Пока она кричала ему вслед, к мостику подоспел и второй бегун. Двигался он тоже довольно быстро, но при этом все равно казалось, что он больше скачет, а не бежит. Одежда его тоже пребывала в беспорядке, однако на ногах все-таки были ботинки, а руки не болтались, а были плотно прижаты к телу, пальцы согнуты, как когти. Лицо, как и у Квентина, было искажено, но если у Квентина выражение было страдальческое, то этот озверел.
Тварь рычала, сопела и фыркала. Несмотря на дикий облик, Дамарис казалось, что она вот-вот узнает преследователя. Имя не приходило на ум, но какое-то имя у него точно было, и Дамарис его знала. Мысли эти стремительно пронеслись в голове Дамарис, прежде чем она кинулась наперерез знакомому незнакомцу, чтобы помешать гнать бедного Квентина дальше. Напрасно! Стоило ей двинуться, как неожиданный порыв ветра налетел и отбросил ее к перилам мостика. Вокруг этого человека — если это был человек — и в нем самом была сила, не позволявшая даже приблизиться к нему. «А может, это все-таки зверь?» — подумала Дамарис, глядя вслед непонятной твари. Во всяком случае, двигалось оно не по-человечьи: неуклюжими прыжками, сильно согнувшись и время от времени помогая ногам руками. Вслед за ним Дамарис снова выбежала на луг и остановилась. Погоня теперь продолжалась вдоль дальней кромки луга. Надо было как-то помочь Квентину. Но как?
В этот напряженный миг неуверенности на глаза ей попался одинокий ягненок, неторопливо бредущий в ее сторону. Дамарис с непонятной надеждой смотрела на него, когда над лугом внезапно пронеслась тень огромного орла, упала на нее и накрыла ягненка. Дамарис словно что-то толкнуло изнутри. Она сделала несколько шагов вперед. Они сошлись, и ее невинность признала в нем невинность куда большую, невинность, природой которой была сама Безгрешность. Дамарис упала на колени и безотчетным жестом положила руку на нежнейшую шерстку на спинке ягненка. Стоя на коленях, она опять посмотрела на ужасную охоту. Дамарис не могла знать, что этот бег с преследованием продолжается уже несколько часов.
Сразу после полуночи тварь, некогда бывшая Фостером, выбралась из города, учуяла Квентина, забывшегося тяжелым сном в зарослях папоротников, подняла и погнала по полям. Когда Квентин споткнулся и упал, тварь настигла и набросилась на него. Панический ужас придал Квентину достаточно сил для яростной схватки, и ему удалось вырваться. После этого всю ночь напролет и ранним утром, через леса и поля, то быстро, то медленно продолжалась охота. Иногда после очередного ручейка или под густыми деревьями у бедняги выдавалась небольшая передышка, но рано или поздно опять приближались неумолимое сопение и топот, и погоня продолжалась. В конце концов Квентин начал бегать по кругу. Когда он опять в очередной раз направился к мостику, в его затуманенное сознание проник чей-то крик. Дамарис, стоя на коленях подле ягненка, продолжала кричать — выкрикивать только его имя, настойчиво, отчетливо, умоляюще: «Квентин! Квентин! Квентин!» Она увидела, как он слегка повернул голову, и закричала еще громче. Квентин сбился с ноги. Тварь едва не настигла его. Он ринулся обратно через луг, а голос Дамарис по-прежнему звал, направляя его, хотя что она будет делать, когда он приблизится, она не знала. Добежав до них, Квентин широко раскинул руки и рухнул в траву. Дамарис тут же метнулась и закрыла его собой. Они лежали у ног ягненка, а злобная тварь подскочила и остановилась, издав рык, похожий на торжествующий смех. Потом она втянула носом воздух и принялась описывать круги вокруг жертвы, выбирая момент для прыжка.
Дамарис думала обо всем сразу — об Энтони, Орле, своем отце, но все они исчезли в потоке веры, внезапно нахлынувшей на нее. Почему-то она точно знала, что тварь ее не тронет: ненависть и злобная сила тут бессильны. Она склонилась над Квентином, пытаясь отыскать в нем хотя бы проблески жизни, которые могла бы поддержать. А возле них на солнце беспечно резвился и радовался жизни белый ягненок.
Тварь продолжала бегать вокруг них. Но теперь из ее глотки вырывались какие-то натужные, жалобные звуки. Иногда она внезапно бросалась вперед, но каждый раз почему-то промахивалась мимо добычи: что-то отбрасывало ее на прежнюю позицию. Ягненок вообще не обращал на нее внимания, Дамарис время от времени бросала на нее безмятежно-рассеянный взгляд, Квентин лежал неподвижно. Одной рукой Дамарис держала его руку, а другой пыталась стереть подсыхающую кровь с лица носовым платком и оторванным от платья лоскутом. Долгий жуткий вой заставил ее поднять голову. Тварь оказалась неожиданно далеко. Дамарис с удивлением смотрела, как незримая сила волочет человеко-зверя все дальше. Тварь пыталась сопротивляться и все же медленно пятилась, а трава под ней полегла, словно прижатая ветром. Зверь пытался бороться, но уже в следующий миг его приподняло в воздух, руки-лапы нелепо забились в нескольких дюймах от земли. Прошло несколько мгновений. Тварь рухнула в траву, скорчилась и завыла. Дамарис оглянулась через плечо: ягненок безмятежно пасся на травке. Она посмотрела на спасенного: черты лица Квентина разглаживались, в них проступил покой, а потом и красота невинности, которую можно заметить у несчастных людей только во сне, смерти, любви и преображающей святости. Лев уступил место ягненку.
В этом дивно спокойном месте Дамарис отдыхала. А неподалеку то, что некогда было разумным и уважаемым мистером Фостером, боролось с силой, которой он больше не мог управлять. В течение нескольких дней он пытался утвердить свое господство над Идеей, но пока земля и он вместе с ней все глубже перетекали в иной план бытия, его жалкое личное желание все больше выходило из-под его контроля. Сила Льва обрушилась на него, как ураган, и слабый дух мгновенно растворился в нем. Скрученный и задыхающийся, он был поднят и подхвачен ветром, его вздернуло на воздух и небрежно швырнуло оземь. Падая, он в последний раз увидел над собой Льва. Гигантская голова нависла над ним, огромная лапа ударила его в грудь и отбросила вниз. Громадная сила стиснула его, и в последней вспышке жуткой боли мистер Фостер перестал существовать.
Оторвавшись от раздумий об Агнце и Квентине, Дамарис оглянулась в поисках врага. Она не сразу разглядела на лугу тело человека, сокрушенное, распростертое и вдавленное каким-то страшным ударом в землю.
Дамарис просто отметила этот факт. Она встала и опять присмотрелась, чтобы удостовериться, затем озадаченно повернулась к Квентину. Понятно, что в таком состоянии он никуда не сбежит, но отправиться за помощью в город, оставив его одного, Дамарис все же не решалась. Она же не справится одна… Или справится? Она наклонилась, подсунула руку под плечо Квентина и с некоторым усилием приподняла его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
