«Пока что это не выгодно, — сообщает она, — Вот острова поменьше — это другое дело».
В логике ей не откажешь. Действительно, значительная часть островов, примыкающих с востока к Новой Гвинее, уже тем или иным способом включены в состав Меганезии. А Рити развивает свою мысль: «В Папуа живут такие же папуасы, как на нашем западе. Но живут фигово. Потому что колонизаторы там вместо образования вводили свою особую религию, чтобы учить не знаниям, а тому, как слушаться оффи. А, чтобы хорошо жить, нужны знания, как что–то реальное делать или добывать, иначе откуда все возьмется?».
Разговор плавно перетекает в русло меганезийской системы образования. Так я узнаю о принципе USU («Una Scio Util» – т.е., только прикладное знание), по которому Конвент провел тотальную реформу базовой школы, сразу после Алюминиевой революции.
В первый день после революции, Конвент принял пять декретов: О власти. О народном флоте. О технологиях. О деколонизации. О базовой школе. Первые два не нуждаются в комментариях – такие акты характерны для любой революции. Следующие два имеют некоторую специфику (по сравнению с актами других революций). Технологии были объявлены не просто достоянием нации (что совсем не оригинально), а ГЛАВНЫМ ее достоянием. Наследие колониального прошлое было объявлено не просто вредным, а вредным во ВСЕХ проявлениях (кроме, разумеется, технологических заимствований). Третий декрет был следствием двух предыдущих. Школьные программы подверглись выкорчевыванию всего, что не является утилитарным, прикладным знанием с прямым экономическим смыслом. История и литература исчезли вообще, языки (и местные, и иностранные) были заменены одним предметом «коммуникация», а вместо географии стала изучаться «навигация». Биология и химия были переделана полностью, а вместо физики, алгебры, геометрии появился предмет «механика». 11–летняя школа стала 6–летней с 3–дневной 20–часовой учебной неделей. Позже эта драконовская система была несколько изменена, но большинство молодежи училось именно по ней… Я понимаю, почему Таири и Хаото считают библейского Мозеса современником Эйба Линкольна, а иудеев — аборигенами штата Юта. Я получаю эту любопытную и важную информации о меганезийской революции, а затем мы начинаем снижаться над островами Халл.
…
Самая необычная часть коралловых островов Халл – юго–восточный угол окружающего рифового барьера. Это действительно угол, южная и восточная стороны длиной по 3000 метров, как будто, вычерчены по линейке. Здесь верхушка рифа почти на поверхности, а с севера и запада барьер замыкается в трапецию двумя линиями подводного рифа. Внутри него — четыре островка: Кампо (треугольник, вытянутый почти на милю вдоль северного барьера, а вершиной выдвинутый к центру лагуны), Анкел (четырехугольник полмили по диагонали в юго–восточном углу), Страйп (широкая отмель полмили в длину, почти в центре лагуны) и Циркус (кружок около 300 метров в диаметре около юго–западного угла). Все островки, включая и самый маленький, покрыты атолловым лесом из пальм–панданусов и вечнозеленого кустарника. На Анкел и Страйп природа не тронута. На крошечном Циркусе возведен двухэтажный домик, с претензией на оригинальность архитектуры. На Кампо расчищены квадраты маленьких огородов, рядом с ними – аляповатый ансамбль из дюжины 40–футовых жилых контейнеров.
Географию островов Халл я успеваю разглядеть, пока мы над ними снижаемся, вслед за флайкой Кианго и Поу, чтобы приводниться у пирсов на островке Кампо, и оказаться посреди теплой компании, устроившей party на пляже невдалеке от коттеджей. Пару минут все визжат и обнимаются, а потом меня начинают знакомить с присутствующими.
Экс–сержант Крис. Я догадалась, что это – он, раньше, чем мне сказали. Прошло более 20 лет со дня дерзкого угона старой «Cessna—140H» из предместий Нукуалофа на острова Мейер, но он, я думаю, не изменился. То, что этому креолу, сидящему на корточках у открытого очага, уже порядком за 40, можно определить, разве что, по седым волосам на груди (голова у него выбрита наголо и блестит, как биллиардный шар).
Панто — бывший мастер мелких финансовых афер — выглядит совершенно иначе. Он весь кругленький, добродушный, и с первого взгляда внушающий доверие. Если бы он не был таким стремительно–подвижным, (несмотря на свое изрядное пузо), и если бы взгляд его карих глаз не был таким цепким, то я бы приняла его за «faaapu» (фермера из глубинки).
Омиани – первая faahine колонии Мейер. Она и сейчас в отличной форме, хотя, наверное, в те эпические времена ее фигура не была такой округлой, как сейчас. У женщин–melano, как я заметила, считается хорошим тоном округляться при приближении к 40 годам.
Юео — креативный инженер, автор пистолет–пулемета «Spagi», из которого, говорят, убили больше людей, чем в печально известной битве за Иводзиму в 1945. Соавтор тропического комбинезона «koala», который носят по обе стороны Тихого океана. Ему немного больше 30, он — креоло–маорийский метис — крепкий, смуглый, обаятельный и жизнерадостный.
Феиви — классическая, почти фольклорная «mate–apihine» (молодая, очень хозяйственная деревенская полинезийка, которая вечно находит себе какие–то домашние дела, далеко не всегда важные, и непрерывно о чем–то болтает). Необходимым дополнением к этому образу считается трое — четверо непоседливых детей. В данном случае их трое, и двое из них – грудные (один как раз питается, а второй, надо полагать, на очереди)…
— — — — — — — —
— Какие чудесные близнецы! – сказала Жанна (считая правильным сказать какой–нибудь комплимент, тем более, что малыши действительно были очень милые).
— Тебе правда кажется, что это двойня? – весело поинтересовалась Феиви.
— Вообще–то, я думала… — канадка (присмотрелась к младенцам, и пришла к выводу, что они достаточно похожи друг на друга), — … а разве я ошиблась?
— Это из области сравнительной лингвистики, — веско заявил Юео, — слово «близнецы» в разных языках имеет разное предметное поле, так что…
— Не морочь девушке голову, — перебила Омиани, — «близнецы» на всех языках означает: «двое детей, которые родились в один день у одной женщины». А двое детей, которые родились у двух разных женщин с интервалом три дня – это по–любому не близнецы.
— Ма, а почему кошка может кормить сразу пять котят, и хрюшка может, а человеческая женщина не может даже двух? – спросил мальчишка лет семи.
— Вообще–то может, — начала она, — Но это не слишком–то удобно…
— Потому, Жоли, что человек – это бета–версия, — вмешался Юео, — как глючный мобайл, который вы с мамой так неосмотрительно купили на рынке в Никаупара.
— Сейчас как врежу, — пригрозила ему Феиви, — и за мобайл, и за бета–версию.
— Солнышко, но это же научный факт. Свиньи и кошки возникли 10 миллионов лет назад, а человеку современного типа всего 200 тысяч лет. Экспериментальная конструкция.
— Феи, он прав, — встряла Поу.
— Мы по биологии проходили, — добавила Рити.
— По ходу, даже 160 тысяч, а не 200, — уточнил Кианго.
— Вот видишь, — резюмировал Юео, — всего 160 тысяч лет. Природа за это время создает только прототипы, а до надежной серийной модели еще миллион лет, не меньше.
Феиви вздохнула.
— Представляешь, Жанна, и вот такое издевательство каждый день, из года в год. Сама не понимаю, почему мне нравится жить с этим ужасным типом.
— Потому, солнышко, что ты меня любишь, — сообщил Юео.
— Да ну тебя. Возьми–ка лучше вот этого, пока он не обожрался.
Она передала Юео одного младенца, приложила к груди второго и пояснила канадке:
— Вот это – мой мелкий, а тот очаровательный обжора — сын Тиатиа, дочки Уираити. Она такая же непоседа, как ее мама.
— Уира с тринадцати лет считалась самой красивой девушкой в радиусе ста миль, — подал голос Крис, — Было бы странно, если бы окружающие не баловали ее и ее дочку.
— А я предупреждал Лимо и Аи! – вставил Панто, — ясно было, что это потом проявится.
— Что — «это»? — спросил экс–сержант, — Оми возилась с Тиатиа не меньше, чем Аи…
— Еще скажи, что я виновата, — перебила Омиани.
— В чем? Я не понял, чего страшного случилось?
— Страшного – ничего, — ответил Панто, — Но надо же соображать, как далеко могут зайти детские капризы, если им вот так потакать. Уира в 14 лет хулиганила на флайке, Тиа в 14 завела ребенка, ребенок в 14 захочет в космос, на Луну, на Марс…
— А что? — спросил Кианго, — Янки через четыре года собираются на Марс. В смысле, уже по–настоящему, с экипажем три человека. Вот Жанна – янки, она не даст соврать.
Жанна несколько растерялась. Во–первых, она (как и большинство канадцев) не любила, когда ее путают с янки. Америка – не то же самое, что США, и у Канады, между прочим, территория больше, чем у Штатов (о чем посторонние почему–то забывают). Во–вторых, она не очень–то следила за планами NASA. Вернее, не следила вовсе, и видела только то, что появлялось в top–list панамериканских новостей, причем только краем глаза (вообще–то, ее больше интересовали земные новости)… Тут в разговор вмешалась Омиани.
