меня. На самом деле, единственная причина, по которой я стою здесь сегодня победив рак, — это ты.
Я вытираю слезу, скатившуюся по моей щеке, — эмоции всего этого дня слишком сильны, чтобы их сдерживать.
— Моя прекрасная жена, Адриана, мой лучший друг и будущая мать наших детей, ты показала мне, как любить, показала, как стать лучше, и, самое главное, ты — моя причина делать каждый вдох. Я люблю тебя, Адриана. Тост за чудесное путешествие, в которое мы скоро отправимся.
Он опускает свое лицо к ее лицу и целует слезы, падающие по ее щекам, прежде чем поцеловать ее в губы. В зале раздаются аплодисменты, все приветствуют удивительную пару.
Затерявшись в собственных мыслях, я не заметила, как в комнате зазвучала музыка, когда Элайджа протянул свою руку, как истинный джентльмен, и попросил Адриану присоединиться к нему в их первом танце в качестве супружеской пары.
С улыбкой, украшающей все ее лицо, она встает и следует за ним на танцпол. Как две идеальные души, они покачивают своими телами под мягкие звуки группы, исполняющей «Unchained Melody».
Это их песня, и в их идеальный момент я с трепетом наблюдаю за тем, как эти два человека наконец-то стали одним целым, а я была там с самого начала. Воспоминания о том, как они впервые встретились на местном футбольном матче, как Адриана бесконечно рассказывала о нем, как он смотрел на нее, не как обычный школьник. Это действительно была любовь с первого взгляда. Как счастливый конец фильма, который ты смотрел всю жизнь, и вот я сижу и смотрю, с трудом сдерживая слезы, желающие вырваться наружу.
Когда песня подходит к концу, неизбежное уже близко, и то чувство, которое затаилось в яме моего желудка, завязалось в большой узел, переполненный нервами.
MC наконец объявляет, что свадебная вечеринка должна присоединиться к жениху и невесте, когда начинает играть песня Брайана Адама «Everything I Do, I Do It For You».
Я могу это сделать.
Я должна это сделать.
Лекс почти сразу же оказывается рядом со мной. Положив мою руку в свою, он снова пронзает меня, этот дикий удар электричества, который напоминает мне, почему это всегда был он. Но на этот раз я не вздрагиваю, мое тело так жаждет этого.
Я следую за ним на танцпол, когда он останавливается в центре рядом с другими парами. Обняв меня за талию, он прижимает меня к себе, а мои руки обвивают его шею, как тогда, на выпускном.
Наши глаза встречаются, взгляд заперт, словно ничего вокруг нас не существует, только он и я в этот момент. Его изумрудные глаза сверкают, пока я изучаю его лицо, каждый угол, сосредоточившись на его прекрасных губах, которые я отчаянно хочу поцеловать.
Я не уверена, должна ли я говорить первой, мои нервы затмевают мою способность составить связное предложение. Что же мне сказать? Что я хочу его больше, чем саму жизнь. Должна ли я начать с этого? Его слова задерживаются в моей голове, и поэтому я танцую и доверяю ему.
— Лекс, — бормочу я, его имя так легко слетает с моего языка.
— Шарлотта, пожалуйста, позволь мне сначала сказать то, что я должен сказать.
Я пристально смотрю ему в глаза, мои движения затихают, чтобы он полностью завладел моим вниманием.
Последний месяц я бесцельно слонялась по городу, думая, за что меня наказали. Интересно, что именно я сделала не так, чтобы мне причинили столько боли. Мне казалось, что я и раньше достигала низких точек в своей жизни, но они были ничто по сравнению с тем, что я чувствовала…
— Несколько ночей назад я сидел один в опасной части Бразилии. Я был пьян, и местные жители были готовы меня ограбить. Мне было все равно, что я был близок к тому, чтобы быть избитым. Они наблюдали за мной с текилой в руке, как за бомбой замедленного действия, которая вот-вот взорвется. Мне было очень больно от того, что ты мне сказала, и я снова и снова прокручивал эти слова в голове. Эти слова постоянно звучали в моей голове, и я задавался вопросом, что именно причиняло мне больше боли — то, что это был он, или то, что меня не будет в твоей жизни? Я хотел причинить ему боль, Шарлотта, больше, чем ты можешь себе представить. У меня были планы, которые мне стыдно признать. Я был там, готовый сделать это, но потом я посмотрел вверх и увидел его, свет, который так ярко сияет на статуе Иисуса Христа.
Он подавился своими словами, склонив голову в стыде, пока я ждал в предвкушении.
— Как раз когда я думал, что потерял надежду, в нескольких футах от меня появилась маленькая девочка, ее ангельский голос разносился в окружающей нас суете. Она говорила на своем родном языке, но я понял, она спросила своего папу, почему Христос Искупитель сияет так ярко, что ей больно смотреть. Я бросился к ней и спросил, видит ли она его тоже. Она кивнула, и я понял, что дело не только во мне. Ее звали Карла. Это был знак, большой гребаный знак. В тот момент я понял, что скучаю по тебе, что без тебя моя жизнь — ничто. Я больше не злился на него, а злился на себя за то, что причинил тебе боль. Тебе пришлось справляться с этим одной, и я ненавидел себя за то, что заставил тебя думать, что у тебя нет другого выбора. Я люблю тебя, Шарлотта Оливия Мейсон. Моя жизнь будет полной только с тобой.
Мое сердце дергается во все стороны, и я должна наконец произнести эти слова, потому что он нужен мне так же сильно, как я нужна ему: — Ребенок…
— Этот ребенок, Шарлотта, — часть тебя. Все, что является частью тебя, не может быть неправильным. Это просто означает, что у него или у нее будет другой человек, который будет любить их больше, чем они могут себе представить.
Я притягиваю его к себе, крепко обнимаю, прижимаясь к нему изо всех сил. Он готов быть со мной, несмотря ни на что. Этот человек любит меня за все, что я есть, за каждую ошибку, которую я когда-либо совершала. Я даю себе несколько секунд, чтобы принять все это — огромную любовь и самоотверженность, охватывающие меня, и я хочу ответить ему тем же, дать ему надежду, счастье и любовь, которую он заслуживает.
Лекс Эдвардс заслуживает всего мира, и я должна дать ему это и
