Впрочем, курить за столом не осмеливались даже женщины, и вплоть до начала XX века об этом не могло быть и речи! [39]
Все же некоторые дамы осмеливались курить прилюдно, хотя это всех шокировало. «… Вон напротив нас молодая вдова живет, – возмущенно восклицает Марья Михайловна Любецкая, мать Наденьки – возлюбленной Александра, – сидит на балконе да соломинку целый день и курит; мимо ходят, ездят – ей и нужды нет!»
Еще одна характерная примета петербургской жизни, запечатленная в романе, – это всеобщий переезд петербуржцев летом на дачи. «Дачемания, болезнь довольно люто свирепствующая между петербургцами, гонит всех из города, – отметил в своем очерке «Петербургская сторона» Е. Гребенка, – люди, по словам одного поэта:
И скачут, и ползут,
И едут, и плывут
вон из Петербурга, кто побогаче – подальше, а бедняки – на Петербургскую сторону; она, говорят, та же деревня, воздух на ней чистый, дома больше деревянные, садов много, к островам близко, а главное, недалеко от города; всего иному три, иному пять верст ходить к должности».
Люди со средствами ехали чаще всего на острова (самым престижным был Каменный остров). На природу выезжали для поправки здоровья, для соблюдения ежедневного моциона («На даче жить – надо гулять»). Многие стремились снимать или заводить дачи с хозяйством, чтобы вкушать здоровую деревенскую пищу. И с этой стороны петербургский образ жизни противоположен провинциальному: там нет разделяющей черты между «цивилизацией» и «природой».
Литературные истоки речей Адуева-младшего
В тексте романа – обилие цитат и «общепоэтических» слов романтического звучания, которые часто употреблялись в поэзии первой трети XIX века и стали романтическими штампами. Роль этих цитат и романтических «формул», выделенных романистом курсивом, значительна в воссоздании атмосферы времени и среды.
Больше всего цитат из произведений Пушкина, поскольку творчество Пушкина сосредоточило в себе поэтическое сознание и язык русского общества первой трети XIX века. А потому естественно, что, воссоздавая переход «от одной эпохи русской жизни… к другой», «ломку старых понятий и нравов» («Лучше поздно, чем никогда»), происходящую в 30—40-е годы, писатель прежде всего обращается к пушкинскому поэтическому авторитету. Из 17 пушкинских цитат и реминисценций 11 включены в речь Александра, 3 – Петра Адуева, 3 – в речь автора. [40]
Кумиром читающей публики 1830—1840-х годов, как мы знаем, был писатель-романтик А. Бестужев-Марлинский. Речи персонажей Марлинского и его многочисленных литературных последователей неистовы, пышны и безудержны. Эти фигурные и цветистые фразы и сравнения проникали в разговоры, в живую устную речь. «Его сравнения заучивались, ему подражали», – свидетельствует современница.
Александр, у которого «чувство … просится наружу, требует порыва, излияния», тоже не раз высказывается в духе и тональности романтических героев: «…дружба и любовь – эти священные и высокие чувства, упавшие как будто ненарочно с неба в земную грязь…», «…вы без милосердия вонзаете свой анатомический нож в самые тайные изгибы моего сердца», «Ты моя муза… будь Вестою этого священного огня, который горит в моей груди; ты оставишь его – и он заглохнет навсегда».
В «неестественности», «ходульности» речей и поступков Александра заключается, по мнению Петра Ивановича, их несовременность и неуместность. «Не я ли твердил тебе, – обращается он к племяннику, – что ты до сих пор хотел жить такою жизнию, какой нет… Человек… имеет какое-нибудь звание, занятие – писатель, что ли, помещик, солдат, чиновник, заводчик… А у тебя все это заслоняет любовь да дружба… что за Аркадия!»
Итак, центральный конфликт «Обыкновенной истории» – столкновение «романтика жизни» с «человеком дела» – придал роману исключительно современное звучание. Уходят в прошлое старый патриархальный барский быт, понятия и нравы. Прозаический характер новой эпохи – историческая непреложность, с которой должен считаться каждый современник.
КОММЕНТАРИИ
Часть I
…первой ее ключницы. – Ключница – служанка в частном, обычно помещичьем доме, в ведении которой находились продовольственные запасы и ключи от мест их хранения.
…будешь ли ходить по воскресеньям к обедне? – Обедня – простонародное название литургии – богослужения в церкви, совершаемого утром или в середине дня.
Что мясоед, что страстная неделя… – Мясоед – период, когда по уставу православной церкви разрешается мясная пища (Рождественский мясоед, Летний мясоед). Страстная неделя – Страстная седмица – последняя неделя Великого поста перед Пасхой.
…ходил в широких шароварах и казакине. – Казакин – старинное мужское верхнее платье в виде короткого кафтана на крючках, со сборками сзади.
…сделал полную честь этому гомерическому завтраку. – Гомерический завтрак – напоминающий своими необычайными размерами, количеством и т. п. пиршества олимпийских богов в «Илиаде» Гомера.
…выхлопочите мне патенты на три чина. – Патент – здесь: свидетельство от власти на чин.
…бостончик от обеда до глубокой ночи. – Бостон – род карточной «коммерческой» (т. е. на ставки) игры.
…очень хороши сочинения господина Загоскина. – ЗагоскинМ.Н. (1789–1852) – драматург и автор многочисленных романов, в том числе и на исторические темы, один из которых, «Юрий Милославский», имел большой успех у современников.
…остановился в конторе дилижансов. – Дилижанс – многоместная карета, запряженная лошадьми, для регулярной перевозки пассажиров и почты.
…как бедный Евгений… – Герой стихотворной повести Пушкина «Медный всадник».
…наймешь бельэтаж на Невском проспекте (франц. – красивый) – второй, главный (обычно с более высокими комнатами) этаж здания, дворца, особняка.
Я иногда вижу в нем как будто пушкинского демона… – Имеется в виду стихотворение Пушкина «Демон».
…без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви… – Цитата из стихотворения Пушкина «К***» («Я помню чудное мгновенье…»).
…имеет прекрасную коллекцию картин фламандской школы. – Фламандская школа – направление в живописи XVII–XVIII веков, отмеченное тяготением к изображению повседневной жизни, народного быта.
Гутенберг, Иоганн (ок. 1400–1468) – немецкий изобретатель, создатель способа книгопечатания при помощи отлитых из свинца шрифтов.
Ватт (Уатт), Джеймс (1736–1819) – английский изобретатель, создатель одного из типов паровой машины.
Отколь порой тоска и горе / Внезапной тучей налетят… – Стихи, приписанные автором Александру Адуеву, представляют собой умышленно ухудшенный вариант стихотворения Гончарова «Тоска и радость», вошедшего в рукописный альманах Майковых «Подснежник» (1835).
…точно Юпитер-громовержец; откроет рот – и бежит Меркурий с медной бляхой на груди. – Юпитер – верховное божество в древнеримской мифологии, от которого зависели все небесные явления. Меркурий – бог-вестник, был на посылках у Юпитера. Медная бляха – отличительный знак посыльных при государственных учреждениях.
О наземе, статья для отдела о сельском хозяйстве. – Назём – навоз.
Асессора, что ли, тебе дали… – Коллежский асессор, чиновник VIII класса, соответствует майору.
Софокл (ок. 496–406 гг. до н. э.) – древнегреческий драматург. Написал около 120 трагедий, сохранилось только семь. Лучшие из них – «Эдип-царь», «Эдип в Колоне», «Антигона».
Эсхил (525–456 гг. до н. э.) – древнегреческий поэт-трагик, из его обширного творческого наследия сохранилось семь трагедий, в том числе «Персы», трилогия «Орестея», «Прикованный Прометей» и др.
…Влюбленные – все равно что две лейденские банки. – Лейденская банка – разновидность электрического конденсатора.
Все хотят золотого века! – Золотой век – выражение употребляется в значении: счастливая пора, беспечная жизнь, а также время расцвета искусства, науки в истории какого-либо народа. Впервые встречается у древнегреческого поэта Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) в поэме «Труды и дни», в описании века Сатурна, когда «люди жили подобно богам, без забот, труда и страданий». Тот же сюжет обработан римским поэтом Овидием (43 г. до н. э. – 17 г. н. э.) в «Метаморфозах».
