С тяжелым вздохом она натянула на себя просторные тренировочные штаны с поясом на резинке и ту же самую майку, в которой спала. Эрика обещала себе, что в понедельник обязательно снова встанет на весы. Но начинать новую жизнь сегодня — плохая мысль, потому что на вечер у нее запланирован обильный ужин. А тут никуда не денешься: если хочешь сразить кого-нибудь своей готовкой, то никак не обойтись без таких вещей, как сливочное масло и сметана, — так что понедельник самый подходящий день для начала новой жизни. В стотысячный раз Эрика твердо, окончательно и бесповоротно обещала себе самой, что в понедельник обязательно сделает зарядку и сядет на диету, она станет новым человеком. Но сегодня — будь что будет.
Более важные проблемы почти заставили ее забыть о том, почему она едва не загнала себя в гроб размышлениями. Эрика прикидывала и так и сяк и думала о том, как ей поступить, но ничего особо толкового так и не придумала. Внезапно ее осенило, и мысль показалась ей настолько удачной, что Эрика сама удивилась, что оказалась такой умной.
Из кофеварки вкусно запахло кофе, и жизнь показалась значительно светлее. Просто фантастика: как много может сделать глоток горячего кофе. Она с наслаждением держала в руках чашку и пила, затем поставила ее на кухонный стол. Завтраком Эрика частенько пренебрегала, как и на этот раз. И она подумала, что вечером с лихвой это компенсирует.
Когда в дверь позвонили, Эрика вздрогнула от удивления и пролила немного кофе на майку. Она громко чертыхнулась и подумала: кого это могло принести в такое время. Эрика посмотрела на кухонные часы — половина девятого. Держа в руке чашку, она с любопытством открыла дверь. На лестнице топталась Джулия Карлгрен и от холода похлопывала себя руками.
— Привет, — удивленно сказала Эрика.
— Привет, — чуть помолчав, ответила Джулия.
Эрика очень удивилась: что младшая сестра Александры делает на ее крыльце в столь ранний час? Но простая вежливость не позволяла ей прямо спросить об этом, и она пригласила Джулию войти.
Тяжело ступая, Джулия вошла в прихожую, сняла с себя пальто и пошла впереди Эрики в гостиную.
— А мне не дадут чашечку кофе, который так здорово пахнет?
— Да, сейчас организую.
Эрика оставила Джулию одну и в полнейшем недоумении пошла на кухню налить ей кофе. Что-то с этой девушкой было не так. Во всяком случае, не так, как должно быть. Она дала Джулии кофе и, держа в руке свою чашку, предложила ей сесть на плетеный диван на веранде. Какое-то время они молча пили кофе. Эрика решила просто ждать и не задавать вопросов — так или иначе, Джулии самой придется сказать, зачем она пришла. Прошло несколько минут неловкого молчания, прежде чем Джулия заговорила.
— Ты здесь живешь?
— Нет, не совсем. Я вообще-то живу в Стокгольме, но сейчас я здесь, потому что мне надо все в доме привести в порядок.
— Да, я слышала, соболезную.
— Спасибо. И ты тоже прими мои соболезнования.
Джулия засмеялась странным смехом, который показался Эрике неприятным и совершенно неуместным. Она вспомнила о документе, который нашла в корзине для бумаг дома у Нелли Лоренс, и опять подумала о том, как сложились фрагменты головоломки.
— Ты, наверное, гадаешь, зачем я пришла?
Джулия посмотрела на Эрику своим странным неподвижным взглядом. Она очень редко моргала. Эрику вновь поразило, насколько полной противоположностью своей старшей сестры была Джулия. Ее кожу испещряли многочисленные следы подростковых прыщей; волосы выглядели так, будто она стригла их сама маникюрными ножницами и, похоже, без зеркала. В ее внешности проглядывало что-то нездоровое — какая-то болезненная бледность, отчего ее кожа казалась сероватой. А ее манера одеваться не имела ничего общего со вкусами Александры. Складывалось впечатление, что она покупала вещи в магазине для пенсионерок, которые настолько вышли из моды, что их впору надевать разве что на маскарад.
— У тебя есть какие-нибудь снимки Алекс?
— Извини, что ты сказала? — Эрика очень удивилась вопросу Джулии. — Фотографии? Да. Думаю, есть какие-то. По-моему, даже довольно много. Папа любил фотографировать, и он нас довольно много снимал, когда мы были маленькие. Александра очень часто у нас бывала, так что она наверняка есть на снимках.
— А ты можешь мне их показать?
Джулия вопросительно посмотрела на Эрику, как бы удивляясь тому, что она еще не пошла и не принесла снимки. Эрика с облегчением вышла из комнаты, чтобы найти альбомы с фотографиями. Ее радовала возможность хоть ненадолго избавиться от странного взгляда Джулии.
Снимки лежали в кофре наверху на чердаке. Эрика еще не начала разбираться там, но хорошо знала, где он стоит. Там хранились все семейные фотографии, и Эрику заранее ужасала необходимость сесть и разобраться в них. Изрядная часть снимков находилась в беспорядочных пачках, но те, которые она искала, как Эрика помнила, были вставлены в альбом. Она начала систематически перебирать альбомы и фотографии сверху вниз и в третьем увидела то, что искала. В четвертом альбоме тоже нашлись фотографии Алекс. Прижимая к себе оба альбома, Эрика осторожно спустилась вниз по чердачной лестнице. Джулия сидела в точно той же позе, в которой Эрика ее оставила. Эрика подумала: а пошевелилась ли она вообще за время ее отсутствия?
— Вот, это я думаю, будет тебе интересно.
И Эрика с грохотом бухнула на стол альбомы, подняв облако пыли. Джулия набросилась на верхний альбом, а Эрика села рядом с ней на диван, чтобы прокомментировать фотографии.
— А какой это год?
Джулия указывала на самую первую фотографию Алекс на второй странице альбома.
— Дай-ка подумать. Это, должно быть… тысяча девятьсот семьдесят четвертый. Да, точно, я думаю так. Кажется, нам здесь лет по девять.
Эрика провела пальцем по снимку и ощутила очень сильное тоскливое чувство где-то глубоко внутри. Это было так давно: она и Александра стояли голые во дворе теплым летним днем. И она хорошо помнила, как они голышом с визгом носились туда-сюда, уворачиваясь от холодных струй садовых разбрызгивателей. Самым примечательным на снимке, что бросалось в глаза в первую очередь, были вязаные варежки на Алекс.
— А почему она в варежках? Ведь, похоже, это июль или начало августа.
Джулия с недоумением посмотрела на Эрику, которая засмеялась, вспомнив прошлое.
— Твоя сестра очень любила эти варежки и постоянно их носила — не только всю зиму, но даже большую часть лета. Она была упрямая, как ослица, ее никто не мог заставить снять эти старые ужасные варежки.
Джулия посмотрела на снимок с почти болезненной нежностью. Но когда она нетерпеливо перевернула следующую страницу альбома, от нежности не осталось и следа. Для Эрики фотографии были реликвиями, оставшимися от совсем других времен. Все это происходило так давно, и столько всего потом случилось. Иногда у нее возникало чувство, что детские годы вместе с Алекс пролетели, словно какой-то сон.
— Мы были скорее как сестры, а не подруги. Мы все время проводили вместе и часто спали дома друг у друга. И обычно узнавали заранее, у кого что готовят на ужин, выбирали и шли туда, где будет вкуснее.
— Другими словами, вы часто ужинали здесь.
На лице Джулии в первый раз появилась улыбка.
— Да, кстати сказать о твоей маме — уж что-что, а готовила она здорово.
На одном снимке Эрика особо задержала взгляд, ласково проведя по нему пальцами. Это была необыкновенно красивая фотография: Алекс сидела на корме шлюпки Туре и хохотала, ее светлые волосы разлетались вокруг лица, а позади нее вырисовывались замечательно красивые очертания Фьельбаки. Наверняка они плыли к скалам, чтобы провести там целый день, купаясь и загорая. Таких дней было очень много. Мама Александры, как обычно, не смогла поехать вместе с ними: как всегда, она занималась домашними делами. Дни, когда она ездила вместе с ними, Эрика легко могла сосчитать по пальцам одной руки. Она усмехнулась, увидев фотографию Анны в той же лодке: как обычно, она изображала из себя обезьяну, висела на релингах и вовсю гримасничала перед камерой.
— Твоя сестра?
— Да, моя младшая сестра Анна.
Эрика ответила коротко. Ее тон ясно давал понять, что она не хочет продолжать разговаривать на эту тему. Джулия поняла намек и перелистывала страницы альбома дальше своими короткими толстыми пальцами. Она грызла ногти и на нескольких пальцах обкусала их до крови. Эрика заставила себя не смотреть на ее пальцы и вместо этого сосредоточилась на мелькавших перед ее глазами фотографиях.
К концу второго альбома Александра внезапно перестала появляться на снимках. Это было очень заметно, потому что раньше ее фотографии обязательно встречались на каждой странице. Джулия осторожно положила альбомы на журнальный столик и откинулась на спинку дивана с кофейной чашкой в руках.
