Она только слышала, как он давал распоряжения, и почувствовала, как снял ее с лошади и помог усадить в шлюпку. Что было дальше — она не помнила.
— На самом деле не я, а он должен был первым лишиться сил, — прошептала Антония, и ей стало невыносимо стыдно из-за того, что она оказалась слишком слабой, да и стойкости духа ей тоже не хватило.
Она не знала, сколько времени спала и который теперь час, но не успела подняться, когда дверь тихо отворилась и кто-то осторожно заглянул в каюту.
— Я… уже не сплю, — сказала она, и голос у нее прозвучал неожиданно хрипло.
— Я так и подумал, ваша светлость. Тур вошел в каюту и раздвинул занавески на иллюминаторе.
— Мы спасены! — воскликнула Антония, наконец осознав истинное положение дел. — Боже, мы ведь на яхте!
— Конечно, ваша светлость. Какая же может быть опасность в саутгемптонском порту? — заявил Тур.
— Саутгемптон?! — удивилась Антония. — Но когда мы успели доплыть сюда? Тур улыбнулся.
— Вы проспали весь вчерашний день, ваша светлость. Вы спали две ночи и целый день. К тому же сейчас уже почти полдень!
— — Неужели?! — воскликнула Антония и тут же спросила:
— А как его светлость?
Она с тревогой ожидала, что Тур скажет, что Атол заболел, но камердинер успокоил се:
— Его светлость также проспал все плавание. Он немного поел вчера вечером и опять уснул.
— Но как он себя чувствует? — волновалась Антония.
— Хорошо, ваша светлость, — ответил Тур. — Вам не о чем беспокоиться.
— И путешествие не повредило ране? — допытывалась Антония.
— Мне кажется, что его светлость выглядит не хуже, чем в тот день, когда мы с ним расставались в Париже.
— Слава Богу! — воскликнула Антония.
— Поблагодарим Господа за то, что вы с его светлостью благополучно вернулись домой, — торжественно произнес Тур.
— А как вы? — вдруг спохватилась Антония. — Путешествие было очень опасным?
— Было несколько неприятных моментов, — сказал старый слуга, — но об этом я расскажу вашей светлости как-нибудь позже.
Он наклонился и поднял с пола ее пыльный, весь в пятнах, костюм для верховой езды.
— Наверное, ваша светлость желает принять ванну, — сказал он. — Но у меня есть еще несколько хороших новостей для вас.
— Каких? Говорите! — с любопытством поторопила его Антония.
— Еще во Франции, поднимаясь на борт судна, я узнал, что шесть недель тому назад месье Уорт проезжал через Гавр и, увидев в гавани яхту, поинтересовался, кому она принадлежит.
Тур сделал небольшую паузу, дабы сделать свое сообщение еще более эффектным.
— Когда он узнал, что это яхта его светлости, он прислал на борт сундуки, в которых перевозил в Англию сделанные для вас по заказу наряды.
— О Тур! Неужели это правда? Так трудно в это поверить! — обрадовалась Антония. — И как это чудесно! Приготовьте мне ванну. А потом я займусь собой, чтобы выглядеть хоть чуточку привлекательней! Герцог еще отдыхает?
— Его светлость недавно сошел на берег, так что можете не торопиться, — ответил Тур. — Ну а пока я принесу вашей светлости что-нибудь поесть.
Антония улыбнулась.
— Когда вы упомянули о еде, — сказала она, — во мне проснулся волчий аппетит.
Вскоре она уже поглощала яичницу с беконом — типично английское блюдо, — и ей казалось, что она никогда не утолит чувство голода. Тем временем Тур наполнил ванну горячей водой и принес в каюту один из сундуков, Которые для нее оставил месье Уорт.
В сундуке Антония нашла удивительно подобранные и все необходимые предметы одежды с учетом того, что в Англии будет прохладнее, чем в Париже. Антония выбрала платье из толстого сатина, с благодарностью вспоминая великого портного. К платью прилагался короткий жакет, застегивавшийся в талии на две маленькие пуговицы, с меховым воротником и такими же манжетами.
Антония помыла голову, обнаружив с удивлением, сколько веток, листиков и сена застряло в ее волосах, несмотря на шарф, который должен был защитить ее от пыли и грязи.
Потратив немало времени и приложив массу усилий, чтобы уложить только что высохшие непослушные волосы в приличную прическу, Антония надела на голову одну из шикарных маленьких шапочек от У орта, и ей действительно удалось преобразиться в очень привлекательную светскую даму совершенно не английского вида.
Выйдя на палубу, она вдруг заметила, что и капитан, и члены экипажа смотрят на нее с нескрываемым восхищением, и Антония внезапно подумала, что отдала бы все на свете за один такой взгляд герцога.
И тут она увидела его.
Донкастер стоял у сходней, тщательно и элегантно одетый и, как всегда, спокойный. Глядя на его все еще бледное лицо, нельзя было и предположить, что совсем недавно он был на грани смерти, — сейчас Атол выглядел так, словно только что вернулся с верховой прогулки в парке, а вовсе не проскакал пол-Франции за три дня.
Антония стояла на палубе, не смея посмотреть ему в глаза.
Теперь они в Англии, а когда вернутся к обычной жизни и больше не будет опасности и срочных дел, они отдалятся друг от друга.
Антония почти физически ощущала, что теряет его, и ей захотелось прильнуть к нему и просить не покидать ее.
«Я люблю тебя! Я люблю тебя!»— хотела крикнуть она, однако вместо этого с похвальным самообладанием произнесла:
— Доброе утро, ваша светлость! Как хорошо оказаться на родине.
— Ты готова прокатиться в экипаже? — спросил он.
— В экипаже? — переспросила она. — Я полагала, что мы поедем в Лондон на поезде.
— Пока мы не едем в Лондон, — ответил он. — По крайней мере до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
Она молчала, ожидая, что он объяснится, поэтому он продолжил:
— У меня есть двоюродный брат, граф Манфред, который живет поблизости от Саутгемптопа. Я ездил к нему и узнал, что он с женой гостит у родственников в Шотландии. Вот я и договорился с управляющим, что мы несколько дней поживем в доме Манфреда. Тебе не кажется, Антония, что путешествия настолько утомительны, что было бы неплохо провести несколько дней в уединенном тихом месте?
Говоря это, он улыбался Антонии, и она вдруг почувствовала, как сердце сладко заныло в груди.
Она не сразу потеряет его! Они еще побудут вместе! Он явно не торопится опять увидеть маркизу.
Ничего более чудесного она не могла представить себе.
Дом графа находился всего в нескольких милях от Саутгемптона, и герцог отвез туда Антонию в модном фаэтоне, тоже принадлежащем графу Манфреду, как Донкастер объяснил жене. Фаэтон был запряжен парой прекрасных лошадей, и она любовалась ими всю дорогу.
Увидев лошадей, Антония едва удержалась от бурных проявлений восторга, но потом, немного успокоившись, сказала:
