— Да потому, Хьяма, что я сейчас очень серьёзно размышляю над тем, чтобы сделать вам предложение. Руки и сердца.
Её рука вздрагивает, напиток проливается на колени. Женщина ахает от боли — кофе ещё кипяток. Это приводит её в чувство.
— Вы сумасшедший?!
— Сумасшедший никогда бы не стал дипломатом.
— Нет, вы точно сошли с ума! Сказать такое женщине, которую видите первый…
— Второй, Хьяма. Второй.
Поправляю я её. Комиссар спохватывается и поправляется:
— Да. Второй раз в жизни. Эрц! Вы смеётесь надо мной?!
Отрицательно качаю головой.
— Ничуть.
— Но вы же ничего обо мне не знаете!
— И не хочу знать. Потому что если вы дадите согласие стать моей женой, то всё, что было в прошлом, исчезнет без следа.
Она смотрит на меня, не силах разобраться. Моё лицо неподвижно. Совершенно. Словно маска.
— Н-нет…
— Нет?
— Нет.
Второй раз она произносит короткое слово уже твёрже.
— Жаль. Честное слово, жаль, Хьяма. Тогда, может, перейдём к делу? Зачем вы прибыли ко мне?
Внезапно земля вздрагивает. Громовой удар заставляет тоненько зазвенеть стёкла, ощутить толчок. Комиссар подскакивает, испуганно глядя на меня:
— Что это?
Я улыбаюсь:
— Судя по звуку — большой калибр. Если я правильно понял — фронтовики прибыли…
— Я… Я…
— Поздно, Хьяма. Моё предложение аннулируется.
— К-как?!
Вместо ответа машу рукой с зажатой пальцах самопиской, и женщина вдруг валится на ковёр, словно её ударили по голове. Небольшой дротик с нейротоксином, вызывающим потерю сознания на несколько часов, вонзается ей в шею. Придётся пока подержать её в подвале. Резидент океанской разведки нам пригодится…
Глава 16
Отношу тушку в подвал, запираю в специальной камере, предназначенной именно для таких случаев, не забыв предварительно одеть на запястья и тонкие лодыжки пластиковые хомуты. Вряд ли у Хьямы хватит сил разорвать их. Но на всякий случай, страхуюсь — тонкое кольцо ножных кандалов, цепь от которых уходит в стену. Металл тонкий, но очень прочный. Выдержит и не такое. А теперь срочно наверх, на чердак. Посмотрим, что там творится… В общей зале меня встречают все — слуги, баронесса, и Юница. Она бросается ко мне, обнимает, что для меня, вообще то, неожиданное. Поднимает испуганное личико, залитое слезами. Вот же… Не могу переносить две вещи на свете — когда плачут дети, и когда предают. Ласково глажу девочку по мягким волосам:
— Не бойся. Ничего плохого не случится.
Перевожу взгляд на Горна:
— Все в подвал. Быстро.
Мажордом кивает, подхватывает служанок за руки и тащит на кухню — вход там. Остальные бегут следом, ну а я торопливо взбираюсь на самый верх и открываю амбразуры для осмотра. Однако, весело… В той стороне, откуда должны появится фронтовики, вспышки разрывов, пожары, похоже, что там жарко. Особенно мощный взрыв. Настоящий огненный шар, из которого разлетаются искры, словно огромный фейерверк. Похоже, попали в склад боеприпасов… Спохватываюсь, нажимаю кнопку — с лёгким гулом рольставни запечатывают все окна наглухо. Хоть от шальных осколков уберегут. Металл крыши проложен кевларовым полотном, так что тут более-менее безопасно. Вспышки всё чаще, земля непрестанно дрожит, но по городу пока не стреляют. Вся битва идёт там, где рабочие должны были построить укрепрайон и куда угнали аристократов… Что мне не нравится, так это то, что уже тридцать минут взрывы происходят на одном месте. Огонь не переносится. А это означает, что либо укрепления слишком мощные, и их не могут проломить, либо… Что этот огонь ведёт артиллерия рабочих. По наступающим. Эх, хотя бы одним глазком взглянуть на поле боя — сразу бы всё стало ясным. Внезапно снаряд с журчанием проходит прямо над крышей моего особняка. Мощный разрыв где-то на территории дровяных складов… По спине пробегает противный холодок. Но потом осознаю, что это случайность. Скорее всего, шальной. Во всяком случае, больше такого не повторяется. И, кстати, накал стрельбы начинает спадать… Частота вспышек падает, и рваные облака, выхватываемые разрывами, меньше отсвечивают на небе. Боеприпасы кончаются? Удивительно, что у фронтовиков они вообще есть! К тому же били тяжёлые орудия. А по моим данным у Совета всего одна батарея двухсоток, или пять штук. Тут же бьют даже не они. Скорее всего, осадные жерла не меньше четырёхсот миллиметров калибром. И — минимум штук двадцать. Если не больше. Никак не могу понять, кто же там воюет? Боевые части врдя ли могли притащить с собой столько монстров, учитывая их запредельные габариты и вес. Даже по железной дороге. Потому что под каждую такую мортиру требуется минимум пять платформ. Или я недооцениваю опытных солдат? Стоп! А это что?! Плотная колонна вооружённых людей переходит площадь. На глаз их не меньше пяти-пяти с половиной сотен. Мрачная решимость идущих просто ощущается физически. Не различимого в темноте цвета флаг над их головами. Подкрепление, срочно перебрасываемое к линии боевого столкновения? Похоже. Очень похоже. Ого! Это первая ласточка, оказывается. Следом тарахтят неуклюжие броневики, представляющие из себя обшитые бронёй обычные коммерческие грузовики с установленными в кузовах полевыми пушками. Их много. Четыре десятка. По местным временам колоссальная сила. Впрочем, надеюсь, что перерытому воронками полю они вряд ли пройдут, потому что замечаю в окуляры, как просели их рессоры. А если ещё и начнут стрелять… Подвеска вряд ли выдержит… Впрочем, это покажет реальный бой. И опять марширующие отряды вооружённых рабочих. Некоторые поют странную песню, но я не могу разобрать слова, за дальностью расстояния. Только обрывки. Да и не надо это мне… Отряды выдвигаются один за одним. Если я не сбился о счёта или не ошибся — минимум пятьдесят тысяч человек, полсотни орудий полевого калибра, десяток тяжёлых гаубиц, и сорок блиндированных грузовиков. Не считая десятка простых санитарных карет, украшенных знаком красного круга, означающим здесь то, что у нас красный крест… Канонада на прежнем месте практически утихла. Лишь изредка вздрагивает земля, да вспышки где-то там, далеко. Километрах в десяти от города… Подавляю зевок. Ого! Да уже светает… Поспать бы… Интересно, как там Хьяма? Очнулась? По идее пора бы… Закрываю амбразуры, спускаюсь вниз. Сначала, в кабинет. Ноутбук докладывает, что интенсивность радиообмена возросла на несколько порядков. Понятное дело, раз началось…
— Брум вызывает город. Брум вызывает город.
Метрополия откликается сразу.
— Фронтовики атакуют столицу. Пока безуспешно. Совет Свободного Труда перебрасывает подкрепления на линию столкновения. По моим данным, у военных острая нехватка боеприпасов.
— Вас понял, Брум. Что-нибудь ещё?
— Да. В перевороте замешаны власти Океании. Во всяком случае, ключевые посты в Совете по моим данным занимают выходцы из этой страны.
— Что?!
Нарушив все правила радиообмена, Серёга, похоже находящийся рядом, не может сдержать эмоций.
— Откуда ты это взял?
— У меня в подвале сидит в камере чрезвычайный и полномочный комиссар ССТ по иностранным делам. Она из Океании, хотя тщательно скрывает это.
— А, чёрт! И тут торчат уши пиндосов!
Я коротко смеюсь про себя:
— Серый, ты забыл, что Пиндостана здесь нет.
— Да мне по барабану!
— Лучше скажи, что с ней делать?
— Млин, Брум! Да что хочешь! Её бы сюда, к нам! Быстро бы всё выпотрошили! Но ты не сможешь доставить её на побережье, а светить 'двадцать шестой'… Сколько ты сможешь её продержать?
— Да сколько надо, столько и просидит.
Кажется, у Серго отлегло на душе.
— Тогда держи её пока у себя. Мы будем готовить 'Свободу' в рейс. Либо в Рангер, либо в Харар. Сможешь доставить комиссаршу туда?
— Думаю, да. Только известите о дате и точном месте прибытия.
— Разумеется.
Пауза. Потом следует вопрос:
— Ты то сам как? Не трогают?
— Пока не очень. Так что могу ещё находится здесь. А у вас как дела?
Короткий смешок в микрофон:
— Аллия требует восстановить 'Бисмарк' и прибыть в Русию для восстановления власти Императора.
— Где она его возьмёт? Или собирается родить? Кстати, как её беременность?
— Никак. Это была утка. Газетчики всех обманули.
— Понятно. Значит, она желает сама воссесть на трон.
Теперь смеются на той стороне:
— Не угадала. Она предлагает трон мне.
— Что?!
Я захлопываю отвисшую челюсть, потом справляюсь с шоком.
— Ну, знаешь!..
— Знаю-знаю. Не переживай. Удачи тебе. Конец связи.
— Конец связи.
Рация выключается, и я спускаюсь в подвал, где на удобных скамейках сидят в ожидании слуги и гости.
— Всё в порядке, пока можно выходить. Война далеко. Так что можно не беспокоиться.
