Генерал Чартерис вынес Высшему военному совету приговор: «Это абсолютная чепуха, далекая от военной борьбы». Борьба же в самой критической форме стала теперь неизбежной. После краха России для германского Верховного командования теперь представилась возможность еще раз предпринять решающий удар против западных союзников, как это уже было в 1914 году. Но, как и тогда, большую роль сыграл фактор времени. В начале войны перед ним стояла проблема разгрома Франции до того, как отмобилизуется Россия; теперь это был вопрос: как нанести поражение французам и англичанам, прежде чем прибудут американские силы. Возможно ли это? Людендорф и военная партия настаивали на том, что возможно, отбрасывая в сторону сомнения тех, кто предпочел бы использовать ситуацию с Россией как возможность «торговли с позиции силы» при заключении сепаратного мира. С востока на запад можно было перебросить почти миллион солдат (44 дивизии) с оружием и оснащением. Те формирования, которые слишком устали или пали духом, можно было укрепить или заменить. Тактику, которая сокрушала русских под Ригой и итальянцев под Капоретто, можно было отшлифовать. Это была прекрасная возможность, многообещающая из-за слабости союзников.
К 1918 году французы исчерпали до конца свои людские ресурсы: 3 дивизии были расформированы, а штатная численность оставшихся на Западном фронте 100 пехотных дивизий составляла 6 тысяч, половину от численности 1914 года. Британцы были в еще более тяжелом положении. Ллойд Джордж проводил политику отказа Западному фронту в подкреплении, поскольку они в основном поглощались наступательными операциями, которые он так ненавидел. В то время как в Италии оставалось 5 британских дивизий, а в Палестине усиленная армия Алленби поощрялась к действию, во Франции был расформирован 141 батальон, хотя при этом от французов были приняты 28 миль нового фронта, проходящего вдоль Соммы. Свыше 600 тысяч обученных солдат категории «А» находились в Соединенном Королевстве, не считая формирований из доминионов. Кроме того, к середине февраля стало известно, что 59 сократившимся британским дивизиям противостоит 81 германская и силы немцев прибывают неделя за неделей. Мало кто сомневался в том, куда и как будет направлен надвигающийся удар.
«Мы должны разбить англичан», – сказал Людендорф, подводя итог обсуждению в германском Генеральном штабе. Относительно этого заключения не было никаких сомнений, высказывались лишь различные мнения по поводу того, как это сделать. Странная неспособность усвоить единый принцип действий в течение всей войны портила германские военные операции, которые благодаря блестящим методам и изобретательности могли бы достичь успеха. Так было и в 1918 году. Людендорф не был способен склониться к твердому выбору из двух мнений, одно из которых основывалось на том, что для уничтожения британской армии нужен не один удар, а другое утверждало, что имеющиеся ресурсы людей и времени позволяют нанести только один удар. Сам Людендорф склонился ко второму варианту. Но его сердце в действительности выбрало первый – кодовое название «Михель». В итоге все свелось к импровизации, которую Хейг позже назовет «неэкономичной и на редкость неудовлетворительной».
День сражения неумолимо приближался, и союзных лидеров охватило полное отчаяние. В этой кризисной ситуации проявились все недостатки Высшего военного совета. От верхушки лидеров сейчас нужно было нечто большее, чем изучение положения и совещания. Было ли единство у руководства, или оно отсутствовало? И какие действия ему надо предпринять, каков его реальный вклад? Против стремительной атаки, которую, как было известно, готовили немцы, наиболее насущным действием центрального руководства было бы формирование резервов. С этой целью руководящий комитет, работавший в Версале под председательством Фоша, обязан был определить численность, состав, места размещения и передвижения резервов союзников на французском, британском и итальянском фронтах. Грустно думать, что после почти четырех лет военного конфликта лучшим приемом, до которого додумались союзники, были военные действия с помощью комитета. Полковник Репингтон назвал это формой сумасшествия: «Это чушь, которая происходит перед крупным немецким наступлением».
Ему не нужно было тревожиться. Полевые командиры переварить это не могли. Хейг и Петен прямо заявили, что не могут выделить людей для версальского резерва, поскольку единственным резервом союзников является армия Соединенных Штатов, а самое большое, что они могут предложить, – это итальянский контингент их войск: 5 британских и 6 французских дивизий. Что касается непосредственной угрозы немедленного наступления, то на этот случай у них была договоренность, и они предпочитали опираться на нее, а не на медлительное и рискованное вмешательство комитета.
Стратегия и тактика, высшее руководство войной и все ее детали, вера, интеллект, сила духа и мужество – мужество прежде всего – были подвергнуты проверке 21 марта 1918 года. В этот день в 4 часа 40 минут утра все было окутано плотным туманом, смешанным с дымом и газом, искусно «организовавшими» завесу, подкрепленную огнем почти 6 тысяч орудий на фронтах 5-й и 3-й британских армий от Соммы до Камбре. Один британский офицер-артиллерист, находившийся позади передовой, отметил: «Я проснулся с неприятным ощущением шума, непрерывного и такого сильного, что мне показалось, будто у меня в мозгу пляшет сотня чертей. Все ходило ходуном: земля, мой блиндаж, моя койка…» Когда орудия сделали свою работу, вперед двинулась пехота 62 германских дивизий (43 против 5-й и 19 против 3-й армии), возглавляемая тщательно обученными «штурмовыми отрядами», которые использовали любую возможность проникновения сквозь британскую оборону. Теоретически это была глубокая оборона, но из-за нехватки живой силы эта глубина едва ли существовала. На фронте 5-й армии тыловые линии были немногим значительнее, чем разметка на местности. Учитывая хроническое отсутствие резервов (только 8 дивизий на все британские экспедиционные войска), это означало, что основная оборона англичан оказалась в зоне сражения; сила обстрела привела к тому, что все соединения в полосе боя были сразу наполовину выбиты.
Типичной для многих оказалась судьба одной из бригад 5-й армии – 4-й бригады 14-й дивизии, входившей в правофланговый III корпус армии Гоу. В передовой зоне у бригады был 8-й батальон королевских стрелков; 7-й батальон стрелковой бригады был в зоне боя, и 8-й батальон стрелковой бригады был в резерве. История стрелковой бригады лаконично повествует: «Около 4.40 утра начался вражеский обстрел, включая большое число газовых снарядов. Обстрелу подверглись все тыловые позиции, которые ранее не обстреливались. С этого момента о 7-м батальоне ничего не было известно». Еще до начала штурма бригада потеряла два батальона: королевские стрелки, находившиеся в передовой зоне, также исчезли.
Самым тревожным в ситуации была полная потеря связи с передовыми отрядами из-за мощных ударов артиллерии и тумана. При массированной атаке и недостатке резервов (у Гоу было 14 дивизий на 40 миль фронта, из них только 3 в резерве) командование было напряжено до предела. За годы наступательной стратегии британская армия отвыкла от использования оборонительных методов, свою долю их неприятия внес национальный темперамент: «Гибкость отступления была незнакома британским войскам». Атакованные части сражались на своих позициях вслепую, пока не были полностью разбиты. Там происходило много героических местных боев, которые задерживали немцев и причиняли им потери. Но главный удар напирающей волны германской армии был только задержан.
К 24 марта исход сражения уже определился, хотя людям, вовлеченным в ужасное действие, это было трудно осознать. Британская 5-я армия была разбита – это было совершенно ясно. Фронт на Сомме был оставлен, контакты с французами на правом фланге едва поддерживались. Французские резервы подходили, но медленно, их присутствие еще не было ощутимо. На левом фланге 5-й армии разбитые соединения отходили с такой скоростью, какую позволяла им усталость, увлекая за собой правое крыло 3-й армии. Оставалась только надежда на устойчивое сопротивление центра и левого крыла 3-й армии, занимавших более сильные позиции. Эта армия выдержала несколько приступов немцев. Ее успешная оборона вызвала характерные для немцев противоречия в исполнении плана. Согласно ему, на 3-ю армию наступали германские 17-я и 2-я армии, которые должны были смять британский фронт. 18-я армия генерала фон Гутиера на фронте Гоу была предназначена для надежной фланговой защиты и поддержки удара, нацеленного на север. Успех Гутиера и связанная с ним блестящая возможность прорвать на правом фланге соединение британских и французских сил соблазнили Людендорфа на изменение плана. «Задача, – заявил он, – состоит теперь в том, чтобы отрезать французов от британцев». Противоречивость стремлений и расходящиеся направления наступления за короткое время разрушили великолепную тактическую победу, одержанную немцами.
