- Под Ленинградом, командует батальоном.
- Ну, что едем? Нас заждались, наверное.
- Да, конечно.
---
Ужинали у Рамсаев довольно долго, отвечая на многочисленные вопросы его жены, весьма словоохотливой женщины. Она расспрашивала нас о поездке её дочери в Москву, заодно я узнал о планируемых сроках вывода финской армии на всех участках. В общем, время я не потерял. Вернувшись в посольство, увидел обложенные мешками с песком танки у КПП: кто-то обстрелял из пулемёта наряд возле входа и окна верхнего этажа. Ноту в МИД уже написали. Подписал и приказал с утра доставить в МИД. Вышел на связь с Василевским по ВЧ, сообщил подробности переговоров с Маннергеймом. Тот передал, что корпус готов к движению, и ждали только меня.
- Я же передал информацию, что первый может выдвигаться.
- Верховный приказал дождаться Вашего звонка по ВЧ. Утром 5-я САД начнёт переброску своих БАО в Порккала-Удд. Генерал Трубачёв, командир корпуса, свяжется с Вами от границы. Первым же бортом отправьте карты Трибуцу.
- Мне их ещё не передали. Только обещали.
- Понимаю, но ускорьте максимально этот вопрос.
- Есть.
Внутри трубки послышался голос, просивший Василевского освободить линию. Ни фига себе! Кто это? Мы повесили трубки, раздался звонок, и послышался характерный голос Сталина.
- Товарища Петрова, товарищ Иванов.
- Я у телефона, товарищ Иванов.
- Как Маннергейм прореагировал на сообщение, что у него будет базироваться ударный корпус?
- Довольно настороженно, но я объяснил ему, что существует угроза немецкого десанта прямо в Хельсинки, он перезвонил, по словам Рамсая, начальнику разведки, и тот подтвердил нашу информацию. После этого мне пообещали передать карту минных постановок в Финском заливе.
- Вы понимаете всю меру ответственности, товарищ Петров? Карта может оказаться фальшивкой!
- Конечно, товарищ Иванов. Она нуждается в доскональной проверке. Но, оба броненосца береговой обороны у финнов находятся в Ботнике из-за угрозы авиации. Отражать десант пока у них нечем, а немцы славятся своей мобильностью. Поддержка нашим флотом и переброска сюда целой авиадивизии решает вопрос безопасности их столицы. Поэтому Маннергейм распорядился выделить дополнительные аэродромы на полуострове Порккала. Немецкие агенты очень активны здесь. Сегодня было обстреляно здание полпредства, товарищ Иванов. Маннергейм понимает, что его силой попытаются загнать обратно в союзники. Плюс в его армии далеко не все хотят союза с нами. Ему нужен флот на рейде Хельсинки.
- Хорошо, товарищ Петров. Вы хорошо начали работу. Ускорьте получение этих карт.
- Есть!
"Ох! Из огня, да в полымя!" Хорошо ещё, что по шапке не получил, что задержался с докладом на два часа. Сижу, пишу отчёт. Надо бы ремингтон какой-нибудь завести, замучаюсь писать отчёты! Как хорошо было в 13-м году! Набрал текст, закодировал и отправил. А тут мучься с этим "Паркером"! Женька уснула, ей сегодня тоже тяжело было. Но хоть отчёты писать не надо.
Утром разбудили довольно рано: пришло сообщение, что корпус сосредоточился в лесах под Выборгом, как стемнеет, пересечёт границу. Опять охрана, опять старенький паккард, МИД, передал Секретарю Ноту протеста, сообщил Рамсаю, что вечером 1-й корпус пересечёт границу, а самолёты корпуса сегодня начнут перелёт в Порккала-Удд. Около 14 часов в небе над Хельсинки появились "Киттихауки", "Кобры" и "Пешки". Позвонил телефон, на проводе адъютант Президента. Просит урегулировать вопрос об установке прямого телефона с дачей Маннергейма. Дескать, постоянно возникают вопросы у Маннергейма, а связи нет. Я связался с Москвой и получил "Добро" на установку такого телефона. Финские связисты протянули связь. Маннергейм зря надеется, что к этой линии никто не подключится. Хотя связь высокочастотная, с модуляцией. Почти как наша ВЧ. В 18.00 генерал Трубачёв сообщил, что начал движение. Почти сразу раздался звонок по новому телефону.
- Наша погранстража доложила о том, что Ваш корпус начал переход границы одновременно в двух точках перехода.
- Я получил сообщение об этом, господин маршал.
- Утром подъезжайте ко мне, полковник. - и Маннергейм повесил трубку.
Около трёх ночи меня разбудил Трубачёв и его команда. Они обошли город и следуют в Порккала-Удд, а он заехал выйти на связь с Верховным.
- Товарищ Иванов! 1-й отдельный УШК совершил марш и прибыл к месту назначения. Потерь не имеем, колонны сопровождали финские мотоциклисты. Вдоль дорог были установлены регулировщики. Инцидентов не было. Командир корпуса генерал-майор Трубачёв.
- Поздравляю Вас, генерал-лейтенант! Что с тылами?
- Служу Советскому Союзу. Пока не прибыл только десантный дивизион. По докладам, прошёл Котку. Имеет одну потерю на мине.
- Где товарищ Петров?
- Здесь. Передаю трубку.
- Займитесь размещением заказа на постройку быстроходных десантных кораблей на финских верфях для возмещения потерь в них. Документацию Вам передадут из Ленинграда завтра, товарищ Петров.
- Товарищ Иванов. Маннергейм, видимо, хочет посетить корпус.
- Не возражаю. - ответил Сталин и повесил трубку.
- Василий Алексеевич, скорее всего, завтра корпус посетит Маннергейм.
- Вот, воевали-воевали мы с тобой, Максим Петрович, с ним и воевали, а теперь его принимать надо и почести воинские оказывать!
- Вон видите, орден мне собственноручно повесил. Дипломатия!
- А ничего, красивый орден. Ладно, встретим, как положено! Раз Сам не возражает. Ну, а куда готовимся? Не здесь же отсиживаться будем.
- Таллин. Но, пока молчок и полная тишина. Обеспечиваем оборону побережья Финляндии от возможного вторжения фашистской Германии. И накапливаем боеприпасы. Как только флот вырвется из Маркизовой Лужи, так и начнём.
- Ну, давай, Максим Петрович! И не такое с тобой обделывали! Поеду, посплю.
Я, тоже, добрал немножко, затем поехал на дальнюю дачу. Маннергейм с утра занимается стипль-чезом, несмотря на возраст, каждый день километров пятнадцать в бешеном аллюре. Затем завтрак, на который меня и пригласили. Яичница с беконом, овсянка на молоке, горячие тосты и черный кофе. Никаких излишеств, бережёт своё здоровье. Разговор ни о чём, в основном о лошадях. Затем, после завтрака, с места в карьер:
- Я могу посмотреть на прибывшие войска? Ведь Вы говорили, что именно эти люди брали все наши укрепления на Свири. Или требуется специальное разрешение?
- Можете, я запрашивал разрешение на это. Товарищ Сталин не возражает.
- Тогда поехали.
Впереди шёл мой бронетранспортёр, за ним шел "хорьх" Маннергейма, ну, а сзади я. Дорога довольно извилистая, почти постоянно лесом. Наконец, слева показалось поле, на котором должны были находиться наши самолёты. Хорьх начал тормозить, я тоже остановился. БТР сдал назад и встал. Маршал вылез из машины и задал вопрос:
- Максим Петрович! Где самолёты? Не прибыли? - но, стоило ему сойти с дороги в сторону аэродрома, как раздался оклик:
- Стой! Ни с места! Стрелять буду! - говорящего не было видно. Секрет.
- Боец, вызови разводящего! Я - полковник Иволгин, военный атташе Советского Союза в Финляндии.
- Ожидайте, товарищ полковник.
Через минут пять появилось три человека, разводящий проверил мои документы.
- А это кто?
- Маршал Маннергейм, Президент Финляндии. Мы направляемся в штаб корпуса. Здесь должны находиться наши самолёты. Маршал интересуется, где они.
- А можно сказать, товарищ полковник?
- Да, конечно.
- Товарищ маршал, здесь они, просто замаскированы.
- Спасибо, солдатик! - ответил маршал.
- Ой, по-русски говорит!
- Маршал долго жил в России.
Мы продолжили свой путь, но, естественно, телефонное ухо гораздо длиннее, поэтому возле штаба уже был выстроен почетный караул, и пошла сплошная показуха. Но, маршал любил это дело! Он с удовольствием смотрел, как маршируют солдаты, посмотрел ротные учения с боевой стрельбой, потрогал кирасу, даже прикинул её на вес.
- Чуть тяжелее, чем у кирасиров. Примерно как у лейб-гвардейцев.
- С неё и делали. Зачем изобретать велосипед.
А вот у танка ИС-85 Кировского завода он остановился как вкопанный. Сделанный на базе "Объекта 238", танк был красив, по-настоящему красив. Длинное орудие очень гармонично было вписано в силуэт. Пошли вопросы по ТТХ. Ему показали танк и САУ-152 на ходу и со стрельбой. А достаточно длинные ряды звездочек и домиков на стволах красноречиво говорили об эффективности оружия.
За обедом в штабе корпуса, Маннергейм задумчиво сказал:
- То, что я сегодня увидел, совершенно не похоже на то, что было зимой 39-го. Совершенно другая армия. Мне кажется, что господин Сталин большой любитель рыбалки.
