Часы на камине пробили десять. Люсинда проснулась.
Хьюго посмотрел на нее, как змей-искуситель.
— Если бы ты переехала ко мне, тебе не пришлось бы спешить. Мы могли бы играть всю ночь.
Искушение было столь велико, что у нее просто разрывалось сердце.
— Прости меня, — прошептала Люсинда. Он покачал головой и улыбнулся.
— Не нужно просить прощения. Просто подумай над моим предложением.
— После праздника, — сказала Люсинда, всматриваясь в его лицо. — Пока он не кончится, я не смогу думать больше ни о чем.
Он сжал губы, но кивнул в ответ:
— Согласен, если это поможет тебе принять решение в мою пользу.
— Любитель манипулировать людьми.
— Любительница откладывать решения. Люсинда рассмеялась. Весело, открыто. Как смеялась когда-то в своей семье. Слезы обожгли ей глаза.
Они оделись в дружеском молчании, помогая друг другу, посмеиваясь, в то время как им следовало быть серьезными.
— Я позвоню Тренту, пусть отвезет тебя домой. Пока они ждали, Хьюго налил себе бокал бренди и подошел к окну.
— Не надо пить, — сказала Люсинда. — Когда мой муж напивался, он становился бешеным.
Хьюго поставил бокал на соседний стол с такой поспешностью, словно обжегся.
— Извини. Жаль, что не сказала мне раньше. Я могу и не пить.
Денби говорил то же самое после случая с сигарой. Он, дескать, забыл, что сигара у него во рту, но в глазах у него был злой блеск.
— Я не надеюсь, что ты перестанешь пить ради меня. Хьюго подошел к ней.
— Ну вот, опять ты за свое, ощетинилась, как щетка.
Это сравнение рассмешило ее. Хьюго обнял ее, поцеловал. Звук подъехавшего экипажа заставил их отойти друг от друга.
— Пропади он пропадом, этот Трент, — сказал Хьюго.
— Нет, — мягко возразила она. — Мне действительно нужно возвращаться домой.
— Когда я снова увижу тебя?
— После праздника.
— Через неделю?
Она хотела сказать, что им вообще не следует встречаться. Хьюго, вероятно, прочел ее мысли, потому что приложил палец к ее губам.
— Твое желание — приказ для меня.
В этот миг Люсинда поняла, что он никогда не примет никакого ответа, кроме «да». Если ее окончательное решение будет «нет», ей придется уехать из Блендона и они никогда больше не увидится, При мысли об этом Люсинду охватило отчаяние. Как она сможет жить без него?
* * *
Солнце позолотило Дингли-Делл. Господи, сколько же лет Хьюго не вспоминал название этого места, название, которое он дал ему в детстве. На изумрудной траве потные работники с ферм, закатав рукава, поднимали растяжки, полосатые навесы на шестах палаток бились на ветру, трепетали флажки. Через два часа в Блендоне начнется деревенский праздник.
Радостные, взволнованные мужчины и женщины, живущие в его владениях, окружили Хьюго. Люсинда была права. Людям нужно немного повеселиться, чтобы в их тяжелом, а зачастую просто ужасном существовании появился хотя бы какой-то просвет.
Он подумал о Люсинде и тут же заметил ее у мишени, приготовленной для стрельбы из лука. В своем строгом сером платье с белым накрахмаленным воротником Люсинда казалась скучной, немодной, совершенно непохожей на ту страстную женщину, которую он знал. Ему захотелось увидеть ее в драгоценностях и шелках, с розами в волосах.
Всякий раз, когда он смотрел на нее, она слегка опускала ресницы, и это говорило о том, что она чувствует его взгляд — тайное послание желания и тоски.
После их последнего свидания Хьюго пришел к выводу, что настало время вывести на поле битвы обаяние Уонстедов во всем его могуществе. Если это обаяние помогло его отцу завоевать самую известную после сестер Ганнинг красавицу, почему оно не поможет ему завоевать неуловимую миссис Грэм?
На этот раз ее оборонительные сооружения не устоят перед силой его убеждений. Он будет штурмовать ее укрепления одно за другим, пока она не поднимет белый флаг. Вертя в руках прогулочную трость, Хьюго направился к ней, викарию и остальным леди из комитета.
— Не здесь! — крикнула миссис Трип. — Вы разве не видите, что солнце будет бить лучникам в глаза?
Похожий на бычка паренек передвинул мишень на три фута вправо.
Люсинда покачала головой:
— Здесь нельзя. Если кто-то промахнется, стрела может попасть прямо в детей на карусели.
— Миссис Грэм права, — сказал Хьюго. Все четыре леди воззрились на него.
Люсинда вспомнила, что они не одни, и присела перед ним в реверансе. Хьюго терпеть не мог все эти формальности.
— Добрый день, леди!
— Добрый день, — чирикнули они в ответ.
— А почему бы, не поставить мишень вон туда, в угол? Тогда никто не окажется на пути.
— По-моему, милорд, мишень должна стоять на самом виду, чтобы привлечь больше зрителей, — произнесла миссис Трип.
— Лучше всего поставить ее ближе к пивному саду, — заявила миссис Педдл. — Это хорошо для торговли.
— Я согласна с его сиятельством, — сказала мисс Кротчет и густо покраснела.
— Я тоже, — сказала Люсинда. — Тогда будет больше места, где люди могли бы собраться и смотреть, а солнце будет позади лучников.
Миссис Трип поджала губы.
— В таком случае, миссис Грэм, мы так и сделаем. Фред, возьми это и отнеси вон туда. Мы поставим мишень там.
Многострадальный Фред с трудом поднял намазанное дегтем соломенное чучело и пошел следом за не терпящей возражений миссис Трип. С чучела на траву падали соломинки.
— Еще немного, и от мишени ничего не останется, — заметила Люсинда.
— Уверен, ему больше не придется перетаскивать ее, — сказал Хьюго и добавил, легко коснувшись ее плеча: — Могу я чем-нибудь помочь?
Мисс Кротчет уставилась на них, округлив глаза.
— Ах, извините меня, пожалуйста. Пойду, посмотрю, как расставляют столы для выпечки. Слуги сквайра Доусона наверняка поставят их на солнце.
— Да, — сказала миссис Педдл, — и если я не буду присматривать за Педдлом, он будет бесплатно давать им пиво на пробу, чтобы подкрепиться.
Глаза у Люсинды сверкнули.
— Это никуда не годится.
— Я угощу всех помощников пинтой эля, миссис Педдл, — сказал Хьюго. — Пошлите счет мистеру Брауну.
Лицо миссис Педдл посветлело.
— Это настоящий джентльменский поступок, милорд, право же. Извините, что ухожу, и скажите об этом Педдлу.
— Разумеется, — кивнул Хьюго.
Люсинда проводила ее взглядом и повернулась к Хьюго. Между бровями у нее залегла морщинка. Ему захотелось разгладить эту морщинку поцелуями.
— Вы сделали это нарочно? — спросила она.
— Что именно? — Он избегал ее взгляда.
