Мне повезло. Пробив доски, из-под пола вырвались толстые жгуты сплетенных растений. Обвив мага, наславшего на орку заклятие, они сильно приложили его об пол и стали сжиматься. Человек глухо вскрикнул от боли.
Его товарищи сработали моментально. Один сжег растения, а второй ударил воздухом. Меня снова смачно приложило об стену. И свет в глазах померк, уступая дорогу непроглядной темноте.
Глава 7
Мара
Я все глубже погружалась в черный омут. Ледяные воды затягивали в себя, держали, словно невидимые руки утопленников. Они давили на меня невыносимо тяжелой толщей, смыкались над головой. И все меньше, все дальше становился падавший сверху слабый лучик света.
Я отчаянно боролась с водоворотом, вырывалась из его смертельных объятий. Но воздуха в легких становилось все меньше, и мучительная судорога выламывала тело. Хотелось бросить все, сдаться на милость омута и опуститься на его дно. Если у этой бездны оно было…
— Не сдавайся, Мара, борись! — раздался женский голос, низкий и мелодичный. — Не уходи, Мара!
Вслед за ним воды над головой чудесным образом расступились, и в образовавшуюся прореху хлынул поток воздуха. Снова засиял дневной свет. Сделав вдох, такой глубокий, что закружилась голова, я рванулась вверх, к свету.
Вынырнув, отдышалась и закрутила головой, пытаясь разглядеть сушу. Но вокруг не было ничего, кроме волнующейся воды. Силы были на исходе, и я представить себе не могла, как буду искать берег.
То что я снизу приняла за дневной свет, на самом деле было лучами полной, низко висящей Тиль. Они полосами ложились на воду, превращаясь в дрожащие дорожки. Вдруг на одной из этих синеватых тропок появилась загадочная фигура, закутанная в длинный темный плащ с капюшоном. Она начала стремительно приближаться, словно свет Тиль сам нес ее ко мне — а может, так и было. Вскоре я разглядела, что передо мною хрупкая невысокая женщина. Плащ, издали казавшийся черным, на самом деле был красного цвета.
— Тир-на… — выдохнула я, ощущая радость и надежду на спасение. Это ее голос позвал, вытащил из омута. Гадалка всегда появлялась, чтобы помочь и поддержать меня.
Ольда откинула капюшон, открывая худощавое лицо, казавшееся в свете Тиль еще бледнее, чем обычно.
— Молодец, Мара. Ты настоящий воин.
Набежавшая волна окатила меня с головой.
— Где берег? — булькнула я. Вынырнула и принялась отплевываться.
— Я укажу тебе. Но сначала мы должны поговорить.
— Какой поговорить? — возмутилась я, с трудом удерживаясь на поверхности воды. — Ты видишь: скоро потону!
Тир-на мягко улыбнулась, отчего ее длинные, острые как иголки зубы, засияли под лучами Тиль, придавая ольде жуткий призрачный вид. Она провела ладонью над водой, и волны утихомирились. Поверхность разгладилась, став похожей на черно-голубой шелк.
— Не утонешь. Я не позволю. Но я должна тебя предупредить: ты опять сошла с дороги судьбы.
— В каком смысле? — безнадежно поинтересовалась я, переворачиваясь на спину, чтобы хоть немного передохнуть.
— Ты не должна отправляться на Дикий архипелаг. Это не твой путь.
— Поздно. Я дала слово.
— Кому? — презрительно скривилась Тир-на, впервые изменив своему постоянному холодному спокойствию. — Этому старому безумцу?
— Неважно. Главное, он мне помог, и я сдержу обещание. К тому же, я не хочу бросать друга.
— Это его путь. Не твой, — с нажимом проговорила ольда. — И я не позволю…
Несмотря на искреннюю благодарность и уважение, которые я испытывала к Тир-на, моему терпению наступал конец. Никто не будет диктовать мне, что делать и куда идти! Никто не помешает сдержать данное слово! Я перевернулась и куда-то поплыла наугад, отчаянно надеясь, что в той стороне есть земля.
— Лак'ха говорит… — начала было гадалка.
— Твоя Лак'ха так же безумна, как и Белион, — пропыхтела я, не заботясь, услышит ли ольда мои слова.
Она услышала. Вздохнула, проговорила вслед:
— Подумай, Мара.
— Мара, Мара, Мара… — эхом отозвалось вокруг.
Фигура Тир-на окуталась голубоватым туманом и растаяла. Вслед за нею вода, небо, лучи Тиль — все слилось в единое темное полотно, заволоклось дымкой и стало растворяться в ней. Только эхо звучало все громче и настойчивее:
— Мара, Мара, ты жива? Ответь! Пожалуйста, милая, хорошая, красивая, очнись!
— Мне нравится твой тон, — прохрипела я, с трудом разлепляя глаза. — Продолжай в том же духе.
Пробуждение было не из приятных: голова гудела, будто в ней морты плясали, все тело выкручивало болью, к тому же я дрожала от мерзкого сырого холода. Вся моя одежда была мокрой до нитки. Лежала я на спине. Вокруг стоял полумрак. Лэя видно не было, его голос доносился откуда-то справа.
— Очухалась, орясина зеленая! — приветствовал меня Лэй, но счастье, звучавшее в его голосе, противоречило грубости слов.
— Мгновение назад ты по-другому выражался, — хмыкнула я.
— Ну я ж не знал, что ты слышишь… — смутился мальчишка.
Я попробовала встать, но попытка не увенчалась успехом. Зато выяснилось, что на ногах у меня железные колодки, а руки скованы за спиной. Удалось только сесть и, отталкиваясь ногами, прислониться к стене. Я огляделась и увидела Лэя: друг неподвижно стоял в углу, странно вскинув руки над головой. В следующее мгновение я поняла, что эльф прикован к цепям, свисавшим с потолка.
Мы находились в крошечной комнате, больше похожей на каменный мешок — расстояние между сочащимися слизью стенами было не больше трех шагов, а потолок висел так низко, что, казалось, грозил раздавить нас. Под потолком было даже не окошко, а узкая, меньше бойницы, щель, в которую падал тусклый свет.
— Как мы здесь оказались? — пробормотала я.
— Ты что, ничего не помнишь?
Я задумалась. Последнее, что осталось в памяти — деревенский дом, ночная тишина вокруг, спокойствие и сонливость. И вдруг — какая-то враждебная сила, ощущение удушья и темнота…
— На нас напали маги…
— Поразительная догадливость! — пробубнил ушастик. — Ясное дело, напали. И ясное дело, маги. Чего головой крутишь?
— Лиса ищу…
Лэй проговорил что-то на эльфийском. Хотя фраза была певучей, я сразу догадалась, что мальчишка выругался.
— Убежал Лис. Еще и вещички успел прихватить, а с ними и свою долю.
Я откинулась на стену, пытаясь унять головную боль. Значит, маги… как же я так оплошала? "Ничего удивительного, — мелькнула тут же быстрая мысль. — Ты истратила всю силу антимага на обезвреживание ловушек в доме ростовщика". Да, я не успела отдохнуть и восстановить силы.
— Где мы?
— Да морт его знает! — фыркнул Лэй. — Меня тоже вырубили. Думаю, мы в подвале какого-нибудь замка или большого особняка, захваченного мятежниками. А может, он изначально принадлежал какому-нибудь волшебнику.
— Ты не пробовал освободиться?
— Как, интересно? — разозлился мальчишка. — Мое главное оружие — магия, а для того чтобы ее творить, нужны свободные руки. К тому же, на цепи явно наложены какие-то заклятия: они обездвиживают меня, я не могу даже пошевелить пальцами.
— Можешь хотя бы сказать, сколько времени мы здесь находимся?
Лэй немного помолчал, потом уверенно произнес:
— Не меньше суток. Я такие вещи чувствую.
— И что, никто за все это время не приходил?
— Знаешь, что самое страшное, Мара? — вздохнул эльф. — Не плен. В конце концов, раз нас не убили на месте, значит, надеялись договориться. Страшно будет, если те кто нас сюда бросил, сами попадут в плен или погибнут. Вот в этом случае нам конец. Наши истлевшие кости найдут лет этак через триста… — речь его становилась все тоскливее и безнадежнее. В конце Лэй заключил: — А, плевать… все равно я ничего не могу сделать, — и поник головой.
Перспектива вырисовывалась не из приятных, конечно. Но меньше всего мне нравилось настроение друга. Я впервые видела его в таком состоянии: Лэй совершенно упал духом. Нужно было как-то приободрить мальчишку. Постаравшись, чтобы голос звучал как можно более насмешливо, я бросила:
— Видно, ты слишком долго ходил в платьях и красил губы.
— Ты о чем? — непонимающе произнес Лэй.
Уловив интерес в его голосе, я продолжила:
— О том, что ты сдалась, девочка моя. Что, леди эльфийка, сложили лапки и даже не барахтаемся?
