Судья походил на Аврору: очень красивый, с белокурыми волосами, прекрасной белой бородой и светлыми глазами. То же овальное лицо, те же изящные руки.
— …И я, Судья-администратор, я, принесший справедливость в этот город… — повторял он перед каждой фразой.
К счастью, он был так поглощен своей речью, что не заметил появления Ранкстрайла. Огромный зал был пустым и ничем не украшенным, редкие окна-бойницы, непонятно в каком порядке разбросанные по стенам, скупо пропускали свет.
Присутствовали четыре командира тяжелой кавалерии, в том числе Арньоло, и три командира пехоты: сидя на задрапированных красными и белыми тканями деревянных скамьях, они недовольно повернули головы при виде Ранкстрайла, вошедшего вслед за пажом. Для капитана не предусматривалось никакой скамьи, поэтому он довольствовался тем, что прислонился к стене. Закончив полагавшуюся ему речь, Судья-администратор резко замолчал, вздохнул и, ни с кем не прощаясь даже кивком головы, развернулся и вышел.
В зале повисло молчание. Через некоторое время все, кроме одного, поднялись со своих мест.
— Отлично, — проговорил один из командующих пехотой, — как мне кажется, приказ ясен.
— Кто-нибудь из ваших превосходительств мог бы разъяснить его мне? — спросил капитан.
— Ты что, не слышал? Или не понял? — поинтересовался Арньоло.
Ранкстрайл решил не приводить в свое оправдание аргумент задержки, которая, очевидно, была специально подстроена для того, чтобы заставить его даром просить прощения.
— И то и другое, ваше превосходительство, — безмятежно ответил он. — Это ж редкость, чтобы кто-то из легкой пехоты был умен. Если вы повторите мне всё медленно и громко, то, может, я и пойму.
— Что, пошутить захотелось?
— Я хочу всего лишь убраться отсюда, ваше превосходительство. Вернуться на Расколотую гору. Если, конечно, я вам не нужен. А если нужен, то скажите, что от меня требуется.
— Нужно сразиться с Эльфом и с его драконом. Как ты думаешь, у тебя и у твоих солдат хватит на это крови?
— Конечно же, нет, ваше превосходительство. Всю кровь, какая у нас была, мы поделили с пиявками да с комарами, так что осталось ее совсем немного. На эльфов и драконов наверняка не хватит, а вот на орков — может быть. Давайте разделим с вами обязанности. Вы, герои, спасете Далигар, а мы, наемники, отправимся себе драться с орками, которые любят раздирать людей на части, — мы к этому больше привыкли.
— Да что за глупости ты говоришь? — выходя из себя, воскликнул Арньоло.
— Что вы, ваше превосходительство, я же с вами во всем соглашаюсь! — терпеливо объяснил Ранкстрайл.
— Да тебе не стыдно быть таким трусом?
— Нет, ваше превосходительство, — весело ответил капитан, — и потом, с чего бы? Это же вы — благородный рыцарь! А я — всего лишь наемник, я не сражаюсь за славу. Мне за это платят. Дракон — он такой страшный, а вы — храбрецы. Сражайтесь себе с драконом, вы ж никого не боитесь, а я вернусь к оркам.
— Ты трус, — прошипел Арньоло.
— Ну и ладно, — благодушно согласился Ранкстрайл. — Так как я с вами во всем согласен, можно теперь идти?
Арньоло эта мысль нисколько не понравилась. Он сообщил, что командует кавалеристами и что Ранкстрайл с его пятьюдесятью солдатами переводится в легкую кавалерию. Им дается время до вечера, чтобы раздобыть себе лошадей. Завтра утром все они должны будут отправиться в погоню за беглецами и перерезать им дорогу.
Стать кавалерией было неизменной мечтой всей легкой пехоты — повышение в статусе сулило почти что уважение. Но только не сейчас, не после разговора с Авророй: Ранкстрайл хотел сначала понять, что вообще происходит. Он попытался было протестовать, указывая на тот факт, что они даже не умеют ездить верхом, что было не совсем правдой, и что ни черта не понимают в лошадях, что было не совсем ложью, но Арньоло резко прервал его:
— Капитан, не о тебе ли говорят, что ты можешь сотворить чудо? Все, за что ты ни возьмешься, получается! Я уверен, ты без труда справишься и с этим.
— В том-то и дело — чудо, одно чудо, ваше превосходительство. Два, три и так далее — это уже не чудо, а чудеса, что существенно меняет дело. Мы должны сначала найти лошадей, потом понять, как на них забраться, затем найти дракона и в придачу ко всему убедить его в том, что его необходимо прикончить. А вы небось еще и хотите, чтобы прикончили его мы? И как это делается?
— Дракона убить нетрудно: живот его весьма уязвим. Чешуя там тонкая, как у змеи.
— Ага, и мы будет пускать в него наши тупые стрелы, всеми правдами и неправдами пытаясь удержаться в седле? И вообще, раз вы так хорошо осведомлены, почему бы вам самим его не прикончить? Если мы убьем дракона, как же ваша слава? Что вы будете рассказывать вашим внукам через пятьдесят лет, сидя у очага, пока на улице идет дождь? Ведь есть же вы, и вы — самые лучшие. Вы и убивайте дракона, вы же лучше нас, а мы вернемся себе на Расколотую гору сражаться с орками. Там никому не светит никакая слава, но ничего, у нас же все равно не может быть никаких внуков. А если и будут — мы расскажем им, что повстречались с вами. Это будет похлеще, чем рассказывать, что мы убили дракона. Ну что, теперь я могу идти?
Никто не ответил. Ранкстрайл повернулся к двери.
— Капитан, — позвал его один из командиров, тот, кто до этого мгновения сидел, не произнося ни слова. Это был пожилой кавалерист с золотым гербом, передавший Ранкстрайлу карту. — Вы назначены капитаном легкой кавалерии, оставаясь в то же время капитаном пехоты. Судья-администратор только что подписал указ, — он вздохнул, не поднимая глаз, и Ранкстрайл понял, что это не только не была его идея, но что он даже стыдился того, что не помешал ей воплотиться в жизнь.
Кавалерист бросил косой взгляд на Арньоло и продолжил:
— Я тоже считаю, что это было бы… что это будет… — еще один взгляд на Арньоло, — довольно… рискованно, простите меня за выражение, предложить Судье-администратору послать против врагов графства людей… — он в третий раз покосился на Арньоло, — мужественных людей, которые не обладают, однако, навыками верховой езды, особенно с учетом того, что среди этих врагов есть дракон. Кроме того, ваши солдаты удерживали орков на расстоянии от восточных земель, которые теперь остались без защиты. Больше никто не остановит орков, капитан, никто, если только вы не одержите победу уже завтра. Если же вы погибнете, нам больше некого будет туда послать. Если, да избавят нас от этого боги, вы дезертируете или откажетесь выполнять приказы… это я просто так говорю, капитан, я прекрасно знаю, что вы не настолько безумны и… преступны, чтобы приговорить самого себя, ваших солдат и, согласно последним распоряжениям, даже родственников ваших солдат, живущих в графстве, к тому… что предусмотрено в этом случае… естественно, согласно последним распоряжениям… — кавалерист говорил все медленнее. — Если этому суждено случиться, то не хватит и тринадцати палачей Далигара, придется нанимать еще. И после того как они закончат свою работу, восточные земли будут отданы на растерзание оркам. Завтра вы отправитесь вместе с кавалером Арньоло: вы прикроете друг друга. Вам предстоит либо победить, либо умереть, капитан: поражение будет приравнено к предательству, — на одном дыхании закончил он.
Наступившую тишину не осмелился нарушить даже разъяренный Арньоло.
— У меня есть еще один вопрос, — в конце концов обратился к старому кавалеристу капитан.
Тот поднял голову и посмотрел на него.
— Могу я узнать ваше имя? Когда мы встретимся снова, я желал бы поприветствовать вас.
Пожилому кавалеристу понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить вопрос. Он не улыбнулся, но поднялся и вежливо представился:
— Меня зовут Фоллио, граф Далигара, господин, но теперь это не более чем почетное звание: это значит, что я последний потомок основателей города.
Ранкстрайл ответил ему кивком головы.
Арньоло решил, что настал момент вновь напомнить о себе, и затянул своим монотонным голосом вслед выходившему капитану:
— Завтра на рассвете вы должны быть готовы. Мы скажем вам, что делать и как. Я уверен, что благодаря вашей знаменитой хитрости вы добудете лошадей и научитесь ездить на них, иначе — вы дезертиры! Я также уверен, что вам удастся их задержать. Всех, кого следует задержать. Иначе — вы предатели!
Про себя Ранкстрайл проклинал их. Он так и не понял, хотели ли они использовать его, чтобы уничтожить Эльфа и дракона, или использовать Эльфа и дракона, чтобы уничтожить его со всеми солдатами; как бы то ни было, либо одно, либо другое, а может, и то и другое получилось бы наверняка.
Вернувшись в лагерь, он собрал своих солдат и сообщил им, что теперь они стали легкой кавалерией. Ему не составило труда отобрать пятьдесят человек — всех тех, кто был с ним на Высокой скале, потому что у них еще остались деньги Заимодавца плюс заработок за последние два года, учитывая, что в Малавенто капитан договорился со старейшинами о содержании солдат. Все пятьдесят были преданы капитану душой и телом, и не случайно это оказались те солдаты, которые учились вместе с ним верховой езде на Расколотой горе: все они, кто-то больше, кто-то меньше, лелеяли мечту купить на скопленные деньги лошадей и стать кавалеристами.
