– Прибуду через два часа! – сообщил Кирилл.
Акульев ухватился за голову. Слишком уж стукнул по мозгам молодой маг. Но это же не со зла, успокоил себя профессор, с непривычки ещё.
В ожидании Кирилла Акульев соединился с агентом Толстым из Голливуда, получил интересные новости.
– Количество зачавших от Ники учёту не подлежит. Около ста женщин разных национальностей, включая негритянок и китаянок, даже русских, но всех – гражданок США.
Акульев не понял, он что, сам себе не верит?
– Ники почему-то заинтересовались ФБР и АНБ. ФБР решило обследовать дублера на СПИД, поскольку он имел около тридцати контактов с ВИЧ-инфицированными женщинами. Это опасно для здоровья граждан США. Планируется депортировать его за пределы страны с сохранением работы в Голливуде. АНБ интересуется Ники. Не то как хакером, не то как феноменом.
Пусть ФБР выдворит его из страны, от этого секс-энергия Ники не пострадает, в этом Акульев уверен на все сто. Бабы приедут к нему на самый край света, это не проблема.
Болеет ли Афоня СПИДом, Акульеву всё равно. Но что понадобилось АНБ? Вербовка? На это Ники не пойдёт, ибо знает – место в Матросской тишине ему обеспечено. Если он нужен как хакер? Нет. Куда ему до спецов из Форт мида? А если они что-нибудь подозревают? Если решили, что неспроста Ники наделал кучу детей? Вдруг раскроют Ники и выйдут на Акульева? Так или иначе, Афоню обследует даже занюханное ФБР! Возможно, американцы станут знать больше! Якушев просто слюнтяй! Давно бы привёз сперму ламы! Теперь вот думай и гадай!
Нет, нужна консультация!
Кирилл прибыл вовремя
– Здравствуйте, профессор!
– Здравствуй, Кирилл.
– Если по делу, сразу начинаю работать. Если нет, то встретимся позднее!
Молодой человек знал себе цену, хоть и завышал её. Что ж, тем лучше.
– По делу, Кирилл, по делу! Нужно несколько консультаций. Уединимся?
– Как скажете, профессор.
– Мне легче работается в затемнённой комнате, – Акульев кивнул на двери в стене, ведущие в смежный кабинет.
Они прошли в круглую комнату. Никаких углов, и потолок куполом! Из мебели один столик с чёрной арбалитовой столешницей и стоящим на нём магическим шаром. На полу круглый коврик до самых стен, диаметром с круг на баскетбольной площадке. Кирилл осмотрел стены, обитые чёрным бархатом. Над дверцей висела шпага Розенкрейца. Всё увешано предметами чёрного культа. Он осмотрел стены по окружности, особо понравилась кожа, похожая на шагреневую, с природными прожилками, составляющими правильный пантакль.
– Ого! – восторженно воскликнул Кирилл, прикладываясь губами к реликту.
– Да, Кирилл, да! – ответил мыслям мага Акульев, чем ещё раз поразил воображение консультанта.
– Профессор! Зачем вы вызвали меня? Какая Вам от меня польза и консультация? При вашей-то силе! Ведь эти вещи, эти вещи… Цены им нет!
– Нравится? – кивнул Акульев на пантакль. – Бери!
– Нет. Нет! Этого трогать нельзя!
– Разве ты не держал пост? – тоном экзаменатора спросил профессор.
– Нельзя! – вскрикнул колдун. – Не мне вам объяснять, почему!
– Не думай, Кирилл – это подарок. Бери и владей!
– Это очень дорогой подарок.
– Твои услуги, Кирилл, ценятся дорого! Разве ты не знаешь?
– Я готов на любые условия! – склонился в поклоне Кирилл.
Ещё бы! Для него эта шкурка не просто талисман, оберёг и прочая ерундистика. Это рабочий инструмент! Как топор для плотника. Нет его – ковыряйся перочинным ножичком! А у Кирилла его не было. Этот пантакль принадлежал молодому колдуну, после смерти деда, отец Кирилла сдал амулет на хранение Акульеву, не зная, как поступить с этой хламидой. Род их был таков: с одноколенным прерыванием. Колдун дед и колдун внук, и так бесконечно. Отец Кирилла не знал, что это за вещица. И внук Кирилла получит эту вещь, как это произошло с ним. Когда-нибудь Кирилл узнает об этом, но всё равно будет благодарить Акульева. Лучше получить своё раньше, чем позже!
– Бери и владей! – профессор, сказал что-то на латыни. Колдун поклонился и сложив руки, принял реликвию.
– Никаких условий! – сказал профессор.
Кирилл с благоговением посмотрел на него. Когда его позвали сюда, плевать хотелось на какого-то профессора, якобы руководителя всеми магами России, но теперь Кирилл зауважал Акульева. Очень!
– Что? – только и выдохнул Кирилл.
– Дело в следующем, – профессор почему-то прошептал основную часть задания на ухо консультанту. Кирилл молча кивнул и принялся за работу.
Он положил свою реликвию на центр комнаты, отодвинув лёгкий столик в сторону Он взял магический шар, что-то прошептал и очертил им вокруг шкуры пентаграмму, повторяющую очертания фигуры на талисмане. Акульев не заметил, как из шара выступала кровь, но нарисованную пентаграмму увидел. Кирилл пригласил профессора внутрь.
Они встали рядом, держась за руки. Кирилл принялся читать заклинания. Акульев, хоть и был знаком с элементами спиритизма, но воочию не наблюдал работу мастера. Поэтому профессор слегка перетрусил. Особенно когда перед ними в комнате появился столб чёрного дыма без запаха гари. Затем сгусток стал светлеть: из смоляно-чёрного превратился в обычный пар. Зато в комнате завоняло гарью и жжёной серой. Столб на глазах преображался, приобретал очертания человеческой фигуры.
От появившегося фантома дохнуло холодом, профессор поёжился. Кирилл что-то прошептал. Акульеву стало теплее.
Дальнейшее действие запомнилось, как в тумане. Особенно долго Кирилл изгонял духа обратно. Тот почему-то упорно цеплялся за профессора, не желая уходить без него.
Когда наконец всё было улажено, Акульев в изнеможении вышел из пентаграммы и упал на ковёр. Кирилл подзарядился жизненной энергией от подарка профессора и вышел из комнаты бодрым.
Акульев очнулся в своём кресле. Напротив стоял Кирилл и улыбался.
– Профессор, я свободен?
– Да, дорогой, да.
– Вы всё видели и слышали сами, разъяснения нужны?
– Вроде бы, мне всё понятно, в то же время и не очень, – заюлил Акульев, ведь он отключился и ничего не помнил! А признаться в этом стыдно. – Латынь какая-то старая. Давненько уж я не практиковался в ней.
– Хорошо, я разъясню, – понял намёк Кирилл. – Профессору Апостолову явился сам Князь мира. Так бывает часто. Люди, подобные Апостолову, весьма склонны к искушениям.
– Ясно, я думал так же, а Лошадь?
– Дух не ответил, очень разозлился. Видать, этот лошадь дюже насолил ему. Возможно, нещадно эксплуатировал.
–Так. Если Лошадь может приказывать духу тьмы, то кто он?
– Ботхисаттва, – сказал колдун. Ни один мускул его лица не дрогнул.
Реакция Акульева на заявление мага оказалась противоположной, в отличите от его оппонента Алекса. Акульев только усмехнулся, приняв подтверждение своей догадки.
– А кто отец плода Брюхатовой, то бишь, Богатовой?
– Афоня. Или какой-то Ники? Странно.
– Почему?
– Отцом может быть только один человек, дух обязан ответить чётко!
– Ничего не пойму.
– Я объясню – это одно и то же лицо!
– Ясно, – безразлично согласился колдун. Ему, похоже, наплевать и на Афоню, и на Ники, вместе взятых.
– Ещё вопросы, профессор?
– Больше нет. Спасибо за помощь и консультацию!
– Вам спасибо! – собрался к выходу Кирилл.
– Кирилл! Ещё одно. Степанида, она что, кандохмас, или как?
– Да, – подтвердил Кирилл.
– И как вы с нею?
– Обычно, – пожал плечами колдун. – Одному делу служим.
«Дьяволу служим,» – послышалось Фёдору Федотовичу Или не послышалось?
– До свидания!
– До свидания, профессор! Когда буду нужен, позовите! Только духа вызывать больше не стану, опасен он для вас. Не знаю, почему, но это так, – Кирилл аккуратно прикрыл двери перед разинутым ртом профессора.
Акульев недоумевал. Это ему не показалось! Дух тащил его в преисподнюю, за что? Кому он там нужен?
– Не дождётесь! – вслух сказал профессор и зло улыбнулся.
Акульев сильно устал, хотя и ничего не делал. Только лишь держался за жилистую руку Кирилла и дрожал от страха.
Профессор впал в транс. Медитация должна восстановить силы и привести в порядок мысли.
Он захотел вернуть Якушева: отпала необходимость командировки в такую даль, но не смог поднять руки и веки.
Пускай себе едет, для практики, решил Акульев и отключился от реального мира.
Глава 45
Если человек скептик и пессимист от рождения – это навсегда.
Станет в жизни всё распрекрасно – заживёт любой счастливо. Скептик же, умудряется и в хорошем найти какую-нибудь гадость, идёт светлая полоса в жизни, пруха, что называется, так он ожидает тёмной и несчастной. Почему-то ему кажется, что долго хорошо не бывает, вскоре станет плохо и ещё хуже.
Так думал Афоня о скептиках и романтиках, причисляя себя к первым. Ещё вчера небо казалось безоблачным и надёжно голубым. Баснословные гонорары временно оттягивали карман, затем оседали в надёжных банках. Но это мало утешало, на душе Ники скреблись кошки. Едва расслабился и решил: можно жить и тут, можно жить и так! Конечно, отваливал запросто по сотне баксов неизвестным лакеям. А что? Чаевые! Это ли не жизнь?
