— Далила, — предложила Ева, когда Волков вышел, — помоги доброму дяде с машиной.
— Ладно уж, я могу и просто за дверью постоять! — обиделась Далила.
— Ну, солдаты свободы и незаконной справедливости, расскажите, что и зачем? — Ева смотрела на Ковалева и Мураша весело, совершенно трезвая.
Мужчины переглянулись.
— Я знаю только про Золотую Жабу, — вздохнул наконец Ковалев.
— Это разговор не для такого места! — воспротивился Мураш.
— Ну, в двух словах, — попросила Ева.
— В двух словах это так. В организации есть проблемы, но самая навязчивая — это использование полученных от всех структур сведений для собственной выгоды. Поступило несколько сигналов. Кто-то из «погон» пользуется информацией и предупреждает приговоренного за деньги. Мы условно обозвали его Жабой, а месяц назад узнали, что за один сигнал он получил столько, что теперь позолотел. Мы думали, что ты сможешь нам помочь.
— Слушай, Ковалев, ты меня извини, если я плюну в твою преданную дружбу, но одну Жабу я могу тебе назвать сразу.
— А ведь это Волков предложил тебя. Он сказал, что только полная и бессребряная идиотка сумеет в этом разобраться.
— Что, так и сказал — «идиотка»?!
— Так и сказал. Он сказал, что знает только одну такую. Принципиальную. А ты как раз тогда отстреливала на допросах плохих мальчиков. Ты пойми, — он задержал выходящую Еву и говорил ей тихо, в самое лицо, — мужику это не раскрутить, мы уже все, кто кого знает, друг друга обвинили, переругались и — по нулям. А тут такое дело, понимаешь, вот, к примеру, надо узнать у Феди Самосвала, кто ему заказал побег Слоника. Ты же понимаешь, разрабатывается план, начинает закручиваться клубок, а одна нервная девочка — раз! — перерезает Феде горло. Ладно, черт с ним, сказал тогда Денисов, не может же быть, чтобы она действовала по приказу, в конце концов найдем любовницу Слоника, у нее что-то должно быть. Сама знаешь, что было дальше. Без тебя, как говорится, никуда. Подожди, не беги. Я что хотел сказать… Поехали ко мне. — Ковалев сцепил зубы и отчаянно глянул в потемневшие глаза.
— Втроем, — сказала Ева, чуть улыбаясь.
— А она согласится? — обрадовался Ковалев.
— Я про Волкова. Ты, я и Волков. Ковалев посмотрел недоверчиво и с обидой.
— Почему Волков? Он говорил, что он… и ты… Вы…
— Поговори с ним. Я согласна только втроем.
— Да что такое, в конце концов! — закричал Ковалев.
— Пока, красавчик. — Ева провела быстрыми пальцами по его щеке и черным волосам у виска.
Женщин высадили в темном дворе, Ковалев проводил их до дверей на четвертом этаже, вернулся к машине, вытащил Волкова и размахнулся, готовясь припечатать кулак на удивленную физиономию.
Волков увернулся ловко и оттолкнул армейского дружка не очень сильно от себя. Потоптавшись, Ковалев пошел на второй заход.
— Эй, ребята, кончай дурить! — попросил обалдевший Мураш. — Ну, какие проблемы?
— Значит, втроем, да? — крикнул Ковалев и набросился на Волкова.
— Уймись! — Волков еще не понимал и избегал ударов медленными спокойными движениями.
— Значит, она хочет только с тобой, да?! — Ковалев разогнался и пошел на таран.
Побледневший Волков сделал незаметную подсечку ногой, сел сверху на мычавшего противника и завернул его руку за спину.
— Это она сказала? — спросил он, наклонившись.
— Убью! — промычал Ковалев. — Может, у меня любовь!
— Такое любить!.. Это надо быть больным. — Волков встал и поднял друга. — Ты захотел перепихнуться с ней, так ведь? И по глупости сразу же и сказал?
— Так и сказал, — подтвердил удивленно Ковалев. — А она говорит, что только втроем. С тобой. Нет, а в чем дело вообще? — закричал он усевшемуся за руль Волкову. — Ты же глаз с нее не сводишь!
— А я больной. — Волков завел мотор.
— Ребята, — сказал оперуполномоченный Мураш, — а я от психолога балдею!
Далила и Ева сидели в ванне в пене друг напротив друга. Ева ела апельсины, отдирая с гримасой липучки цепочек с висков. Далила пила сок.
— Что-то ты мне кажешься грустной, — предложила тему Далила.
— Да, грустновато, — согласилась Ева.
— Давай угадаю.
— Ну давай.
— Ковалев предложил тебе поехать к нему, а ты сказала, что хочешь к Волкову.
— Ну, знаешь! Ты мне просто подняла настроение! — Ева шлепнула в пену очищенный апельсин, Далила заслонилась от брызг.
— Тем, что угадала?
— Нет, тем, что не угадала. Я предложила ему втроем. С Волковым. Вот такая я зараза.
— Действительно озадачила. А зачем?
— Да так. Неистребимая тяга к красивым чувствам. Розы, вино, романсы, а в конце — поехали, мол, перепихнемся по-быстрому. Смешно стало. Я и сказала первое, что пришло в голову. Нет, а ты-то почему приплела сюда Волкова?
— Я видела в окно, как они дрались во дворе. Никакой интуиции у меня нет. Просто увидела и сделала вывод. Как оказывается — не правильный. Но тебе надо серьезно над собой поработать. Почему это в такой ситуации первое, что приходит тебе в голову, — это втроем?!
— Подожди. Помолчи. Это все ерунда. Есть проблемы посерьезней. Их две. На тебя завели дело, меня отстранили от работы.
— Делов-то! — храбрилась Далила.
— Сядешь на пару лет в тюрьму, не так заговоришь. Это же уголовное дело, чем бы оно ни кончилось, ты будешь на учете. Как только этот козел… этот рыжий хороший мальчик захочет тебе сделать плохо, он найдет способ. И я совершенно не знаю, чего хотят от меня. Жизнь перевернулась вверх тормашками.
— А мне пора сменить профессию, — вздохнула Далила. — Ты меня заразила, мне теперь хочется всех перестрелять. А странно, мне показалось, что он от меня балдеет. Совсем нюх потеряла!
— Ты о ком?
— Адвокат! Я тоже от него балдела. У меня такое чувство было, что мы потеряли память, но жили раньше вместе. Смотрим друг на друга, и каждый жест знаком.
— Вредное ископаемое насекомое твой адвокат! — Ева встала во весь рост. — Вот его слуга — это просто находка.
— Как же он мог так со мной обойтись? А у меня грудь больше! — Далила показала пальцем на таявшую на сосках Евы пену.
— А у меня красивей!
— А у меня ноги длинней, — не сдавалась Далила.
— Ну, у тебя и руки длинней! — Ева успела увернуться от брызг и выбежать из ванной.
Она проснулась ночью одна. Был сильный ветер, раскачивающиеся деревья, подсвеченные одиноким фонарем, мелькали длинными тенями по потолку и стенам. Ева включила свет и обнаружила записку.
«Мне осточертела эта конспирация, я поехала к сыну».
Ева вздохнула и увидела рассыпанные на полу черные жемчужины.
Утром следующего дня Ева Курганова, открыв дверь своей квартиры, обнаружила ее полностью разоренной. Обыск был такой тщательный, что сдирали обои со стен. Ничего не было поломано, но среди хаоса перевернутых и распотрошенных вещей не хватало только летающих перьев из подушки. Ева мысленно поставила себе три с плюсом за то, что заменила месяц назад перовую подушку на специальную поролоновую. Разглядывая то, что от этой подушки осталось, Ева заметила отчетливый мокрый след в прихожей. Она встала на колени, разглядывая мокрую грязь, потрогала это руками и села на пол, обхватив колени. Обыск был не тогда, когда ее увозили силой из квартиры, отрубив ударом по затылку красивого и глупого сантехника Володю, а только что, утром или ночью.
Она почувствовала, как сильней и сильней стало толкаться в коленки сердце. Ее не-дельное амебное состояние недоумения начало сменяться горячей злостью и желанием работы.
Она нашла телефон и, вдохнув глубоко несколько раз, проговорила в трубку почти спокойным голосом:
— Валентина Мураша, пожалуйста, Курганова просит. Это ты? Как самочувствие? Слушай, будь другом, подскажи, как связаться с Денисовым, у меня для него информация.
Ева услышала, что Денисов добился разрешения провести следственный эксперимент и улетает сейчас с сознавшимся в жутком убийстве Хрустовым в Стамбул.
Она прошлась по квартире, подбирая с пола некоторые вещи, потом приняла холодный душ, смахнула с кухонного стола на пол рассыпанные макароны и села с листком бумаги и карандашом.
Она начертила схему. Внутри, обведенное кружком, стояло имя Хрустова. От него шли несколько линий. Связь «Хрустов — Никитка» имела на линии надпись «Самосвал», а связь «Хрустов — Денисов» — «тетрадь».
Зазвонил телефон. Ева смотрела на аппарат и не двигалась с места. На двенадцатом звонке взяла трубку.
— Спите, Ева Николаевна? — Начальник регионального говорил ласково и тихо. — Отдыхайте, а после обеда зайдите ко мне.
— Разрешите спросить… — Ева замешкалась, но потом решилась. — У меня квартира обыскана, не знаете, чей приказ?
— Может, воры? — предположил ласковый голос.
— Нет, профессионально.
— Знаете, что искали?
— Трудно сказать. — Ева поддела ногой ящик из шкафа, валяющийся на полу, и подтянула к себе. В ящике лежали россыпью деньги и некоторые ее бумаги.
