Будущая жрица вуду возмущенно ахнула.
— Ты согласилась отдать часть своей памяти?! Ты что, совсем идиотка?!
— Ну… Вообще, это сделали без моего разрешения. Просто пришли в комнату ночью, а утром я уже была как новенькая. Разве что теперь тянет носить милую одежду…
Вопль Мари едва не снес меня.
— Я знала, что в вашем Ковене все на голову ушибленные, но не настолько же! Разве можно вот так без спросу лезть в чужую голову и переделывать там все по собственному желанию. Это же неправильно! Кто это сделал?! Твоя бабка?! Или дядя?! Я бабушке пожалуюсь — она им мигом объяснит!
О да. Не сомневаюсь. Миссис Смит наверняка может объяснить кому угодно что угодно.
— Но, Мари, это были не они. Кто-то… кто-то посторонний вошел в «Розу» этой ночью и изменил мне память. И мои родственники не могут понять, кто именно. Я знаю только, что это был мужчина и молодой. Может быть, даже наш с тобой ровесник.
Одноклассница начала бормотать что-то явно угрожающее на дикой смеси английского и французского. Из-за произошедшего она была в сильной ярости.
— Но все знают, что «Белая роза» заклята на кровь Дюпонов! — недоверчиво выдала Мари после того, как немного успокоилась. — В этот дом никто посторонний не сунется, если сдохнуть не хочет. В ней имеют право находиться только глава рода, его братья и сестры, жена, дети и внуки. Так что или в твоей голове копались все-таки именно твои спятившие родственнички, или они впустили в дом того, кто это сделал.
Может быть… Но тогда почему они так ругались утром? В чем смысл этих возмущений и взаимных обвинений, если все было по их собственному решению?
— Я скажу бабушке! — решительно заявила Смит.
О нет… При всей симпатии к мисс Смит, я уже твердо уяснила, что я, пусть и косвенно, являюсь частью Ковена. И вмешивать королеву в дела Ковена не следовало.
— Не надо. Это наши дела. Семейные. Тем более, мне действительно стало лучше. Я не знаю, как бы жила с этой памятью.
— Откуда ты знаешь, что у тебя еще забрали вместе с этими воспоминаниями?
Дядя Рене говорил то же самое…
— Если я не заметила потери, значит, ничего важного не лишилась, — решительно заявила я. — Прошу, не говори миссис Смит о произошедшем. Со мной все хорошо. И бабушка сказала сегодня, что ты с ребятами можешь меня навещать.
От такого разрешения Мари просто опешила.
— Она не рехнулась там? Пустить нас в самое сердце Ковена… В самое известное место силы Нового Орлеана… Да это уму непостижимо! И она правда думает, будто мы сунемся в это адское местечко?
Подруга тараторила быстро, сбиваясь, проглатывая звуки… Кажется, произошло что-то и правда удивительное, почти что невозможное.
— А вы не сунетесь? — осторожно спросила я.
Может, я поторопилась с этим приглашением и кого-то им оскорбила? И на самом деле, не стоило говорить о словах бабушки…
— Шутишь? Конечно, сунемся! — возмущенно заверила Мари. — Наши поумирают от зависти! Побывать в «Белой розе»! Там наверняка все нашпиговано призраками!
— А почему нам оказана такая высокая честь? — в конце концов поумерила свои восторги одноклассница.
Я выглянула в окно и убедилась, что нет, Кройц так и не ушел, как будто бы пустил корни напротив «Белой розы».
— Мне теперь запрещено выходить наружу. Совсем. Псы рвут и мечут. Они хотят моей крови и думают, будто именно я убила тех троих. А Кройц, похоже, решил так и сдохнуть прямо у нас под окнами.
Человеку, чтобы жить, нужно есть, пить, спать… А Кройц, кажется, ничего этого не делал…
— Вот же …! — выругалась Мари. — Тогда и правда, лучше уж мы к тебе. Колдуны хотя бы не настолько двинутые как псы.
Я расхохоталась. Со Смит было удивительно легко.
— Ну спасибо, Мари.
Она рассмеялась в ответ.
— Ну ты-то не ведьма, так что расслабься. Ты, Дюпон, самая нормальная, возможно, во всем Новом Орлеане.
Разве что рядом со мной временами появляются странные типы, и я вижу призраков. А так, да. Совершенно нормальный человек.
— Когда к тебе зайти? — тут же перешла к делу девушка.
Судя по голосу, ей не терпелось как можно быстрей побывать в знаменитом особняке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хоть завтра. Я уже на стену готова лезть от тоски, — предложила я.
— О'Кей. Завтра и заявимся всей бандой после занятий. Не скучай, Дюпон.
— Постараюсь.
После разговора с подругой (наверное, все же я могла так называть Мари) стало легче. И даже почти прошла обида из-за того, что так и не перезвонил папа. У него наверняка были на то веские причины. Очень веские.
Как бы то ни было, я снова вернулась к приключениям Энн Риз и к ужину дочитала до конца. Чтобы с возмущенным воплем броситься в кабинет тети.
Ну так же просто нельзя!!!
Та работала. Как всегда. Мне уже начинало казаться, что вся жизнь тети Жаннет заключена только в ее книгах и больше ничто не могло ее заинтересовать.
— Тетя, зачем?! — воскликнула я, потрясая пачкой распечаток.
Жаннет Дюпон подняла на меня глаза и застыла в изумлении.
— Что-то не так, Тесса? — спросила она у меня.
— Зачем? Зачем ты выбрала для Энн именно Дрэйка Харрисона? Он же гаденыш. Ну почему не Эдвард? — с обидой выдала я. В тот момент было так жалко, что рукопись уже ушла в печать, и изменить в любом случае ничего не получится. Я ведь могла попытаться… уговорить тетю изменить концовку.
Жаннет Дюпон в ответ на мое возмущение только рассмеялась.
— Теперь я могу представить, насколько сильным будет взрыв после выхода «Сердца изо льда». Спасибо, племянница. Но через какое-то время читатели успокоятся. И примут выбор моей героини, как приняли бы подобное в реальности.
Мне захотелось побиться головой о стену.
— Но это же неправильно! — попыталась я воззвать к здравому смыслу писательницы я. — Они же четыре книги друг друга терпеть не могли! Харрисон даже убить ее пытался! И не раз. А теперь…
К сожалению, у писателей к таланту не всегда прилагается здравый смысл.
— Ты думаешь, это может помешать любви, Тесса? — снисходительно улыбнулась она.
Ясно. Значит, она не оборвет этот противоестественный роман, и мне придется и дальше страдать, понимая, что Энн Риз так и не станет встречаться с несравненным Эдвардом. А я этого так ждала!
— А что тогда может помешать любви, если не это? — озадаченно спросила я, плюхаясь на «свой» диванчик.
Тетя Жаннет смотрела на меня и продолжала улыбаться таинственно, как Сфинкс.
— Любви, ma chérie, не может помешать ничто на земле, поверь. Если любовь пришла, она возьмет все, что пожелает.
Интересно, она сама любила когда-нибудь? Джейн Эллиот писала о любви так проникновенно… Не приходилось сомневаться, что она испытывала такие чувства… Но я видела Жаннет Дюпон, которая вряд ли так уж часто покидала «Белую розу» последние двадцать лет, находясь здесь в добровольном затворничестве. Вряд ли здесь можно было с легкостью встретить своего прекрасного принца. Разве что тетя полюбила дядю Рене. Но это уже совсем нелепо.
Я подтянула ноги к груди и положила подбородок на колени.
— Звучит на самом жутковато.
Женщина кивнула, соглашаясь со мной.
— Это действительно жутко. К примеру, Андре Арно. Он ведь любил твою мать. И до сих пор любит. Ему не помешало то, что он знал о ее… поступках.
Я замотала головой.
— Он… Это ведь не любовь. Уже не любовь. Одержимость. Он на самом деле не маму любит. Он любит ту Анаис Дюпон, которую сам придумал. Наверняка в его глазах она ангел.
На минуту тетя задумалась. Ее взгляд бесцельно блуждал по комнате.
— Пожалуй, да, ты права. Неверный пример. Андре действительно придумал себе идеальный объект любви… Однако, поверь мне, бывали случаи, когда человек достойный отдавал свое сердце чудовищу, даже зная, что предмет любви этого чувства недостоин. Такая любовь приносила только страдания, но и убить ее было невозможно. Грехи не мешали. Но не волнуйся, роман твоей любимицы будет счастливым.
Слова тети меня никак не утешили. Но не убеждать же писателя, что я лучше знаю, как должна жить ее героиня? Глупо ведь. Хотя и было ужасно обидно за мою обожаемую Энн Риз. Чем она заслужила такой кошмар, как этот Харрисон?
