Вначале молодой нейрохирург Прибрам принимал на веру теорию энграм. Однако многочисленные эксперименты доказали ее неверность. В 1946 году Прибрам начал работать с выдающимся нейропсихологом Карлом Лэшли в Йеркешской лаборатории высших приматов в Ориндж-Парк, штат Флорида. Лэшли занимался тем, что обучал крыс выполнять серию поставленных задач, например выискивать наперегонки кратчайший путь в лабиринте. Затем он удалял различные участки мозга крыс и заново подвергал их испытанию. Его целью было локализовать и удалить тот участок мозга, в котором хранилась память о способности бежать по лабиринту. Обнаружить подобный участок мозга исследователям так и не удалось. Более того, даже при удалении значительной части мозга, когда моторика крыс была нарушена и они едва-едва ковыляли по лабиринту, их память оставалась нетронутой (1). Прибрам пришел к единственно правильному выводу: память не локализуется в отдельных участках мозга, а распределяется каким-то образом по всему мозгу как единое целое. Однако на то время никакого объяснения своему предположению он найти не мог.
В 1948 году Прибраму предложили должность в Йельском университете, где он продолжил научные поиски доказательств своей гипотезы. Все пациенты, у которых мозг был частично удален по медицинским показаниям, никогда не жаловались на потерю конкретной памяти. Удаление значительной части мозга может привести к тому, что память пациента станет расплывчатой, но никто еще не терял после операции избирательную, так называемую селективную память. Например, люди, получившие травму головы в автомобильных катастрофах, всегда помнили всех членов своей семьи или прочитанный ранее роман. Даже удаление височных долей, той области мозга, которую подвергли особенно пристальному изучению, не приводило к каким-либо провалам в памяти пациента. Эксперименты все больше и больше убеждали Прибрама в правильности своих предположений: память распределена в мозговой ткани, она не локализуется ни в каком участке мозга.
Современные ученые подтверждают выводы исследований Прибрама. Они утверждают: «Современными научными методами в коре головного мозга не обнаружены центры мышления и памяти, а также специфические структурообразования, регулирующие функции мышления и памяти; мышление и память не могут быть реализованы на пути распространения нервных импульсов по нейронным сетям головного мозга, поскольку скорость перемещения потенциала действия вдоль нервного волокна и время синаптической передачи не обеспечивают реально существующее быстродействие механизмов мышления и памяти. Такое быстродействие при переносе, запоминании и извлечении из памяти ничем не ограниченных объемов информации может осуществляться только на полевом уровне» (2).
Мозг как голограмма
Именно к такому выводу пришел и Прибрам, когда стал рассматривать мозг как голограмму. В середине 1960-х годов он прочел в журнале статью, в которой описывались первые опыты построения голограммы. Статья поразила его как гром среди ясного неба. Использование голографического принципа сулило решение той головоломки, над которой Прибрам бился много лет.
В результате знакомства с голографической теорией выяснилось, что она позволяет объяснить многие явления и факты в деятельности мозга, раскрывает множество нейрофизиологических загадок, над которыми безуспешно бились ученые того времени. Например, способность угадывать направление звука тем, кто слышит только на одно ухо, или, скажем, нашу способность моментально узнавать знакомое лицо по прошествии многих лет, даже если облик знакомого изменился «до неузнаваемости». Словом, известный нейрофизиолог, профессор Стэнфордского университета Карл Прибрам стал приверженцем голографической теории и именно на ее основе решил проблему «местонахождения» памяти, а также объяснил многие другие феноменальные явления, связанные с мозгом.
Как он и предполагал, память, как одна из центральных функций мозга, имеет распределенный, а не локализованный характер, и каждая часть мозга может содержать целое точно так же, как кусочек голографической пленки содержит информацию, по которой создается целое изображение.
Голографическая структура памяти. Прежде всего голографическая модель дает объяснение тому, как мозг умудряется хранить огромное количество информации в небольшом пространстве. Известный математик Дж. фон Нейман рассчитал, что в среднем в течение человеческой жизни мозг накапливает 2,8 × 1020 бит информации. Такое невообразимое количество информации никак не согласуется с традиционной картиной механизма хранения памяти. А голографическая модель позволяет легко объяснить этот феномен.
Давайте вспомним: если кусочек голографической пленки, на которой с помощью опорной и предметной волн было записано огромное количество информации, перемещать под лучом лазера, в непрерывной последовательности будут появляться и исчезать записанные образы. Предполагается, что наша способность вспоминать есть не что иное, как освещение когерентным лучом фрагмента пленки для активизации определенного образа. А если мы не можем вспомнить некий образ, то это означает, что, посылая луч на пленку, мы не можем найти правильный угол, под которым этот образ вызывается в памяти.
Для несведущего человека может быть непонятно, откуда берется тот самый «когерентный луч», который следует направить на пленку. Дело в том, что каждая биологическая структура, начиная от уровня клетки, является источником широкого спектра полей. Все колебания или вибрации внутренних органов являются когерентными. Именно когерентное излучение (лазер) создает голографическое изображение. Исследователь М. Волчихина задает вопрос: «Почему бы в таком случае не сравнить человека с лазером, который действует в микроволновом диапазоне?» (3). И правда, почему?
В биологическом организме когерентные поля формируют динамическую пространственно-временную интерференционную структуру-голограмму. Если для записи и считывания обычной голограммы необходимо присутствие опорной когерентной волны, то «для биологических объектов возможно формирование безопорной голограммы, когда излучение каждой точки объекта может рассматриваться как опорное относительно всех остальных точек» (4).
Только голографическая структура мозга позволяет объяснить, каким образом сохраняется информация в памяти человека во время клинической смерти, когда физический организм (и мозг в частности) не функционирует, разность потенциалов клеток мозга равна нулю. Информация, если она хранится в клетках мозга, должна быть стерта. А этого не происходит, и человек после реанимации по-прежнему мгновенно узнает своих родных и близких, друзей и просто знакомых.
Голографическая модель объясняет и факт мгновенного узнавания. Человек, увидев знакомое лицо, сразу узнает его. Если бы этот образ был записан в какой-то одной ячейке памяти, а в других ячейках, естественно, записаны другие образы, то при встрече человек вынужден был бы перебрать тысячи образов в своей памяти, чтобы вспомнить встреченного знакомого или даже своих родных. К счастью, этого не происходит, и человек сразу узнает встреченного, не перебирая в памяти все «фотографии». Это говорит о том, что информация обо всем, в частности о встреченном знакомом, имеется в каждой ячейке памяти.
Именно эта особенность отлично характеризует голографическую природу устройства мозга. Волновой принцип голографии позволяет представить механизм, способный практически мгновенно извлекать из хранилища ту информацию, которая закодирована с помощью такого волнового процесса.
Российский ученый, академик П. П. Гаряев, создатель новой науки – волновой генетики, – в своей книге «Волновой геном» отмечает: «ДНК в составе хромосом нейронов головного мозга обладает еще одним существенным свойством, связанным с механизмами корковой памяти. Такая память человека имеет отчетливо выраженную и хорошо изученную голографическую природу» (5).
Академик Казначеев пишет:
Сегодня начинает вырисовываться парадигма, провозглашающая, что наш мозг – это голограмма, а то, что мы ощущаем и видим, – голографический виртуальный процесс. Понятие виртуального остается пока расплывчатым, так же как и само понятие голограммы, упрощенно физически трактуемой только через световые феномены. Мир состоит из частиц, соответствующих постоянной Планка, то есть это «гранулы» 10–33, а самые мощные приборы могут увидеть только частицы 10–16, 10–17, так что фактически наш земной интеллект наполовину слеп.
Формирование многоклеточного организма связано с неизвестной нам эволюционной закономерностью, при которой каждая специализированная клетка, объединяясь в многоклеточную структуру с другими специализированными клетками, должна найти соответствующее взаимодействие голографических полей и присущее каждой клетке сочетание голографического пространства и времени. Организм – это бесчисленное сочетание различных саморазвивающихся эволюционирующих голографических пространств, полей и образований. Становится понятным, почему наш мозг может держать в памяти до 10 млрд бит различных сигналов. По-видимому, количество этих знаний еще больше, а клетки сенсорных систем, которые, казалось бы, должны обладать только осязанием, обонянием, слухом и зрением, реагируют и на другие факторы с голографическими признаками (6).
