После завтрака майор пригласил меня в кабинет.
– Судя по добытой информации, ложа считает, что все основные посты в Крыму в их руках. Дальше они предполагают наблюдать и, изредка, направлять события в нужное им русло.
Я пожал плечами. Убедившись, что я не понял, майор пояснил:
– Своего они добились – развал произошел, теперь оттягиваются к центру. Здесь остаются только наблюдатели.
– А мы?
– А мы им сейчас не интересны, потому, как исправить ничего не можем. Пока. Но расслабляться не стоит, поэтому работаем по ранее утвержденному плану.
Я облегченно вздохнул и, с чистой совестью, отправился отсыпаться. Эх, если бы я знал, кто остался наблюдать за нами, чтобы постараться воспользоваться малейшей оплошностью…
***
…Конец девяносто четвертого начало девяносто пятого ознаменовалось серией взрывов в разных торговых центрах. Бандиты, войдя во вкус, продолжали азартно отстреливать друг друга, а правоохранительные органы активно им в этом помогали. Дело дошло до того, что перед разборками, некоторые банды предупреждали мирное население, какая из улиц сегодня будет опасной, а после мощных взрывов, за свои деньги, стеклили окна пострадавшим гражданам.
Постепенно стрельба сходила на нет. Вооруженная борьба перешла в фазу минной войны. Бомжи и алкоголики, за бутылку водки, разносили по квартирам пакеты с адскими машинками. Частенько, по причине залития глаз, посылки не доходили до адресата. Но и этот период закончился достаточно быстро. Те, кто не умер, сели в тюрьму или стали респектабельными бизнесменами.
Видя, что дела идут как по маслу, Ермоленко предложил устроить рождественские каникулы, Батя не возражал, правда, ехать с нами отказался, чем он собирался заниматься, мы так и не поняли. Вместо себя, на пару недель, учитель оставил Мастера из Судака с одноименной фамилией.
Филипп Михайлович Судак был старым вампиром. Конечно, младше Бати, но гораздо старше майора. Остротой ума и тщеславием он не блистал, предпочитая тихий уют провинциального курорта блестящему обществу столицы. Выезжать он не любил, поэтому остался крайне недоволен. Но тут Ермоленко был, неумолим – мастера Алушты и Ялты были слишком молоды и горячи, а Филя, своей ленью и осторожностью, удержит их более эффективно, чем Покрышкин розгами.
Кстати сказать. Покрышкин тоже не рвался на руководящую должность. Радостно скалясь, он упаковывал чемодан, собираясь с нами в Лондон. Каркалыга, в этот раз, в Европу не поехал, вместо этого он отправлялся в Египет. На вопрос Ермоленко, что он там забыл, Вано с достоинством сообщил, что никогда в жизни не видел пирамид и не простит себе, если так никогда их не увидит. Сраженный столь веским доводом, майор отпустил его. А мы, на следующий день, улетели в Лондон*.
Учитель был явно неравнодушен к этому городу. Он с удовольствием сводил меня в Тауэр* и Вестминстер*, привел к Биг Бену*, чтобы я послушал бой часов, но, гораздо больше, он любил бродить по улочкам старого Лондона, погруженным в розоватый туман, сгущавшийся в рассветных сумерках. По сравнению с первым моим посещением, я узнал город гораздо лучше. Правда, на этот раз, визит в Лондон был коротким. И, уже через два дня, мы прибыли на вокзал Ватерлоо, чтобы сесть в поезд до Парижа*…
Глава 15
…Учитель был несколько взволнован, он явно ожидал чего-то приятного. Все три часа до Парижа майор молчал. Мне казалось, он к чему-то готовится, только не уверен – хорошо это или плохо. С Северного вокзала мы пешком дошли до девятого округа, где Ермоленко имел на примете небольшой, но очень уютный отель. Отсюда было рукой подать до Монмарта, Гранд Опера и престижных торговых центров. Я, ожидая по опыту прошлой поездки, как минимум «Хилтона», вздохнул с облегчением. Скромная гостиница с маленькими удобными номерами, меня полностью устраивала. Однако, к моему огромному удивлению, на этот раз майор взял два номера. Поймав мой недоумевающий взгляд, он коротко пояснил:
– Уже большой мальчик. Мало ли с кем познакомишься, ну и так далее, – после чего сунул мне в руку ключ, предложил сходить погулять, а сам моментально заперся в своем номере.
Я ошарашено замер не зная, что делать. У майора были какие-то дела, но меня он ни во что не посвящал. Караулить его под дверями, чтобы сопровождать было бесполезным, да и не безопасным делом. Поэтому, потоптавшись пару минут на месте, я послушно отправился к себе, принял душ, прилег на минутку… и проснулся поздно вечером. Очень хотелось есть. Перед тем, как спуститься в ресторан, я забежал к учителю. Вдруг он решит составить мне кампанию.
Майор был у себя. Прежде чем я успел прикоснуться к двери, он уже открыл, и, коротко буркнув:
– Заходи! – скрылся в ванной.
– Учитель, вы ужинать иде…, – начал я, входя в комнату и, не завершив фразы, вылетел назад.
На светлом кожаном диване удобно расположилась женщина немыслимой красоты. Прозрачный пеньюар окружал ее облачным ореолом. Она ехидно улыбнулась мне, откидывая со лба медно-рыжие волосы. Я был так растерян, что в первую минуту даже не сообразил, что она тоже вампир.
– Учитель! – завопил я под дверью ванной, – Там женщина!
– Так она же не голая, – спокойно ответил он, выходя ко мне, и добавил, – ну, чего орешь? В первый раз женщину увидел?
Я смутился еще больше. И не нашел ни чего лучшего, как пролепетать:
– Я думал… Вы ужинать идете?
– Спасибо, дорогой, – насмешливо мурлыкнула дама из комнаты, – нам сейчас все принесут.
– Понял? – поинтересовался майор, – Свободен. Иди, поешь!
И тут до меня дошел смысл знаменитой песни Высоцкого:
«… А, в общем, Ваня, Ваня,
Мы с тобой в Париже,
Нужны, как в русской бане – лыжи…»
Было неожиданно обидно и очень грустно. С тоски я, действительно, отправился в ресторан. Надо сказать, он оказался весьма недурственным, с двумя залами для курящих и некурящих. Я занял столик и подозвал гарсона. К его великому огорчению я заказал отварные яйца, хлеб с маслом и, чтоб уж совсем не расстраивать молодого человека, пятьдесят граммов красной икры. Он удалился с явным недоумением. Вечером, такое не заказывают, особенно русские. Уловив эту мысль, я дождался заказа и попросил еще бокал «Божоле», чем окончательно поверг его в шок.
Ужиная, я грустно вспоминал
