потому что она проговорилась, когда, плача, умоляла наших родителей не отправлять ее обратно в школу. Это было вскоре после произошедшего, и, когда я это услышал, во мне что-то сломалось.
– Мы с тобой пойдем танцевать? – Ее пальцы сжали мое предплечье.
Я опустил взгляд на свою прекрасную сестренку и улыбнулся.
– Если ты считаешь, что сможешь угнаться за мной, то да, конечно.
Она закатила глаза, но от меня не укрылась чуть заметная улыбка, играющая на ее губах.
– Я знаю, что ты много воображаешь о себе, Бек, но неужели никто не говорил тебе, что в танцах ты неуклюж, как медведь?
– Ты с ума сошла! Я само совершенство. – Я ткнул себя в грудь, и она фыркнула.
– Ну конечно, ты совершенство. – Она погладила мое предплечье, как будто говорила с полуторогодовалым карапузом. – Маме надо перестать тешить твое самолюбие.
– Мама не единственная, кто его тешит.
Я пошевелил бровями. Всем своим видом Фрэнки говорила, что она с удовольствием залепила бы мне оплеуху.
Мы проследовали за нашими родителями через толпу гостей, большинство которых жаждали внимания моего отца, пока не подошли к столу, на котором стояла табличка с фамилией Клермон.
Большой зал заставили круглыми столами, покрытыми белыми полотняными скатертями, и прямо перед нашим столиком располагался небольшой танцпол.
Семьи Карсона и Олли сидели за одним столом с нами, и это меня не удивляло. Мой отец давным-давно научил меня, что подпускать к себе можно только немногих избранных, а потом благодаря Лукасу этот урок усвоили мы все.
Когда мы подошли, Олли встал, выдвинул стул для Фрэнки, затем хлопнул меня по плечу:
– Надо же, какой ты сегодня красавчик.
– Отвали.
Я закатил глаза и окинул зал взглядом.
– Ее здесь нет.
– Кого здесь нет?
В зале уже толпилось много народу, но все были мне по барабану.
– Думаю, это зависит от того, кого ты ищешь, но пока что я не видел здесь ни Джози, ни Кэми.
– Это удар ниже пояса, – проворчал я.
Он был в курсе моих отношений с Кэми и знал, что между нами ничего нет.
– Успокойся! Мне просто захотелось немного взъерошить твои перышки.
Он рассмеялся, и я похлопал его по плечу.
– А где Карсон?
Его отец и мать уже сидели за столом, но Карсон отсутствовал.
– Бегает за какой-то девчонкой, на которую положил глаз. – Олли хмыкнул и сел рядом с Фрэнки.
Я выдвинул стул с другой стороны от нее и сел, расстегнув смокинг. Вокруг меня звучала болтовня, но я не слышал ни слова, потому что был слишком занят – я шарил взглядом по залу, ища Джози. Ее, вероятно, здесь не будет, если только отец не заставил ее прийти. Но в глубине души я надеялся, что она появится.
После произошедшего в той чертовой раздевалке я ни разу не разговаривал с ней, правда, мы и тогда почти не разговаривали. И сейчас я не мог заставить себя не трясти нервно ногой, думая, что мне, возможно, придется прожить еще день, целый день, так и не поговорив с ней, не видя ее.
– Когда ты вернешься на работу? – спросил Олли, подавшись вперед.
– В понедельник. Отец собирается наконец возвратить мои привилегии.
Это была единственная вещь, которую он забрал у меня, когда то видео попало в Сеть. Он сказал, что я недостаточно зрел, чтобы работать в его компании, и уж точно недостаточно зрел, чтобы занять его место, когда это будет необходимо. Его слова задели меня, но я понимал, что он прав.
– Ему больше не запрещено выходить из дома, – объяснила Фрэнки и едва заметно улыбнулась. – И, слава богу, он начинает брюзжать.
– Вовсе нет!
Я действительно начинал брюзжать, но это не имело никакого отношения ни к моему отцу, ни к его наказаниям.
– Думаю, он томится от любви, – подколол меня Олли, и улыбка Фрэнки стала шире.
– Вы двое закончили?
– Нет, – одновременно ответили они.
Я отвел взгляд. Мне плевать, что они увидят, как я шарю глазами по залу, разыскивая ее. Они могли подшучивать – меня это не задевало.
Наконец я увидел Джози, и в эту минуту их подколки перестали для меня существовать. Я понятия не имел, что они говорят, ничто не имело для меня значения, кроме нее и ее красоты. Я быстро встал из-за стола, едва не опрокинув стул.
– Бекхэм, с тобой все в порядке? – спросила мама, но я не ответил.
Я обошел стол и, застегнув смокинг, одернул его. Джози не видела меня, но боже мой, я ее видел. Да я вообще видел только ее.
Она была в вишневом платье, облегавшем ее грудь и талию, расклешенное от талии, оно ниспадало несколькими слоями оборок. Лиф платья держался на тончайших лямках, исчезающих под ее слегка завитыми темно-русыми волосами.
Ее платье выглядело бы девчачьим, если бы не его цвет и не изгибы тела Джози. Ее губы были покрашены в такой же вишневый цвет, и я едва мог дышать, глядя, как они шевелятся. Она стояла рядом с отцом и мачехой, значит, и Лукас где-то поблизости.
Я понятия не имел, куда иду, ноги сами несли меня к ней, все ближе, ближе. Я не смогу сидеть за столом и смотреть на нее с другого конца зала. Это мог бы сделать любой, но Джози – моя.
Хотела она того или нет, признавала или нет, она была моей, и я не желал молча сидеть и позволить самой прекрасной девушке в зале стоять, не услышав слов о том, как она великолепна.
Я чувствовал на себе взгляд ее отца, пока приближался, наверняка и мои родители следили за каждым моим движением, но мне просто необходимо поговорить с Джози, услышать ее голос.
Я остановился перед Джози, и ее удивленный взгляд встретился с моим. Она не ожидала, что я подойду к ней, особенно в присутствии ее отца. Я тоже не ожидал от себя подобного. Я просто знал, что должен это сделать.
– Ты выглядишь нынче такой красивой, Джози!
Джози взглянула на отца, затем ее взгляд опять встретился с моим, и я понял, что она тщательно и осторожно подбирает слова. Я чувствовал напряжение в ней, как чувствовал напряжение во Фрэнки, и я не знал, чем оно вызвано – мною или безжалостным взглядом ее отца, который не отрывал от нас глаз.
– Спасибо. – Ее тон был сух и презрителен, а мне хотелось обнять ее и целовать, целовать…
– Мистер Вос!
Я кивнул, и его злобный взгляд стал еще злее. Он ненавидит меня, и, будь я поумнее, отошел бы в сторону так же быстро, как
