Классный журнал с учительского стола тоже оказался на полу. Его, правда, Ваня не бросил, а положил аккуратно, с уважением.
Но подмести не успел. Зазвенел звонок. В класс вошла Ольга Алексеевна с ребятами.
— Ваня, Ваня, — вздохнула учительница. — Что же мне с тобой делать? Придётся оставить тебя после уроков. Будешь дежурить, пока всё не уберёшь! Ты меня понял?
— Понял! — ответил Ваня.
И его лицо озарилось счастливой улыбкой.
Отдельные виды живых организмов
— Послушай, что я тебе сейчас скажу! — Юрка выставил левую ногу вперёд и посмотрел на меня со значением.
Мимо нас носились туда-сюда одноклассники. Бурлакин орал, что «Зенит» чемпион. Ситькова отбивалась тетрадкой от Харченко и взвизгивала. Старцев пританцовывал под жестяную музыку из мобильника. Поэтому я даже не сразу услышал Юрку. А он, не обращая ни на кого внимания, продекламировал:
— Лишь отдельные виды живых организмов могут существовать в подобных условиях!
— Это ты про нашу школу? — спросил я.
— Это я в учебнике прочитал, — сказал Юрка. — Прочитал и сразу запомнил. Так мне эта фраза понравилась! А тебе?
Я пожал плечами.
— Ты плохо слушал, — сказал Юрка. — Слушай ещё раз. «Лишь отдельные виды живых организмов могут существовать в подобных условиях». Вот так вот!
— Это вообще про что? — опять не понял я. — Что за организмы, какие такие условия?
— Это про вулканы. Из «Географии».
— Она же у нас через год ещё будет, география.
— Ну и что! А я заранее прочитал.
— Ты весь учебник прочитал? — изумился я.
— Нет, не весь, — признался Юрка. — Времени не хватило. Там ещё «Химия» была, «Зоология»…
— Где — там?
— В библиотеке.
— В какой ещё библиотеке?
— Вадька, ты дурак или прикидываешься? В нашей библиотеке, в какой же ещё!
— В школьной библиотеке?
— Ну да.
— И ты туда ходишь учебники читать? — засмеялся я.
— А что такого? Это же библиотека, а не дискотека.
— Ну и читал бы книги какие-нибудь. А то — учебники!.. Да ты сам дураком прикидываешься.
— Ничего я не прикидываюсь. Учебники что, по-твоему, не книги?
— Какие же они книги? Они — учебники.
— А обложка? А страницы? А картинки? Это что — не книги? И читать их интересно.
Я подумал-подумал и согласился с Юркой. Но не до конца.
— Ладно, — кивнул я, — пусть книги. Только читать их меня не заставишь.
— Ну и расти неграмотным! — крикнул Юрка со злостью.
Я так и обомлел от такого заявления. Это я-то неграмотный? Это у меня, что ли, в диктанте десять ошибок на одно предложение? А списывает кто у кого? Совсем Юрка с ума сошёл. На него и обижаться глупо.
А Юрка, наоборот, обиделся. Даше уши покраснели у него.
Так бывает. Я иногда накричу на бабушку и сам же злюсь на неё. Знаю, что не прав, и оттого ещё больше на неё злюсь. И так стыдно потом…
На следующей перемене Юрка забыл, что обиделся.
— Слышал, что Ольга Алексеевна сказала? — спросил он строго и торжественно.
— А что такое? — насторожился я.
— «Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли»!
— Чего-то я не помню, чтобы она такое говорила.
— Это потому что ты невнимательный, — назидательным голосом произнёс Юрка.
— Да когда говорила-то?!
— Когда Харченко в тетрадку Старцева заглядывал. Но это не важно. Главное, что красиво!
— При чём тут «красиво»! Он домашнее задание не сделал, вот и заглядывал.
— Какой-то ты сегодня непонятливый, — поморщился Юрка. — Вот мы с тобой как разговариваем?
— Как?
— Обычно разговариваем. А умные люди разговаривают красиво. Вот ты можешь что-нибудь красивое сейчас сказать? Умное и значительное?
Я хотел ответить, что, мол, пожалуйста, пара пустяков. Но ничего значительного в голову не приходило. Я даже по сторонам посмотрел, надеясь что-то необычное увидеть и Юрку этим удивить. И не увидел. Те же стены, те же окна, те же портреты висят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот и я не могу, — вздохнул Юрка.
Весь следующий урок мы вели себя тихо-тихо. Слушали Ольгу Алексеевну. Умную и значительную. А она стояла у доски, писала мелом и диктовала:
— Машина ехала пять минут со скоростью 1200 метров в минуту. Затем она проехала ещё 500 метров и остановилась. Какой путь проехала машина до остановки?
Я начал представлять эту остановку. Там полно народу. Автобуса ждут. А тут машина какая-то легковая. «Форд» или «Опель». Водитель выходит: «Кому на Невский? Могу подвезти». — «А сколько возьмёте?» — волнуется народ. «Тыщу рублей!»
— Сорокин, так какой путь проехала машина?
— Тыщу рублей! — бодро ответил я.
Все засмеялись, а Ольга Алексеевна покачала головой. И опять ничего значительного не сказала.
Потом мы пошли обедать.
— А что ты думал, — говорил Юрка, гоняя ложкой рассольник. — Красивое и умное не час-то услышишь. Это подкараулить надо. Вот я в библиотеку и хожу, когда услышать не удаётся.
Рассольник был несолёный, я его вообще есть не стал. Подвинул к себе пюре с какой-то рыбой.
— Ну и что ты делаешь, когда находишь это умное и значительное?
— Удовольствие получаю, — ответил Юрка и тоже попробовал рыбу. — Гадость какая!
В столовую зашла директриса, а с ней ещё двое мужчин с непроницаемыми лицами, оба в одинаковых костюмах и с портфелями.
— О господи, опять проверяющие, — проворчала на раздаче повариха.
— Вот тут детки наши обедают, — указала на наш класс директриса. — А там у нас буфет. Месяц как отремонтировали.
— А в плане калорийности вы соблюдаете соответствующие нормативы? — спросил один из проверяющих.
Юрка встрепенулся и чуть не вылил на меня компот.
— Ты слышал? Надо запомнить. Пойдём за ними! Наверняка что-то ещё умное скажут.
Мы бросились вслед за проверяющими, которые уже вышли из столовой.
— Эй, а тарелки кто за вас убирать будет, Пушкин? — закричала повариха.
— Не красиво, — бросил ей на ходу Юрка. — И не умно.
Проверяющих мы нагнали у раздевалки. Один из них пробовал отковырять пломбу на пожарном кране. Другой снимал со стены огнетушитель.
Мы встали рядом.
Директриса молчала. Проверяющие тоже помалкивали и только пыхтели.
— Много нарушений, — вымолвил один. — Будем составлять акт. А вы чего тут стоите?
— Ждём, — честно ответил Юрка.
— Ждёте чего?
— Ждём, когда вы наконец что-то умное скажете.
И тут произошло неожиданное. Директриса, вместо того чтобы рассердиться на нас, начала хохотать. Даже прослезилась от смеха.
— Что с вами, Маргарита Прохоровна? — с опаской спросил один из проверяющих.
Та лишь махнула на него рукой и повернулась к нам:
— Да разве… Да разве могут они… Что-то умное… Они же… Ой, нет, не могу!
И она быстрыми шагами пошла прочь.
— Маргарита Прохоровна! — крикнул ей вдогонку проверяющий. — Нельзя жить в таких условиях!
— Мы составим акт! — вновь пригрозил его напарник.
И тут Юрка громко заявил:
— Отдельные виды живых организмов могут существовать в подобных условиях!
— Ещё как могут! — поддержал я друга. И добавил: — А кто чинить нам козни станет, тому вовек несдобровать!
Уж не знаю, где и когда слышал я эту фразу. Но Юрка посмотрел на меня с удивлением. И с уважением.
Потому что действительно красиво у меня получилось. Умно и содержательно!
Страшное оружие
У девчонок есть одно страшное оружие — визг! Но самый страшный визг был у Лены Тихой. Словно в отместку за фамилию.
Ещё в детском саду от её голоса скисало молоко, и малышей вместо жидкой манной каши повариха вынуждена была кормить котлетами. Дети быстро превратились в крепышей. Родители радовались, хвалили садик и воспитательниц. Воспитательницы непременно загордились бы, если б могли слышать эти похвалы. Но у них из-за визга Лены Тихой вечно закладывало уши.
