– Господин фон Русс, насколько успешно прошли переговоры с посольствами Москвы и Золотой Орды?
– Если судить по слухам, ко мне они ехали «веселы и хвалились вернуться на семи санях с золотом», – усмехнулся Норманн. – На обратном пути были «в печали и молитвах».
– Более того, – заметил фон Ален, – достоверно известно, что перед Москвой на постое у тверского князя послы плакали.
– Ордынцы даже не заехали в Кремль, а сразу повернули на Рязань! – добавил Хинрих Плесков.
– У меня хороший переговорщик, – вспомнив Максима, ответил Норманн.
– Пустыми словами серьезный спор не решить!
– Москву с Ордой не напугать гранитными башнями с пушками. Они увидели реальную угрозу для самих себя, – уверенно сказал фон Ален.
– Возможно, – пожал плечами Норманн. В Медвежьем замке нет огромной армии, а несколько сотен воинов в красных кафтанах с медными пуговицами послов напугать не могут. – Случись что важное, в Любеке меня давно дожидался бы гонец.
– Вы считаете переговоры с послами «не важным» для себя делом? – Конрад фон Аттендорн даже не попытался скрыть удивления.
– За вашей спиной стоит огромная армия, способная противостоять Золотой Орде? – спросил фон Ален.
– Пастухи с охотничьими луками не могут противостоять организованной силе, – уверенно возразил Норманн.
Он мог бы привести в пример североамериканских колонистов, которые зачистили земли от индейцев. Победа была достигнута без каких-либо глобальных сражений, простейший путь лежал через уничтожение стойбищ с расстрелом буйволов. Монголы разрознены, пройдет несколько лет, и во время очередной междоусобицы сгорит шитая золотом юрта Чингисхана. Уничтожение символа, давшего пастухам название «Золотая Орда», в скором времени обернется полным исчезновением пришельцев.
– Вот и хорошо! – подвел черту ганзамистр. – Мы рады видеть в вашем лице надежного и сильного друга.
Приход двух кораблей с продукцией «от Максима» снял последние сомнения в пристрастии правителей Ганзы к алкоголю. Спирт, вода и простенькие натуральные ингредиенты познакомили купцов Любека с неведомым ранее вином. На ратушной площади устроили презентацию брусничного, рябинового и прочих экзотических напитков. Норманн пригласил правителей в «королевский кабинет» при трактире Тюлюпы. Комната действительно выглядела шикарно, а сервировка – сплошь фарфор, стекло и серебро – заставляла посетителей почувствовать себя причастными к элите этого мира. Однако обстановка нисколько не повлияла на поведение гостей, Конрад фон Аттендорн с Эберхардом фон Ален и Хинрихом Плесковым быстро назюзюкались и выпали в осадок.
– Мовчан, придется тебе организовать доставку на дом этих господ, – брезгливо глядя на заснувших гостей, попросил Норманн.
– Подогнать твою карету?
– И не думай! Загадят, потом не отмоешь! Вызови городских извозчиков да наших слуг рядом посади.
– Все немцы пьют, не зная меры, – вздохнул управляющий. – Одно хорошо, твое вино пойдет нарасхват.
– Вот и чудненько, цену держи, в следующем году пойдут особые напитки в стеклянной таре. – Планов у Андрея было много.
– Дорого. Не каждый может заплатить за стекло, – засомневался Мовчан.
– Вино и пойдет под маркой элитных королевских и епископских напитков.
– Удивляешь ты меня, Андрей Федорович, каждый раз что-то новое, неожиданное. Интересно на тебя работать, – признался управляющий.
– Время поджимает, мне пора возвращаться на Ладогу, берись за снаряжение каравана – и в путь-дорогу.
– Мне надо три дня, раньше не получится. Да и народ разгулялся, многие корабелы, что из мурманов, вообще в Травемюнде уехали.
Норманн снова мысленно себя отругал. Занимаясь собственными делами, он как-то не озадачился издать какой-то приказ для корабелов, нормирующий их поведение и быт. В результате люди оказались предоставлены самим себе, и каждый был волен поступать по собственному разумению.
Вот и Балтика! Казалось, сама природа приветствует возвращающихся после длительного плавания моряков. Устойчивый юго-западный ветер гнал кораблики к устью Невы. Но целью эскадры являлся остров Оденсхольм, там предстояло встретиться с дромонами Ульфора. Норманн так и не рискнул зайти в Любек с оравой язычников, да и сами норвежцы предпочли путь через проливы, надеялись перехватить еще один купеческий караван. Лес мачт в переполненной кораблями гавани в первый момент серьезно озадачил Андрея: просто нереально было привести такое количество кораблей. Только по прошествии получаса, когда подошли намного ближе, Норманн смог рассмотреть все подробно. На острове собрался огромный флот мурманов, были и трофеи, но захваченные корабли стояли особняком. Не успел князь спрыгнуть на дощатый причал, как над гаванью разнесся многоголосый крик: «Один! Один! Один!»
– Слава Одину! – проорал Норманн.
– Слава сыну Одина! – отозвались мурманы.
Приветствие не понравилось Андрею, снова вокруг его имени начинали переплетаться досужие сплетни. По легендам, или как их называют скандинавы – сагам, у великого правителя по имени Один осталось много детей. Трон верховной власти имели право занимать только сыновья мифического воина. Люди простодушно верили в Норманна, связывали с его именем надежды на лучшую жизнь. А что он мог дать? Да ничего! Любой самозванец, претендуя на власть, ведет за собой людей для достижения личной цели. Норманн не собирался ни править, ни восседать на троне, ему нужны были всего лишь портал и возвращение обратно.
– Спасибо тебе за Леанту! – Варуф заключил Норманна в крепкие объятия. – Ты высоко поднял имя нашего рода!
– Любой на моем месте поступил бы точно так же.
– Вот уж неправда! Каждый воин обязан встать с мечом на защиту своего товарища. Объявив мою дочь равной высокородным господам, ты сделал намного больше!
Норманн растерялся, отдавая Леанте Титульную грамоту, он как-то не подумал о возможных последствиях. В его понимании норвежцы были любителями дальних походов, отважными воинами и рвались в бой ради боя. Сейчас обнаружилась совершенно неожиданная сторона жизненных отношений. Мурманы не только отлично разбирались в социальном устройстве окружающего мира, но и сами были не прочь занять в нем высокое положение.
– Ты честно заслужил баронский титул, – улыбнулся Андрей Варуфу. – В замке после раздела добычи получишь меч и цепь. Твое торжество должны увидеть все. – Это был экспромт, но вручить грамоту прямо сейчас – значило принизить человека.
– Спасибо за честь! Отслужу! – серьезно ответил Варуф.
– Для начала тебе необходимо определиться с границами своих владений. Под боком Гапсаль, Ганза быстро подрежет тебе крылышки.
– Я сам осмотрел окрестные земли, на востоке в двух днях пути стоит датская кирха, так что и мне надо ставить церкви.
– Ты решил принять христианство? – От удивления Норманн сделал шаг назад.
– При чем здесь вера? – изумился Варуф. – Как иначе разметить границы?
– Хорошо, в Салми возьмешь сруб церкви, а священника ищи на Валааме.
– Мне одной церкви мало, Геланд тоже земли для себя присмотрел, аборигены там рожь с овсом выращивают.
– Не возражаю. – Андрей прикинул, как лучше практически действовать в данной ситуации. – Получишь письмо для Николауса фон Кюстрова, и забирай любые земли, только Ганзу не зли.
– Да они, как мыши, сидят в Гапсале, построили епископу замок, а окрестных селян только колоколом зовут, – усмехнулся Варуф.
– Не заглядывал на северный берег? – с невинным видом поинтересовался Норманн.
– Хорошее место, рыбы и морского зверя много, но мне зимой туда тяжело идти.
– Где Ульфор? Что-то я его не вижу!
– За озером в воинском доме. Сюрприз для тебя приготовил.
Речан остался на берегу, там, кроме норвежцев, нашлось много знакомых из Новгорода. Осмуссаар стоял на оживленном морском пути, и русские торговые караваны быстро облюбовали это место как базу для промежуточного отдыха и снабжения. В воинский дом Норманн отправился в сопровождении французских дворян. Идти было всего-ничего, минут двадцать. Яркое негреющее солнце и плещущаяся в озере детвора заставили господ шевалье активно обмениваться впечатлениями. В их понимании лето в здешних краях было намного холоднее зимы в предгорьях Пиренеев, а вода в озере оставалась просто ледяной. Не успел Норманн перешагнуть порог, как стены воинского дома сотряслись от крика: «Один! Один! Один!»
– Слава Одину! – как и положено, в ответ проорал Норманн.
– Слава сыну Одина! – отозвался «верховный совет».
Здесь сидели только конунги – так называли родовых старейшин и ярлы – избранные на тинге воеводы рода. Это был действительно сюрприз, причем давно подготовленный, что легко определялось по символике одежды. У мурманов главари носили шлем с рогами из моржового уса, норги набрасывали на плечи шкуру медведя. Вероятнее всего, это сборище являлось результатом зимнего похода Ульфора за пополнением.
