class="p1">— Надоело не надоело, — рассердился Богданов. — Какого черта ты там плел Нестерову про какого-то Эйрика да Анслена де… де Ша…
Александр и действительно в ответ на уже набивший ему оскомину вопрос опера начал перечислять своих сообщников, называя имена героев, описанных в манускрипте мессира де Шатуана. Нестеров кинулся записывать, но, поняв, что над ним попросту издеваются, пришел в бешенство.
— Не мучайся, Валь. Де Шатуана, — пришел на помощь майору Климов, — звучит красиво, а в переводе с французского означает всего лишь нечто вроде Совин, у папаши его блатная кликуха была Сова.
— Ты чего мелешь, а? Чего мелешь? — с некоторой опаской (уж не спятил ли Сашка) глядя на старого армейского приятеля, забормотал Богданов. — Какая блатная кликуха, какая Сова? Кто такой?
— Жил такой мужик в средневековье, у него два сына было…
— Один умный, а другой дурак?
— Приблизительно, — согласился Александр. — Так вот, дурак обратился волком и перегрыз глотку умному… Сам лично в газете читал, в экстренном выпуске, — продолжал паясничать Саша. — Хошь, поднимемся, и ты прочитаешь?
Богданов, к Сашиному удивлению, согласился.
— Дальше я сам еще не читал, — запротестовал Климов, отбирая у майора листы перевода. — С тебя пока и этого достаточно.
Богданов, само собой, начал интересоваться, откуда, так сказать, «дровишки». Саше пришлось вкратце кое-что объяснить.
— Стародумцев, Стародумцев… не припомню такой фамилии, — задумчиво проговорил майор. — Не-а, не припомню.
— Ввиду преклонного возраста и невероятной по нашим временам порядочности названного мной гражданина, он ни в коем случае не может оказаться в числе ваших, господин майор, подопечных, — изрек Климов.
— Ну-ну, — буркнул Богданов себе под нос, добавив что-то насчет того, что «у нас кто угодно может оказаться» в подопечных. Поднявшись, он решительно заключил: — Пойду я.
— Так, а мне что делать? — засуетился Саша. — Ленька неизвестно где, Нинка — на нее надежд мало, она заинтересованное лицо… Подъехать к этому заму, что ли?
— К нему уже подъехали, — язвительно сказал Богданов. — Заместитель директора фирмы «Лотос» погиб. Смерть наступила приблизительно на час раньше, чем погибла Фокеева. Характер полученных пострадавшими ран, повлекших за собой смерть жертв, абсолютно идентичный.
— Что, что? Как вы сказали? — Саша приложил руку к уху, точно внезапно оглох. — А если по-человечески?
— Глотку ему перервали, как Фокеевой, товарищ младший сержант, только и всего, — спокойно ответил майор. — Что узнаешь, звони.
Оставшись в одиночестве, Саша предался невеселым раздумьям. Получалось, что по городу бегает взбесившийся волк и жрет всех, кто имел какое-то отношение к чертовым пропавшим гринам.
«Не пора ли обзаводиться ружьецом, товарищ Климов?» — спросил себя Александр.
* * *
— Ну-с, Натали, так как обстоят дела с нашим подопечным? — спросил Олеандров и, бросив взгляд на лежащие на столе бумаги, продолжал: — Вы встретились?
— Вам прекрасно известно, Анатолий Эдуардович, что нет, — сказала брюнетка, доставая из сумочки сигарету и закуривая. — Он в милиции.
— Опять? Как интересно, — покачал головой Олеандров и поморщился, когда его лица достигло облачко сизого дыма. — Что же он такого натворил на сей раз? Опять убил кого-нибудь? Да, преступность в городе возрастает с каждым днем! — причмокнул губами Анатолий Эдуардович, и по тому, как это прозвучало, было ясно, что это обстоятельство его не очень огорчает. — Просто безобразие! Власти, как на местах, так и в центре, совершенно беспомощны… Так что он там натворил?
— Могу только догадываться…
Олеандров замолчал, внимательно глядя на девушку, одетую на этот раз в джинсы и коротенькую белоснежную маечку, оставляющую открытым упругий, как и все тело, мраморно-белый живот. Наташа, закинув ногу на ногу, курила, глядя куда-то в сторону с задумчивым и каким-то отрешенным видом.
Первой молчание нарушила девушка.
— Думаю, что вам пора вмешаться, Анатолий Эдуардович.
— Ты думаешь, — покачал головой Олеандров и постучал пальцами по краешку огромного стола. — Это хорошо, но надо действовать…
— Почему бы вам просто не позвонить ему и не назначить время встречи? Разумеется, когда его отпустят, — спросила Наташа. — Он не слишком-то занят сейчас… К тому же, как я уже говорила, положение его довольно серьезное…
— Не смеши меня, — оборвал собеседницу хозяин кабинета. — Милиция? Один мой звонок, и он окажется на свободе. А что касается нашей встречи, то она, как я уже говорил тебе, должна быть подготовлена.
— Милиция, может быть, и не представляет собой угрозы, — согласилась Наташа. — А вот Адыл Мехметов, как мне кажется, совсем другое дело.
— Мехметов?
— Именно.
— Им интересуется Мехметов? Откуда такие сведения? — с некоторым недоверием поинтересовался Олеандров.
— Просто я много езжу, — пожала узкими плечиками Наташа и усмехнулась. — Много смотрю, еще больше слушаю, иногда задаю вопросы, и все такое…
Олеандров надулся. Что-то в последнее время эта девчонка стала важничать. Говорит загадками, ведет себя, пожалуй, уж слишком независимо… Однако верить ей можно и пока она нужна. Пока.
— Хорошо, я возьму это на заметку, — ответил он с достоинством. — У тебя все?
Наташа кивнула.
— Иди и помни, ты должна встретиться с ним.
Ничего не ответив, Наташа затушила догоревшую до фильтра сигарету в большой, литой, фигурной пепельнице, изготовленной в виде головы черта с раскрытой пастью, и направилась к выходу.
Олеандров снял телефонную трубку и набрал номер. Нужный человек оказался на месте и обещал помочь. Попробовал бы он отказать! Все больше и больше начинают заискивать перед Анатолием Эдуардовичем должностные лица города, никому не хочется ссориться с будущим мэром. Старый городской голова, демократ, доказал свою полную беспомощность. Одно дело произносить пламенные речи перед обозленным бездарным коммунистическим правлением народом, а другое — суметь сделать так, чтобы этот народ в массе своей остался доволен. Преступность возросла, люди боятся выходить на улицу с наступлением темноты, многие не выпускают детей одних даже во двор. Предприятия закрываются, а те, что еще держатся на плаву, работают неполную неделю. Зарплату сотрудникам не платят по нескольку месяцев. Картина, словом, безрадостная, такая же, как и во всей стране…
Мэр, мэр… Нет, не на этот пост нацелил свой взгляд Анатолий Олеандров. И ведь как мало нужно для этого, как, в сущности, мало и как много. Любовь народа. И он получит ее теперь… Олеандров взглянул на разложенные на столе листы, и перед мысленным взором Анатолия Эдуардовича возникли, сменяя одна другую, страшные картины: искаженные неистовой яростью лица Эйрика и Анслена де Шатуана превращались в волчьи пасти, пылали дома, лилась кровь, свистели стрелы, звенели мечи, гибли люди, затягивался, на чьей-то шее ременный аркан, кого-то, в радостном возбуждении от предстоящего зрелища, волокли на костер, кому-то рубили руку, кому-то голову. Кровь, кровь, кровь.
Ну почему? Почему? Почему не он, а какой-то другой, жалкий человечишка имеет таких предков? Какая
