- Андрей Александрович! Разрешите?
- Проходите, Леонид Александрович! Здравствуйте, Максим Петрович! С чем пожаловали?
- Да вот, забирают от нас Иволгина.
- Знаю, знаю! Мне звонил товарищ Сталин по этому поводу. Вот здесь вот, товарищ Иволгин, то, в чём, в первую очередь, нуждается Ленинград. Товарищ Сталин сказал, что Вас можно загрузить и этими вопросами. Аналогичное письмо получит и полпред Деревянский. Мы вчера начали заполнение Нижнесвирского водохранилища. Необходимо срочно ремонтировать саму ГЭС. Собственно, город помогал Вам, Максим Петрович, для этого. Нам, как воздух, нужна энергия для Волховского Алюминиевого. Сами понимаете, это - самолёты, которых так не хватает на фронте. Ну, и от себя лично, хочу поблагодарить Вас за Вашу службу на Ленинградском фронте. Ну, и, надеюсь, что мы ещё увидимся здесь. Я на Вас глаз положил, Максим Петрович. Война кончится, я Вас жду у себя. До свидания, товарищ Иволгин.
- Служу Советскому Союзу, товарищ Жданов. До свидания, товарищ генерал-лейтенант!
Мы вышли из кабинета Жданова, я попрощался с генерал-полковником Говоровым, он недавно получил это звание за успехи Ленинградского фронта.
- Всё имущество отдела передать в бригаду особого назначения, пока, полковому комиссару бригады Сарову. Комбрига ещё не прислали. Или Коршунову, но у него дел и так полно. Я даже не знаю на месте ли он. Должен был улететь в Кыштым за пополнением. Всё, не буду задерживать, Максим Петрович. Всегда очень тяжело расставаться с тем, с кем сработался. Я просил тебя оставить начальником оперативного отдела фронта, не получилось. А жаль! Генеральская должность!
- Мне тоже жаль, что меня забрали из действующей армии. Но, у меня даже не спрашивали о моих желаниях.
- Ну, загадывать не будем, надеюсь, ещё поработаем вместе. Удачи тебе, "Иволга".
- К черту, товарищ генерал-полковник! - я откозырял и сбежал по лестнице Смольного к машине.
Вася Саров, с новыми петлицами, выглядел смущённым.
- Как же так, командир? Всё сделали Вы, а бригаду отдают какому-то "варягу"!
- Решение принимал не Панфилов, не Жданов, не Говоров, и не Василевский. Верховный хочет, чтобы я был в Хельсинки. Угораздило меня познакомиться с Маннергеймом. Вот уж точно: "Знал бы, где упаду, соломки бы постелил". Ладно, Василий! Всё будет нормально! Комбатами остаются наши люди, их опыт востребован. Ну, и ты тоже не пальцем деланный. С самого начала в роте! Справитесь. А я, похоже, должность комбрига пропущу. Ну, только, если проколюсь где-нибудь.
- Тьфу- тьфу- тьфу, типун тебе на язык, Максим! Всё равно, в роте все ждут твоего возвращения.
- Роты больше нет. Давай, расписывайся. Я - сдал, ты - принял.
Мы обнялись, и я пошёл домой. Женя собирала вещи. Я помог ей уложить всё по чемоданам. Чемоданов явно не хватало.
- Я позвонила родителям, нас ждут через два часа. Парадная форма висит в холле на плечиках.
- Я что, ещё и в орденах должен ехать?
- А как же! Здесь всё. Поедем на двух машинах, "Опель" оставим у родителей.
- Я все машины сдал Василию.
- Что ты ерунду говоришь! Или мне сходить и попросить у него машину. Нам, кстати, она ещё и завтра понадобится, и с водителем. На аэродром, тоже, надо добираться. Так что, иди, возьми додж, и путёвки: на сегодня и на завтра. Всё-таки, ты у меня бестолковый, когда речь идёт о самом себе. Даже меня хотел отдать Костику, а что бы ты без меня делал!
Я подошёл и поцеловал Женьку. Яблоко от яблони недалеко падает. Если в её семье не разделяли государственный и собственный карман, то в нашей семье всегда делали наоборот. Одного "Опеля" в принципе хватило бы, а потом, кто-нибудь из друзей перегнал бы машину на Бассейную. Но, судя по количеству чемоданов, "додж" больше подходит. Ладно, схожу ещё раз к Ваське.
Через час мы выехали на Бассейную, и, через некоторое время, Женя крутила звонок в их квартиру. Выслушав дифирамбы по поводу новых наград, званий и назначения, я помог Жене упаковать её вещи. Посидел за столом, лишь пригубив что-то из напитков: "Я - за рулём!". Женя сказала, чтобы я расслабился и не сидел букой. Машину поведёт она, тем более, что спиртное ей нельзя. Но, пить не хотелось, поэтому, досидел до конца ужина, ещё раз выслушал всякие пожелания и забыл о них.
В Хельсинки нас встречали представители командования финской армии, секретарь Министерства Иностранных дел и временный поверенный в делах СССР в Финляндии господин Сууркюль из шведского посольства. Он довёз нас до здания бывшего полпредства в Хельсинки, вместе с нами дождался полицейских и судебного пристава. Под наблюдением секретаря МИДа, мы открыли входную дверь в полпредство, сорвав печати.
- Господин военный атташе! Требуется поставить Вашу подпись, что здание и печати на дверях в целости и сохранности.
- Для этого мне нужно обойти здание.
- Да, пожалуйста.
- Женя, посиди в машине. А мы обойдём здание.
После осмотра я записал выявленные недостатки: выбитые окна, сгоревшую и залитую пожарными комнату, две или три выбитые двери. И другие мелочи. Поставил свою подпись. После этого, полицейский сходил в подвал и включил рубильник на освещение.
- Рота охраны будет примерно через час, господин атташе.
- Значит, все сидим, и ждём мою охрану. Пока её роль должны выполнять Ваши полицейские.
Полицейским это не шибко понравилось, но требования были законными. Действительно, через 42 минуты, появились "Студебеккеры" и два американских бронетранспортёра с охраной. Её командир подбежал ко мне и доложился.
- Почему задержались?
- Нам позвонили ровно час назад, и сообщили, что Вы приняли здание полпредства. А здесь - тридцать шесть километров. Мы прибыли морем в Порккала-Удд.
Сууркюль передал связку ключей капитану Гаврилову, мы отпустили всех, ротная колонна втянулась во внутренний дворик.
- Капитан! Финны явно хотели устроить какую-то провокацию.
- Видимо, да. В нескольких кварталах отсюда мы видели скопление людей. В основном, мужчин.
- Связисты где?
- Алексеев!
- Товарищ полковник! Командир взвода связи лейтенант Алексеев!
- На 4-м этаже есть комната связи. Она с металлической дверью. Аппаратуру туда. И сколько минимально времени Вам понадобится для того, чтобы у меня была связь?
- Радиосвязь - через несколько минут, товарищ полковник, а ВЧ - через восемь часов.
- Отправьте вот эту шифровку. - "Всё, приказ прибыть не позднее послезавтра я выполнил!" У Жени на лице состояние лёгкого шока. Она не ожидала такого "за границей". Всё здание пропахло горелым, везде мышиный помёт, запах тлена. После вылизанной ею нашей квартиры, здесь просто "Содом и Гоморра".
- Женечка! Здесь с 24 июня 41 года не вступала нога человека. Пойдём найдём помещение, где можно остановиться.
Осмотр жилых помещений нарисовал ещё более страшную картину. Бывшие жильцы покидали здание в спешке, жгли какие-то бумаги, оставили множество вещей, которые покрылись плесенью и пылью. Наконец, мы обнаружили квартирку из трех комнат, где был относительный порядок. Видимо, в этой комнате никто не жил в 41 году. Туда мы и принесли свои вещи. Я начал растапливать камин, а, выделенный мне, ординарец выметал комнаты и мыл пол, а Женя протирала от пыли мебель и раскладывала вещи по полочкам.
- Максим! Интересно, а что мы будем есть? Я уже есть хочу.
- Сейчас! Ты в Ленинграде думала о предстоящих раутах и приёмах, а я - о хлебе насущном! Вот, здесь семь суточных пайков. - я вытащил из одного из чемоданов РД с продуктами. - что б ты без меня делала, дорогая!
- Ну, уел, уел! Ты-то здесь был, а я-то впервые. Даже не подумала об этом!
- Да, нет, малыш. Жили бы в другом месте, просто бы сходили в кафе или ресторан. А из полпредства просто так не выйдешь. Можно нарваться на неприятности. Здесь существует политическая полиция, которая регулярно устраивала, в старые времена, провокации против совслужащих и полпредства. Тебя же инструктировали.
- Да я слушала в пол-уха. Ребетёнок беспокоился и пинался, я больше им занималась. Может быть, мне лучше было дома остаться?
- Потом значительно труднее было бы выехать. Замучилась бы по инстанциям бегать. Так что, выехали и выехали. Если будут большие проблемы, то выедешь в отпуск. А так, виза есть, отметка в паспорте есть. Уже никаких проблем на границе. Говоров говорил, что скоро южный берег очистят от немцев, и появится возможность ездить на машине домой. Тут всего 400 километров.
- У меня готово, садись обедать.
Обед состоял из каши с мясом, бутерброда с колбасным фаршем типа "второй фронт" и чая с плавающим внутри пакетиком. В конце обеда в комнату постучали:
- Войдите!
- Товарищ полковник! Вас к телефону! Иностранец какой-то.
