* Головко, Арсений Григорьевич, адмирал, командующий Северным флотом СССР.
Все те же — к полуночи по местной долготе
Перловка, разумеется, впрок не пошла. Спускаясь вниз, капитан 1-го ранга Скопин заглянул в офицерскую гарсунку*, где и в поздний час кто-то да досиживал свои аппетиты, перед тем как отбиться.
Потому и разминулся с товарищем учёным, застав того мнущимся робким стуком у двери командирской каюты.
— Я на мостик сунулся, там сказали вы к себе ушли, вот я и…
— Что-то случилось, Док?
— Нет. То есть, кое-что — да. Кое-что о чём следовало бы доложить.
— Ух ты, «доложить», вы уж по-военному прям, — Скопин только сейчас вспомнил накануне упомянутое командиром БЧ-1, мол, «приходил наш пиджак-профессор в штурманскую, спрашивал текущие координаты и ближайший „пунктир“ корабля».
Распахнул дверь:
— Пройдёмте. Потолкуем.
— Да тут собственно коротко. Я сверился с выданной в институте план-картой. Географически мы совсем недалеко от «узла аномалии № 1»…
— О, как! — уже догадываясь. Не сказать бы, что штатский совсем уж шлялся вне дозволения, суя нос, куда не положено. Однако был у них оговор по делу: когда окажутся в Баренце вблизи той самой развязки, где всё случилось с «Петром Великим», известить. Видимо вот и случилось… — И?
— И стрелки дрогнули.
— Так может это не то вовсе? А? Док…
По каким там признакам и какими там приборами советская наука в лице приписанного на борт крейсера сотрудника некоего спец-НИИ находила те самые «напряжённости в линиях магнитного поля», влияющие или создающие условия для «перехода», Скопин не знал (вопрос допуска, кстати… каждому своё), но озвученные «стрелки дрогнули» его не впечатлили.
— Док. Мало ли от чего там дрогнуло в ваших шкалах.
— За кого вы меня держите? Ко мне тут на корабле, как вижу, отношение не очень серьёзное, но каждый отвечает за свою сферу деятельности. Раз говорю, значит говорю. Все признаки — колебания соответствуют резонансным параметрам. Нам бы ещё походить по морю, пощупать, более точно локализовать аномалию, я бы уж точно…
— Ага, нам сейчас только и остаётся — ходить да бегать.
— Иного шанса судьба нам, боюсь, не выделит.
— Док, у нас пол эшелона вылетело, причём неисправимо. На восемь часов выпали из графика, что задержит всю эскадру на ненужные десятки миль. Что может запросто аукнуться.
— Всё серьёзно?
— Да нет, блин, это я так проблему от сглаза заговариваю, — поморщился Геннадьич. Неожиданная обеспокоенность штатского к делам военным качнула противовесом, однако мыслишки не отпускали:
«Если верить известному нам „расписанию“ ничего уж случиться не должно, но ведь и не исключено. Бля! Пора бы мне перестать озираться на базовый контекст — текст. „Бис-варианта“. После пролива мимо Исландии всё уж начало уходить с той дорожки. Расклад меняется».
— Погодите, Док, — подзадержал он собеседника, видя, что тот, уж коль никто потакать всяким научно-изыскательным прихотям не собирается, навострился уходить, — хотел с вами поделиться, услышать ваш взгляд на некоторые вещи.
Бросив головной убор на стол, подсунул стул гостю, присаживаясь, полагая, что коротко не получится:
— Тут такая петрушка, Док… кстати, может вас всё же по имени-отчеству?
— Нет. Мне нравится. Это звучит так…
— По-американски. И вы туда же. Что ж, как знаете. Ну, так вот, о чём я? Такая вот петрушка получается. Как-то уж нам, я имею в зиду корабль в составе эскадры, на мой критический взгляд, избыточно «прилетает». Что в ряду способствующих факторов можно отнести к случайностям, однако ж с моей предвзятостью и паранойей, — здесь он вымучил улыбку, — прослеживаются если не закономерности, то тенденции. Подробней?..
Первый звоночек — упавший недалеко по корме снаряд во время линейного боя.
Да, его с чистой совестью можно отнести к «лотерее», хотя от драки и основных бойцов дистанцию мы держали вполне приемлемую, чтобы не попадать под шальную раздачу.
Дальше. Стычка с эсминцами на курсах. Допущу, что они нас выбрал случайно, как оказавшиеся самыми близкими, тем более, что мы очень уж привлекали к себе внимание, паля ракетами. Вроде бы и не придерёшься. Но уже попадание! Приголубив снарядом! Пусть и с минимальным ущербом, но… чем не второе «предупреждение»⁈ А следом уже воздушная атака. Поршневые самолёты при нашей-то ПВО — лёгкая мишень. Однако другим кораблям вообще не досталось, а нам привалило. Причём от какого-то паршивого одиночки. И отнюдь не «пуля холостая», с последствиями! Ладно, пусть всё строится на высосанных из пальца предположениях, кто бы ни сосал тот палец. Тут дошка ндыбать-то осталось всего три с половиной сотни с миль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако меня, мать его, шантажируют нехорошие предчувствия, не поджидает ли нас еще какой-нибудь «клевок», а мы возьми да оплошай⁈ Да ещё и не удивлюсь, если по закону свинства в том, в чём мы лучше всего себя чувствуем — в ПЛО, — последнее кэп итожил уже ворчливо, полутоном ниже, для себя. Глянув исподлобья на собеседника…
Тот завитал в мыслях, на услышанное.
— Док?..
— Отвлёкся?
— Увлёкся, — будто передразнил, — так что?
— Накрутили вы конечно. Уж насколько я в военных баталиях не силён, но что там бывает: недолёт… перелёт… обычное дело. Сухая математика вероятностей баллистики. С чего вы вообще ко мне с этим? Хотя я понял, к чему вы пытаетесь подвести.
Попробую систематизировать, разумеется, в гипотетических версиях: во-первых, мы вошли сюда без стука, без спроса, вломившись. Мы изначально лишние в этом Мироздании. Так?
Во-вторых, в военном раскладе, как я понял, мы ещё больше сместили баланс в нашу сторону. И Мирозданию это видимо не понравилось. Для вящей лёгкости формулировок можно предположить, что это самое Мироздание пытается удалить лишнее. Нас. Вы это имели в виду?
— Да-а-а, Док, густо намазали. Ох, бается мне с Мирозданием шутки плохи. Получается, вмазав пару раз, видит, нимбом бы ему по темечку, что достать нас напрямую не получается, давай на излом брать, подленько и вредительски, точно ища слабое место, схватив нас за яйца проблемной ЭМУ. Хотя оно вроде бы и закономерно: где тонко там и рвется. А?
Достал пачку сигарет, Геннадьич дёргано чиркая спичкой, закурил. Задав интонацией легкомысленный тон, он как будто бы попытался свести к иронии прочимый фатализм. Кстати ли, не кстати, вдруг вспомнив, как это «мирозданием в лице US NAVY остервенело пыталось их ухайдакать на 'Петре Великом».
«Или просто так сложились обстоятельства? Нам-то тогда за всеми передрягами подобное даже и в голову не могло прийти. Вот и гадай теперь…».
Помянутое прошлое потянуло за собой вытекающей констатацией: — Странно только, что стрелки на ваших приборах в исходном 1985 году близ «узла аномалии № 1» не дрогнули, а тут, пожалуйста. Не находите? Учёный лишь развёл руками, хотел что-то сказать… помешал чей-то стук в дверь, негромко, но настойчиво.
На «войдите» в проёме нарисовалась фигура особиста, с порога спросившего:
— Научный диспут или сговор? — вроде бы и в шутку, но не получилось у него без профессионального акцента, «сговор» выдал. Не удержав Скопина от усмешки:
— Да вот, наука уверяет, что почуяла «проход». А вы Владимир Николаевич ко мне оказией или…?
— Или. По этому самому поводу, — кивнул тот на штатского. И уставился, молча, вопрошая выразительным взглядом, вполне себе понятным, так, что пришлось ответить, опровергая наводящее:
— Нет, снова бросать в «дырку» вверенный мне корабль я не собираюсь. Ибо где окажемся неизвестно категорически. Тем паче с проблемами в машинах, — и призадумавшись, выдал, — но знаете, а ведь это своего рода запасной вариант, пусть и с академической точки зрения. Если вдруг в текущих обстоятельствах припечёт, то будет куда сбежать. И сами уйдём и Левченко спокойней — задерживать не станем. Опять же — а вдруг эта «дырка номер один», здесь в Баренцевом море, как раз-таки куда надо — обратно в «двухтысячные»?
