– Наверное, стражники?
– Не угадал, бродяга носатый. Два уже знакомых нам монаха-премонстранта. Черноволосый и длиннющий. Только – на этот раз – вооружённые до самых зубов: к широким поясам приторочены кожаные ножны с солидными кинжалами, а к перилам беседки небрежно прислонены короткие копья…. Я так понимаю, что осторожный епископ Тительман не доверяет до конца тутошним ландскнехтам. Вот, и заменил – на всякий пожарный случай – солдат на проверенных премонстрантов. Дело понятное…. Другое странно. Почему сторожей только двое? Маловато будет, на мой скромный взгляд. Недальновидно это, ей-ей. Недальновидно и легкомысленно…
– А ты заметил конец толстой верёвки? – усмехнулся Тиль. – Ну, который свешивается прямо над столом?
– Есть такое дело. Я даже удивился слегка, мол: – «Что ещё за фигня? Зачем?».
– Если дёрнуть за этот шнур, то зазвенит-загудит, оповещая о тревоге, городской колокол. А после этого, сахар сахарный, сюда прибежит, бряцая оружием, полноценная свора злобных стражников. Со всеми вытекающими последствиями, соль солёненькая.
– Неплохо придумано, – согласился Леонид. – Значит, это здание…
– Ага, местная тюряга, где нынче квартируют угольщик и его славная супруга…. Предлагаю следующий сценарий. Беззаботно шагаем, притворяясь пьяными, к тюрьме. При этом, естественно, держим на виду баклагу с пивом. А дальше, понятное дело, как получится.
– Отличный план. Шагаем…
Они, слегка обнявшись и демонстративно покачиваясь из стороны в сторону, вышли из проулка на площадь.
Лёнька, откашлявшись, затянул – с хмельным придыханием – свою любимую застольную песенку:
Хелльстад нас ждёт.Уже Вентордеран зажёг свои сигнальные огни.И нет пути назад, открыт – лишь – путь вперёд.Сияют звёзды – в призрачной дали…Открыт – лишь – путь вперёд…
Проснись, мой брат. Уже Доран-ан-ТегСоскучился – без новых славных битв.А на висках – как будто – выпал снег,Отметиной – несбывшихся молитв.А на висках, и, правда, выпал снег…
Ты слышишь – в вышине – тоскливый вой?То пёс Акбар – на краюшке скалыЗовёт давно – лишь только нас с тобой:– Куда вы запропали, пацаны?Хелльстадский пёс зовёт – лишь нас тобой…
Оставим пиво здесь? Возьмём с собой?А Мара – не прогонит с пивом нас?– Конечно, не прогонит. Бог с тобой.Она прекрасна – без искусственных прикрас.Она и с пивом – пустит нас домой…
Пора, мой друг. На краюшке иглыМы разрезаем годы и века.А пива мы набрали – сколь смогли.Нас ждёт Хелльстад, прекрасный – как всегда…Нас ждёт Хелльстад, опасный – как всегда…
– Молчать! Стоять! – раздалось из беседки. – Кто такие?
– О, братья-премонстранты! – радостно восхитился Даниленко. – Какая приятная и неожиданная встреча…. Это же мы, бродячие циркачи. Помните, вчера утром встречались-пересекались на берегу канала?
– Помнить-то помним…, – засомневался фальцет, принадлежавший (как запомнил Лёнька), чернявому монаху. – Что вы тут делаете, клоуны? Отвечать! Иначе ударю в колокол. Пусть с вами стражники разбираются. А после них – инквизиторы.
– У нас фургончик украли, – жалостливо заблажил Тиль. – Вместе со всеми вещами и лошадкой…. Что теперь делать? Как быть? Куда податься бедным комедиантам? Посоветуйте, родимые…
– Не повезло вам, циркачи. Что делать? Обращайтесь к господину профосу. Он в Дамме занимается кражами и воровством…. Кстати, а что это за «Вентордеран» такой? А, «Хелльстад»? Где это?
– Ох, далеко, – подключился к разговору Макаров. – Так далеко, что дальше не бывает…. У меня к вам, уважаемые братья-премонстранты, деловое предложение.
– Какое? Излагай, толстяк.
– Мы вам отдадим эту объёмную баклагу. Что в ней? Пиво. Отличное пиво, сваренное в Брюгге. Ароматное, крепкое, духовитое, с лёгкой пикантной горчинкой…. У-у-у, какой потрясающий и необычный вкус. Слов не хватает…
– Сколько там пива? В баклаге-то?
– Добрые две трети.
– Что хотите за это?
– Сущую ерунду. Кто мы – для господина профоса? Так, подозрительные бродяги без роду и племени. А вы с ним лично знакомы, за руку, наверное, здороваетесь…. Замолвите за нас словечко, а? Ну, чтобы наш цирковой фургончик поискали по-настоящему? То бишь, с усердием, рвением и пылом?
– Я к баклаге добавлю пять флоринов, – пообещал Даниленко. – Так как? Договоримся?
Из беседки послышалось неразборчивое бормотанье.
«Благоразумная осторожность спорит со жгучим желанием выпить пивка», – мысленно хмыкнул Леонид. – «Заведомо неравный, бессмысленный и бесполезный спор. Победа, как и всегда, достанется сильнейшему…».
Вскоре фальцет сообщил:
– Ладно, мы согласны. Расскажем господину профосу о вашей беде…. Эй, эй! Вы куда? Стойте, где стояли. Иначе, дёрну за верёвку…. Сделаем так. Толстяк, отдай баклагу длинноносому.
– Отдал. Что дальше.
– Ты останешься на месте.
– Почему это?
– Не доверяю я тебе. Больно, уж, ловок, бестия толстопузая…. Давай, носатый, двигай сюда. Вместе с пивом и флоринами.
«Дурак ты, морда чернявая и наивная», – поморщился Лёнька. – «Меня, понимаешь, испугался. Мол, на медведя слегка похож и умею толстые дубины ломать об коленку. А Даниленко, значит, хилый и благостный Ангел с трепетными крылышками? Ну-ну, святая простота. Я Серёге – по части боевой и диверсионной подготовки – и в подмётки не гожусь…».
Тиль прошёл в беседку.
Прошёл, а уже через пять-шесть секунд выглянул наружу и спросил – насквозь недовольным голосом:
– Ну, чего стоим? Кого ждём? Сюда чеши, разгильдяй…
– Они живы? – глядя на два неподвижных тела, спросил Леонид.
– Не знаю, не проверял, – криво улыбнулся Даниленко. – Но я – по суровым законам военного времени – бил на поражение…. Хочешь, подстрахуй ситуацию. Шеи им сверни на сторону, или ещё что.
– Спасибо, обойдусь. Тюремная дверь заперта?
– Сейчас проверю…. Заперта. Замок внутренний. Ключ? Давай, хорошенько обыщем карманы незадачливых сторожей…. У моего пусто. В том плане, что кошелёк имеется, а ключи отсутствуют.
– Аналогичная ситуация…. Кошельки приберём?
– Конечно. Слюнявые сантименты на войне неуместны. Что скажешь по поводу двери? Справишься, здоровяк?
– Не вопрос, – осмотрев дверное полотно и косяки, заверил Макаров. – Не то ещё ломать доводилось…
Он, воспользовавшись кинжалом чернявого покойника, оперативно проковырял в нужном месте (на границе косяка и дверного полотна), дырку нужного диаметра. Потом вставил в получившееся отверстие копьё и – со знание дела – сильно надавил.
– Хрум! – жалобно простонала дверь и приоткрылась.
– Добро пожаловать, господин Уленшпигель, – предложил Лёнька – Проходите.
– Благодарствую, господин Гудзак. Вы очень милы и любезны, – манерно поблагодарил Даниленко. – Только попрошу – в следующий раз – соблюдать меры предосторожности. То бишь, вскрывать входные двери без такого оглушительного шума…. Ты что, Лёньчик, надулся? Я же просто пошутил. Извини. Постой здесь, я быстро. Сползаю на разведку…
Взяв в одну ладонь дужку масляного фонаря, а в другую – ручку баклаги с пивом, он скрылся за дверью.
– Фонарь, безусловно, вещь нужная. Спора нет, – принялся ворчать Макаров. – А на фига ему сдалось пиво? Решил выпить всё до последней капли? Типа – в гордом одиночестве и в одну жадную харю? Блин горелый…. Так, уже минут семь-восемь прошло. Что там можно делать столько времени?
– Заключённых приводить в чувство, – в беседке появился Тиль. – Ну, и зануда ты, Лёньчик.
– В чувство?
– Конечно. Местные сатрапы – суки знатные и жестокие. Серьёзно избили и Клааса, и Сооткин. Зачем – избили? Может, из-за гнилой внутренней сущности. А, скорее всего, так здесь заведено. Типа – строгие служебные инструкции. Мол, если приговорённых к казни качественно избить, то они и вести себя – на костре – будут прилично. То бишь, не будут вырываться, орать благим матом и сыпать пошлыми проклятьями – в адрес Великой Инквизиции. Психология, однако…. Итак, я угольщика и его верную супругу отпоил пивком, успокоил – как мог, а также доходчиво обрисовал радужные перспективы скорого спасения. Вопрос, надеюсь, снят? Спасибо…. Прекращаем базарить и перетаскиваем трупы в тюрягу. Я волоку длиннющего, ты – черноволосого. Он, похоже, к тебе неровно дышал. Хи-хи-хи…. Сюда складываем. Молодец. Пойду дверку прикрою.
– Непростые вы, циркачи, ребята, – пробормотала, Сооткин, сидящая на низеньких нарах. – Теперь даже и не знаю, что думать…. Повезло дочери с суженым? Не повезло?
– Не говори, мать, лишнего, – посоветовал Клаас, бережно обнимавший баклагу с пивом. – Всё будет хорошо. Верно, ведь, Гудзак?
– Верно. Хорошо, – засмущался Лёнька. – Здрасте…
Вернулся Даниленко и принялся командовать:
– Семейные разговоры потом будете разговаривать. А сейчас займёмся текущими делами…. Освобождай, Ламме, будущих родственников от кандалов.
