Положение леди Асгарь и ее друзей было безвыходным. В лицо им уже смотрела трубка смерти — тот самый бластер, которым еще недавно двойник лорда Диллана угрожал Кинкару. Один из его солдат заметил прибывшую подмогу. Широко разинув рот, он издал вопль ужаса и бросился на пол, колотя руками по каменным плитам и ни на секунду не переставая вопить. Его сотоварищи поспешно отступили, сначала от него, но потом, заметив второго лорда Диллана, они бросили и своего командира.
Даже человек железной воли не смог бы держать себя в руках, увидев такое. Двойник оглянулся, чуть отвлекшись от тех, кого держал на прицеле. Этим немедленно воспользовалась леди Асгарь. Она бросилась на негодяя, пытаясь вырвать у него из рук бластер. На помощь к ней поспешили Катал и старший сын лорда Иона.
Прилетевшие на флайтере тоже не стали терять времени. Диллан, на перевязанном плече которого проступили пятна крови, нос к носу столкнулся с тем, кто был им самим. Но между ними уже не было зеркального сходства — лицо лорда Диллана, принадлежавшего к этому Горту, было изуродовано гримасой ярости. Асгарь лишила его оружия. Но даже голыми руками он потянулся к горлу своего противника.
Кинкар бросился между ними и с силой ударил нападавшего левой рукой по бедрам, подставив за его ногами меч. Точно так же он в свое время спас лорда Бардона. Нападавший опрокинулся на пол, сверху повалился Кинкар. Возникла общая потасовка.
Когда, наконец, двойник был схвачен и прижат к полу Каталом и еще двумя воинами, Кинкар смог облегченно распрямиться.
— Кто ты? — обратился пленник к возвышавшемуся над ним лорду Диллану.
— Я тот, кем стал бы ты, пойди история Горта по другому пути…
Фальшивый лорд Диллан лежал тихо; только рот его кривился, словно пленник пытался что-то сказать, но не мог. «Но кто… откуда…»
— Мы нашли способ перемещаться из одного параллельного мира в другой.
Диллан поглядывал на гортиан, которых привел с собой его пленник. Сейчас они сбились в кучу и стояли растерянные. Один или двое всхлипывали. А тот, что катался по полу, сидел уставив бессмысленный взгляд куда-то вдаль. С нижней губы его стекала слюна. Все они были на грани помрачнения.
Тут к Кинкару обратилась леди Асгарь, помогая ему подняться на ноги.
— Это дело — для тебя, Хранитель. Подай им какой-нибудь знак, чтобы они поняли, кто ты. Иначе они лишатся рассудка у нас на глазах!
Резким движением он расстегнул застежку на своем одеянии и вытащил Единое. Оно лежало на его ладони, светясь изнутри — его силы вновь пришли в движение. Он начал песню, и талисман загорелся ярче, отвечая его словам. Песню подхватили остальные люди смешанной крови. Звуки, казалось, заполнили собою все пространство под высокими сводами зала. Талисман потеплел в его руках. Он протянул руку к леди Ас гарь, и та накрыла камень своей ладонью. Все время, пока звучала песня, она не отрывала своей руки от Единого. Свет Троих не померк, камень не обжег ее руку.
Кинкар повернулся к лорду Диллану — своему соратнику. Тот тоже, не колеблясь, накрыл камень своей огромной темной ручищей. Еще один человек с Неба выдержал испытание.
Потом Хранитель нагнулся к фальшивому лорду Диллану. Тому нельзя было отказать в мужестве. Он улыбнулся своей холодной улыбкой и тоже протянул отпущенную Каталом руку к камню.
Но несмотря на все свое хладнокровие, всю свою решимость, он не смог накрыть рукой мягко светящийся зелено-голубой талисман. Ибо тот вдруг полыхнул зловещим желтым светом, словно выбросив язык пламени навстречу приближающейся руке.
— Демон!
Запела тетива лука, и в грудь пленника вонзилась стрела. Распростертый на полу человек выгнулся в последней муке и, кашляя, попытался сказать что-то своему двойнику. Раздался смех Капала, вкладывавшего свой лук обратно в чехол.
— Одним демоном меньше, — он сплюнул. — И хорошо бы, чтобы за ним последовали все его сообщники. Одним демоном меньше!
— За ним некому следовать, — живой лорд Диллан наклонился над убитым. — Они отправились обратно к звездам, откуда они и пришли. Только этому удалось сбежать с корабля за мгновение до взлета — он улетел на флайтере. Теперь Горт свободен от гнета его сородичей.
Вдруг в мозгу Кинкара с поразительной ясностью зазвучали какие-то слова. Они переполняли его, они срывались с языка сумасшедшем ритме. Он готов был поклясться, что никогда раньше не слышал такого. Слова вились и вились, складываясь в страшные заклятия, насылаемые на людей этого мира и на Лес, стоящий за их спиной, на их приход и на их уход, на их жизнь и на их смерть. По стенам заскользили неясные тени, вызванные этими словами, к ногам юноши припали бывшие рабы, жадно впитывавшие эти слова.
Но вот заклятия превратились в напутствия, благословения. Трое вкладывали их в уста тех, кто напитался их мудростью.
— Господин наш… — Капал прервал молчание, повисшее над залом после того, как Кинкар кончил. — Приказывай, мы выполним твою волю.
— Это не моя воля, — Кинкар покачал головой. — Живите свободными на свободной земле…
Но снизошедшее на него прояснение еще не оставило его. Надо было совершить еще одно. Единое превратилось в мертвый, безжизненный камень. И для него оно никогда более не наполнится жизнью. Ему нужен новый Хранитель. Он должен передать его другому, кто лучше подходит для этого. Он был всего лишь посланцем, а не истинным повелителем Сил Троих.
— Я укажу вам человека, который поведет вас…
Он медленно повернулся к тому, чье имя тоже было с’Руд.
Катал медленно поднял руки, словно движимый извне какой-то силой. Кинкар подбросил талисман в воздух. Он мелькнул точно молния, устремившись в подставленные руки того, кто стал отныне Хранителем. И едва камень коснулся этих рук, он вновь осветился! Кинкар оказался прав — Единое пожелало покинуть его. Он не мог получить его обратно, даже если бы захотел.
Дул теплый весенний ветер. Кинкар жадно вдыхал свежий воздух, разгуливая по внутреннему дворику. На плече его примостилась время от времени чирикавшая Воркен.
— Останьтесь с нами, о Властители, мы нуждаемся в вас… Сколько раз слышали они эту мольбу за последние месяцы!
И спрашивавший всегда слышал один и тот же ответ.
— Нет. В нас вы нуждаетесь менее всего. Это ваш мир, Катал, Капал; идите своим путем. Не для того мы изгнали отсюда чуждых вам правителей, чтобы самим прийти им на смену. Ваше будущее в ваших руках. Будьте счастливы — ведь вы сами творите свою жизнь!
— А куда же уходите вы, о Властители? К лучшим мирам?
В глубине долины переливались всеми цветами радуги новые врата, построенные с помощью материалов, добытых на кораблях пришельцев. Достигнут ли они лучшего мира, когда на рассвете вновь отправятся в добровольное изгнание? Кинкар прикоснулся к своему луку. Обретут ли они тот Горт, о котором мечтают? Да и имеет ли это какое-либо значение? Иногда он думал, что предназначение их состоит именно в этом бесконечном путешествии, что наградой им должен быть поиск, а не достижение цели. И это ему нравилось.
Суд на Янусе
Литературный перевод Леонида МоргунаANDRE NORTON
«JUDGEMENT ON JANUS», 1963
ЛЕКАРСТВО ЗАБВЕНИЯ
На этой планете даже солнце не согревало, а лишь слепило глаза, тускло освещая угрюмые кубы домов Диппла. Нейл Ренфо прижался лбом к холодному оконному стеклу, пытаясь не думать, не вспоминать, отогнать тяжелые волны бессильной ярости, которые последние дни сжимали горло, камнем наваливаясь на грудь.
Город Диппл на планете Корвар был последним убежищем, а скорее даже тюрьмой для бездомных обломков последней космической войны, ее бессмысленных жертв, изгнанных из родных миров много лет назад. Война окончилась, но оказалось, что им некуда возвращаться. Их города были уничтожены, дома сожжены, а некоторые планеты успели целиком занять поселенцы, получившие «исключительные права» по решению мирной конференции. Тем же, кого занесло в Диппл, оставалось только гнить в нем до конца своих дней. Уже успело повзрослеть целое поколение вялых, безразличных к жизни детей, знающих лишь этот серый город. Но те, кто помнил…
Нейл закрыл глаза: замкнутое пространство, круглые стены, бесконечная дрожь вибрации от двигателей корабля, несущего Свободного Торговца по не нанесенным на звездные карты дорогам космоса, яркое, возбуждающее зрелище странных миров, причудливых созданий, новых людей, то чуждых ему душой и тегом, то похожих на застенчивых детей, неутолимая страсть познать все чудеса, какие только ни встречались в космических путешествиях. Это он помнил… А потом — хаос, страх, сжимающий сердце, горько-кислый привкус во рту, когда он лежал на жесткой скамье спасательного челнока, и горячие руки, держащие его, ужас, когда их выбросили из корабля, так долго бывшего ему домом, затем — долгий дрейф в пустынном космосе, когда радиопередатчик непрерывно подавал сигналы бедствия, и крейсер, подобравший их, единственных выживших… А потом — Диппл… на много лет, навсегда.
