свете!
Я тогда, конечно, всего этого ещё не знала. Забот у меня, как я уже говорила, в те дни было полно и без того, чтобы печься ещё и о далёких недругах, да мёртвых девчонках. Так что, когда докатился до меня слух, будто Гуртевир собрался жениться на некой чудесной красавице, я даже бровью не повела. Мало ли несчастных девушек каждый день выдают замуж? Иных, бывает, и за людей похуже Белоголового.
Куда больше озаботила меня внезапная холодность мужниных братьев, что в одночасье сделались из любезных услужливых деверей суровыми да неприступными хозяевами, при которых я вдруг оказалась приживалкой. И это когда их невестка со дня на день должна была разродиться! Тут даже последний дурак почуял бы недоброе! Конечно, я улучила момент чтобы обратиться за разъяснениями к Зеркалу. Но, клянусь, никак не ожидала увидеть то, что предстало моим глазам в его магическом отражении. Проклятая падчерица рука об руку с подлым Гуртевиром – вот уж парочка, загляденье просто!
Наплакались же от них после бедные подданные, скажу я вам! Ну, да это совсем другая история, я сама её понаслышке знаю, а потому пересказывать не возьмусь.
Да и мужнины братья хороши оказались! Только представьте, поверили, не спросив даже моего слова, возведённым гадкой девкой наветам, да задумали отнять у меня моё дитя, как только появится оно на свет, а меня саму судить за все вымышленные племянницей злодеяния. Нет уж, сносить такой несправедливости я не собиралась!
Ох, знали бы вы, как чесались у меня руки наслать хорошенькое проклятие на их благородные задницы! Да только что бы это изменило? Распоряжения, небось, все уж были отданы, зря только силы и время потратила бы. Нет. В первую очередь требовалось позаботиться о ребёнке, что вот-вот должен был появиться на свет.
Отдавать кому бы то ни было свою малышку, единственное, что осталось мне от возлюбленного мужа, я была не намерена! Да и какая судьба ждала бы её, сироту, под опекой этих твердолобых болванов? Монастырское воспитание, безрадостное прозябание, а после, когда войдёт в возраст, замужество за каким-нибудь мерзким типом, вроде Белоголового – вот и всё, на что могла бы рассчитывать моя крошка. Хорошо ещё, если муж окажется молод да собой недурен, а то ведь таких сироток чаще сбывают с рук всевозможным недужным старцам, похотливым, что зайцы и вонючим, что козлы. Лишь бы выгода вышла… Нет уж! Лучше я запру своё дитя в высокой башне без дверей посреди дремучего леса или укрою на острове посреди моря, но сберегу, зато, от всех бед и подлостей этого мира, чем окажется оно во власти людей равнодушных, или, ещё хуже, развращённых, так я тогда решила.
Что ж, сказано —сделано. Стала я строить планы, как спасти малышку, да самой в капкан не угодить. Мужниным братьям, конечно, я ни полслова не сказала, даже не намекнула ни разу, что узнала об их затее. Пусть себе и дальше тешатся тем, как ловко они всё придумали, рассудила я, меньше станут под ногами путаться.
А провернуть я надумала вот что.
Был вхож в замок один торговец, который поставлял к столу всяческую зелень, человек небогатый, но неглупый, а главное, жена его в то время была в тягости, как и я. Как и мне, со дня на день пора ей была разрешиться от бремени, только вот её младенцу, что стал бы восьмым ртом в семье зеленщика, не суждены были ни тонкие пелёнки, ни бдительные няньки, ни, уж тем более, сколько-нибудь удачная партия в будущем. Так что, договориться с его отцом о подмене труда не составило, кошель серебра мгновенно перевесил всякие, даже самые тяжкие, его сомнения.
Да и потом, не так уж много от него требовалось. Всего-то, как только получит от меня весточку, дать жене выпить заготовленную настойку, от которой та сразу и родит. После, уложить новорождённого в корзину с зеленью, да незаметно пронести в замок, откуда должен был он вынести уже другого младенца, коего его жена до времени стала бы кормить, пока сама я не явлюсь за ним. С повитухой оказалось и того проще, за пару золотых жадная старуха готова была на время оглохнуть, ослепнуть и навек онеметь, так что, лишних вопросов задавать не стала.
Уж не знаю, как зеленщик убедил жену согласиться, да, признаюсь, это мне было и не важно, но, когда пришло время, всё было им исполнено в точности. Так и вышло, что мы с той женщиной одновременно родили на свет двух прелестных девчушек. И знаете, что? Обе в будущем, как я слышала, неплохо устроились, вот так вот! Да… Хоть и разными путями шли они к своему благополучию, кое-что их объединяет – покажись я во владениях хоть одной, хоть другой, обе без промедления прикажут снести мне, несчастной, голову. Так-то… Не делай другим добра, не увидишь зла, попомни мои слова, приятель!
В общем, лишь раз успела я поцеловать на прощание свою малышку, прежде чем приняла вместо неё на руки дочь зеленщика, но каждый миг каждой долгой ночи и каждого бесконечного дня, что прошли до поры, когда моя девочка снова воссоединилась со мной, я думала лишь о ней и лишь о ней беспокоилась, дожидаясь только мига, когда смогу забрать её, да покинуть навек ставшее таким неприветливым королевство её отца.
Что, милый? Нет, за себя я не боялась. На этот счёт у меня тоже готов был план, и не один! Уж я постаралась предугадать любые затеи дорогих моих деверей, благо, сил да отваги боги им отмерили во множество раз больше, чем ума, да хитрости. Так или иначе, в этот раз уходить босой да нищей я не собиралась! В конце концов, теперь мне нужно было думать ещё и о дочери, сами понимаете.
Но тут грянул, наконец, гром, да так, что я всерьёз испугалась.
Явился ко мне Эйнион, что после рождения племянницы получил-таки корону брата, и объявил, мол, нужно собираться в дорогу, назавтра с рассветом отправляемся мы все во владения Гуртевира, он, де, устраивает празднования, в честь свадьбы и всем друзьям да союзникам должно там присутствовать.
Снова моему будущему угрожала ненавистная падчерица, что сумела, к тому же, спеться с Белоголовым. Да уж, с этой парочкой ухо следовало держать востро! От Зеркала я знала, что девчонка, благодаря зачарованному яблоку да моим усилиям, всё же лишилась своих сил, сохранив лишь жалкие их остатки, да свою низменную власть над мужскими сердцами. Но даже и
