— Уже другое дело, — поощрил он.
— Дубль два, — объявила Чубби, — Наши славные ребята, под талантливым, хотя несколько сумбурным, руководством дока Линкса, наработали достаточный на первое время объем посадочного материала триффидов. В связи с этим, операция «Народный Гнев» была резко переключена из «OFF» в «ON». Технически, это выглядело так: сухогруз «Hajang» класса «река–море» в течение позапрошлой ночи поднялся из Мозамбикского пролива по реке Зомба до озера Ниаса, за день прошел до северной оконечности этого озера, после заката высадил в Северном Малави мотопехотный десант численностью два батальона, за ночь произвел марш по спорной конго–самбайской территории, прошел через уничтоженный внезапным бомбовым ударом блок–пост на демаркационной линии Самбая–Мпулу…
— Минутку, — перебил Микеле, — а удар–то откуда произошел?
— Предположительно – со штурмовика катангайских федералистов. Они контролируют территории севернее Мпулу и Самбаи, и южнее бассейна Лоулаба в восточном Конго.
— Бывает, — задумчиво сказал он, — И что дальше?
— Дальше подпольщики ARM в 6:00 провели в Кумбва серию мощных взрывов, которыми были уничтожены основные казармы правительственной армии и жандармерии, склады оружия и боеприпасов, парк боевой техники, телефонные и электропередающие линии, ретрансляторы сотовой связи, склады горючего и здание генерального штаба.
— Гм… Чем–то мне это напоминает Алюминиевую революцию.
— Да, некоторое сходство есть, — смущенно призналась Чубби, — сценарии вооруженных восстаний довольно часто повторяются. В 7:00 батальоны народной мотопехоты ARM…
— Те, которые приплыли из Мозамбикского пролива? – уточнил он, рассматривая экран, на котором все так же отображалась задымленная улица в центре мпулуанской столицы.
— Да именно они… Вступили в Кумбва, подавив с ходу неорганизованное сопротивление правительственных войск генерала Ватото, и взяли в кольцо центральную площадь, где расположены президентский дворец и казармы национальной гвардии… — Чубби глянула на экран и поправила сама себя, — .. Где они были расположены. Судя по тому, что сейчас видно (дым, конечно, мешает) обстрел 100–фунтовыми реактивными снарядами оказался достаточно эффективен, так что сейчас там расположен, в основном, щебень.
Кадр сменился. Теперь на экране был диктор, излагающий что–то на фоне карты региона, украшенной цветными кружочками и стрелочками.
— Можешь его не слушать, я тебе лучше расскажу, — продолжала капитан Хок, — В Мпулу есть два крупных населенных пункта: Кумбва и Мпондо, лежащие на т.н. Английском шоссе, которое идет с востока на запад, и является единственной приличной дорогой в стране. Стратегическая магистраль. Сейчас ее захватил корпус фермерского ополчения под командованием прогрессивного полковника Нгакве.
— Прогрессивного? – переспросил Микеле, — Это в каком смысле?
— В том смысле, что это наш человек, — пояснила она, — И еще, он не такой отморозок, как альтернативные фигуранты… Вот, его как раз показывают.
— Нормальная горилла… Ты с ним лично знакома?
— Да. Мы с ним очень мило пили кофе. Он даже чуть–чуть флиртовал со мной. Скорее из вежливости, чем ради результата. Нгакве — толковый парень, а то бы его давно убили.
— Естественный отбор, — проворчал Микеле, — А эта молодежная банда, перед которой он выступает, надо полагать, и есть ополчение? Кстати, предметы, которые у них в руках, кажутся мне очень знакомыми.
— Это пистолет–пулемет «Spagi», я тебе его показывала.
— Я об этом и говорю. Ты его даже разбирала и собирала у меня на глазах. Это выглядело очень эротично… А что будет дальше со всей этой революционной чехардой?
— Ремилитаризация, агротехнизация и модернизация, — лаконично ответила Чубби.
— Хм… А можно в более понятном изложении, для фермеров?
— Ну, если вкратце, то надо нейтрализовать все посторонние армии, посадить плантации триффидов и аналогичных полезных зверей, и построить основу для горно–инженерных разработок. Энергетика, инфраструктура, полицейский порядок, обучение персонала…
— Только и всего? – иронично спросил он.
— Работы много, — согласилась капитан Хок, — Но у нас на это есть целый год.
— Целый год? Замечательно! Может быть, лучше к завтрашнему утру. Чего тянуть?
— Это – Экваториальная Африка, милый, — напомнила она, — Там все решает еда и оружие. Если у нас есть и то и другое, а оно у нас есть…
— …То мы имеем банду сытых и хорошо вооруженных отморозков, — договорил Микеле.
— Зря ты так. Мпулуанцы — хорошие ребята. Такие же, как мы.
— Ну, да, — весело согласился он, — Мы–то уж точно хорошие ребята…
…
Возможно, этот вечер в маленькой компании на острове Алофи сложился бы иначе, если бы Люси Хок–Карпини не уперлась в своем желании посмотреть целый диск «спагетти–вестернов» с Клинтом Иствудом – от «Грязного Гарри» до «Кровавой работы». Флер, по опыту зная, что упершуюся младшую сестру переубедить невозможно, а силовой путь решения проблемы неминуемо приведет к ссылке на кухню, оказалась перед выбором: либо смотреть что–то другое на своем ноутбуке в гордом одиночестве (что совсем не прикольно), либо устроить какую–нибудь авантюру. В отличие от Люси (которая почти полностью пошла в маму), Флер унаследовала склад мышления примерно поровну от обоих родителей. Соответственно, план авантюры оказался причудливым сочетанием принципов военной разведки и агробиологии. Обнаружив (с помощью бинокля), что на противоположном берегу пролива происходит нечто вроде скромой корпоративной вечеринки, Флер немедленно отправилавь туда. Преодолеть 3 мили спокойного моря на надувной моторке, для островитянки не проблема. Форсировав пролив между Футуна и Алофи, она посетила папину ферму, быстро нашла нужную группу растений, и собрала охапку свежих листьев с приятным цветочным запахом. Затем, она снова вышла в море, высадилась на пляж базы INDEMI, и попала в отдыхающую на вечеринке компанию.
И пяти минут не прошло, как Токо Саокео потянул носом и задумчиво сообщил:
— По–моему, пахнет tiareute.
— Я тоже чувствую, — согласиласть с ним Лаэа Лефао.
— Это из моей лодки, — сообщила Флер, — Я нарвала немного, мало ли…
— А что это такое? – поинтересовалась у нее Фэнг.
— Это такие листья. Их заваривают. Еще называется «ромашка–бикини». Были слухи, что это – растение–мутант, после термоядерных испытаний, но папа доказал, что никакой не мутант, а нормальная флора, и растет не на Бикини, а на другом конце нашего океана, на островах Новогвинейского моря. Просто раньше о нем не знали.
— Совершенно верно, — подтвердил Токо и добавил, — Эффект от нее типа, как от экстази.
— Ну, ты скажешь, — фыркнула Лаэа Лефао, — По–твоему, если гиперстимулятор, так сразу экстази? А чай, кофе, матэ, какао?
— Я, конечно, погорячился на счет экстази, но эффект специфический.
— А если эту ромашку покурить, типа как марихуану? – спросил Данте.
— Не покатит, — ответила Лаэа, — Эффект дает эфирное масло, содержащееся в tiareute.
— Как у ланкийской корицы или гавайской розы, — добавил Токо.
— Ты одно с другим не путай. Одно – афродизиак, а второе – галлюциноген.
— А tiareute к чему ближе? – спросила Рибопо.
— К первому, — сказал Тока, — Но она еще усиливает эмпатийность.
— Чего–чего? – встрял Уфти.
— Это восприимчивость и контактность, — сообщил ему доктор Линкс, — Подобный эффект встречается у многих растительных галлюциногенов. Одно время их даже применяли в психотерапевтической практике, но впоследствие это было запрещено.
— У нас не запрещено, — возразила Лаэа, — Психолог должен информировать клиента, что это психотропный препарат, а дальше – по желанию.
— От этой tiareute тоже бывают глюки? – заподозрил Данте.
— Нет, только эмпатийность и коммуникабельность.
Токо покачал головой и сказал:
— Нет грани между гипер- эмпатийностью/коммуникабельностью и галлюцинациями.
— Не поняла, что ты имеешь в виду.
— Лаэа, это же элементарно. Ты контактируешь с близким человеком и сопереживаешь ему. Усиливаем — и этот эффект переносится на любого встречного. Еще усиливаем, и чувствуем эмпатию с рыбкой, с цветком, с волной, с камнем. Это уже галлюцинации.
— Ты гонишь, — заметил Уфти, — Ладно, с волной, но с камнем это никак не возможно.
— Нет, он прав, — сказала Лаэа, — Под LSD запросто бывает эмпатия с камнем.
— А под этой бикинийской ромашкой?
— Если обожрешься ей, то и не такое будет, — предположил Данте.
— Ничего подобного, — возразила она, — Есть предел дозы, при превышении которого tiareute действует, как простой транквилизатор. Типа валерьянки.
— А если наоборот, совсем чуть–чуть, типа, гомеопатии? – спросил Уфти.
