— Но по какой причине?
— По той же, по какой таксидермист не хочет повредить свой будущий экспонат.
Пьер Норман побледнел:
— Но… Ты хочешь сказать, что…
— Во время нашего визита Леон очищал шкуру животного, перед тем как опустить ее в дубильный раствор, — он орудовал скребком прямо-таки с остервенением, удаляя остатки плоти, грязь, паразитов… И что мы видим в отчете о вскрытии Мелоди Кюнар?
— Следы от зубцов расчески на голове… глубокие, почти до крови…
— Именно. Наше подсознание порой диктует нам манеру поведения, которую мы сами за собой даже не замечаем. Возможно, убийца расчесывал девочке волосы именно в той манере, в которой привык действовать с животными, а в тот момент, когда сдавливал ей горло, у него сработал рефлекс таксидермиста — «не повредить образец». Благодаря своему многолетнему опыту он действует автоматически, повторяя те или иные приемы незаметно для самого себя. Со временем подобные неосознанные действия могут положить начало неврозу или психозу… Как по-твоему, что общего между чучелами животных, телами с обнаженной мускулатурой и куклами?
Клара, прижавшаяся к груди огневолосого полицейского, мало-помалу обмякла в его руках. Ее веки сомкнулись.
— Вечная жизнь или постоянная молодость, так? — вполголоса произнес Норман. — Никто из них не стареет.
— Все это — победы над собой и над непрерывно идущим временем. Куклы оживляют прошлое, это что-то вроде магического портала в детство. Чучела животных сохраняют и прославляют миг вечности, преодолевая законы природы. Что же касается тел без кожи, они в каком-то смысле выставляют напоказ страдание, заключенное в настоящем. Сквозь их своеобразную красоту явственно видны страдания и смерть. Я думаю, наш убийца пытается воскресить какой-то эпизод из своего прошлого, выставить его на авансцену и запечатлеть навсегда. Если первая жертва во время своего заключения породила в его мозгу четкий сценарий или хаос безумных фантазий, то вторая — Элеонора Леклерк — стала средством воплотить их в жизнь…
— Только не говори мне, что…
— Возможно, он собирается снять с нее кожу, а затем сделать из нее куклу. То есть нечто худшее, чем творения Фрагонара и фон Хагенса, вместе взятые, — потому что ученых заботил лишь физический аспект, внутреннее строение организма. А наш убийца обрабатывает кожу специальным раствором, чтобы потом вновь облачить в нее свои творения, сделать их более… живыми…
Глава 35
Сильвен Куттёр покатился по земле, скорчившись от боли, в то время как Кларисса Верваеке осветила карманным фонариком внутренность раскрытого чемодана.
В первый момент ей показалось, что у нее галлюцинация.
Газеты. Целая куча номеров «Голоса Севера». Ими был забит весь чемодан. Вид белой бумаги вместо долгожданной зеленой вызвал в мозгу Клариссы Верваеке цепь химических реакций, которая логически завершилась револьвером у виска Сильвена.
— Где деньги, мать твою? И перестань скулить! Слышишь, заткнись сейчас же или я тебе мозги вышибу!
Сильвен вцепился зубами в воротник пуловера, чтобы заглушить стоны. Плечо было раздроблено рукояткой револьвера.
— Он… он меня кинул! Это я предложил… зарыть деньги здесь. Перед тем как мы сюда пришли… он показал мне в последний раз… о, черт!., что деньги в чемодане… в багажнике его машины… Этот багажник был забит под завязку… там были веревки, брезент, какие-то тряпки… Теперь я понимаю — там было два чемодана! Мы оставили машину внизу и начали подниматься… Я пошел первым… а он успел в это время подменить чемоданы…
Верваеке бросилась к нему, зажала рот ладонью и снова обрушила рукоятку револьвера на поврежденное плечо. Искаженное от боли лицо Сильвена уткнулось в землю. На губах выступила пена.
— Отведи меня к нему! — приказала она. — Давай вставай, жирнозадый!
Но, несмотря на грубый тон, голос Клариссы Верваеке заметно дрожал — в нем чувствовался страх. Однако отступать было поздно: она поставила на карту все. Своими армейскими ботинками она принялась пинать Сильвена по ребрам, икрам, лопаткам…
После этого ей полегчало.
Ей нужно было разбудить в себе ненависть к этому типу и обрушить на него свой гнев, чтобы он стал полностью управляемым — просто одушевленным предметом, который приведет ее к цели.
Сильвен, с трудом передвигая ноги, брел по направлению к спящему шахтерскому поселку, расположенному недалеко от подножия терриконов номер 11 и 19. Он пересек заброшенный мост, потом каменистую тропинку, огибающую проржавевшую буровую вышку. Правый висок кровоточил, струйки крови протянулись вдоль щеки. Судя по тому, как ныло все тело, оно было сплошь в синяках… И тело, и душа превратились в две неисцелимые раны. Но при этом каждая поврежденная клетка, каждый нейрон отдавали последние остатки энергии для поддержания бурлящей в нем ненависти и нарастающего желания убийства.
В бледно-оранжевым свете фонарей два человека шли по узким улочкам шахтерского поселка. Ни души. Обстановка словно в фильме ужасов…
Сильвен прошел вдоль садовой ограды, затем, ковыляя, добрел по аллейке до дома. Под прицелом револьвера он обогнул дом, поднялся на заднюю террасу, приподнял жардиньерку и достал из-под нее ключ.
— Я облегчу вам работу, — негромко сказал он, швыряя небольшой металлический предмет под ноги спутницы.
— Хорошо, — довольно кивнула она. — Теперь подними его и сам открой дверь. Только без шума.
— Его нет дома. Иначе машина стояла бы здесь…
Верваеке сжала свободную руку в кулак.
— Молись, чтобы он вернулся. — Она взглянула на часы. — Я буду ждать до рассвета. Если он не появится, я тебя прикончу.
Она втолкнула его внутрь пинком в зад. Что ни говори, но, практикуя жестокое обращение, очень быстро входишь во вкус… Сильвен рухнул на шахматные плитки пола.
— А пока, чтобы не терять время, начнем обыск. Пошевеливайся, мешок дерьма!
Глава 36
Близняшки, лежа в кроватке, что-то лепетали, окутанные тонким покровом невинности. Однако Нормана откровения Люси потрясли до глубины души. Перед его мысленным взором сменялись тела без кожи, полностью лишенные индивидуальности, трупы, у которых отняли право на вечное упокоение и выставили напоказ в оскорбительной наготе. Лейтенант невольно представлял себе похищенную девочку, больную диабетом, лицо которой превратилось в сплошную рану, поскольку кожа с него была аккуратно снята с помощью хирургического скальпеля. Затем из ее тела выпустят кровь через подвздошные артерии, раскрасят внутренние органы, заполнят вены разноцветным воском, отбелят скелет в химическом растворе — а потом все это снова соберут и обтянут специально обработанной кожей…
Может ли безумие до такой степени поразить человеческий разум?..
Люси вернулась из кухни с коробкой пиццы. Как она может есть под такие разговоры?.. Все равно что устраивать пикник на кладбище…
— Люси… Я не буду… Я лучше пойду покурю…
Набросив на плечи плед и сжимая в руке ломтик пиццы, Люси вышла вслед за ним на веранду. Поглощенная ходом расследования настолько, что это уже становилось похожим на одержимость, она спросила:
— А кроме этих кукол, ты нашел в доме Верваеке что-нибудь, имеющее отношение к таксидермии? Скальпели, другие медицинские инструменты, химические вещества? Или чучела животных?
Норман с жадностью затянулся несколько раз подряд, сжимая сигарету непослушными от холода пальцами. Донесшийся из темноты хруст ветки заставил его вздрогнуть.
— Нет… Я тебе уже говорил.
— Что известно об этой женщине?
Лейтенант обвел взглядом окрестности. Никого. Странно — он мог бы поклясться, что…
— На данный момент не так уж много. Соседей у нее нет. Знакомые мужчины оплачивают ее банковские и телефонные счета, интернет — словом, всю электронную жизнь. Ее родственников тоже опрашивают. Надеюсь, появятся какие-то новые сведения, которые выведут нас на ее сообщника или сообщницу. Физические приметы — крепкая, мускулистая, обритая наголо.
Люси плотнее закуталась в шерстяной плед. Стоял настоящий рождественский мороз, превративший иглы сосен в ледяные острия.
— Восстановим факты с самого начала, в хронологической последовательности, — заговорила она. — Восемь с лишним месяцев назад, в апреле две тысячи третьего года, из зоопарка, расположенного в Мобеже, в пятистах километрах отсюда, похищены кенгуру-валлаби. Четыре месяца назад из Лилльского зоопарка похищена волчица, а месяц назад — четыре обезьяны-капуцина. Все животные — самки. Самцы найдены обескровленными. Кровь выпущена из их тел через перерезанные подвздошные артерии. Также у них вскрыта околосердечная сумка и перевязана аорта. Подобная процедура использовалась анатомами эпохи Возрождения и позднее, в восемнадцатом веке, — Фрагонаром и его последователями, авторами своеобразных скульптур, созданных из тел с обнаженной мускулатурой…
