— Между нами лежит пропасть, через которую никто не сможет перекинуть мост. В годы, которые я провел под черным флагом, я совершил много преступлений, которые вы, в вашей невинности, не можете даже себе представить, но некоторые остатки чести я все-таки сохранил, и это не позволит мне сделать вас несчастной.
Она покачала головой:
— С вами мне не страшны никакие несчастья. О Криспин, все это в прошлом. Если вы любите меня так же, как я люблю вас, между нами не может быть пропасти, ни теперь, ни в будущем.
— Если я люблю вас? — переспросил он страстно. — Вы мне дороже жизни и, Бог свидетель, дороже чести. Я не имею права говорить вам о любви, я, человек без дома и родины. И, делая это, я нарушаю клятву, которую дал вашему умирающему деду. Вместо того чтобы выходить замуж за такого человека, как я, вы можете выбрать любого из английских дворян.
Фрэнсис осторожно высвободилась из его объятий и отошла. Она стояла опустив голову, а он наблюдал за ней с тоской и страданием, проклиная себя за глупость — за то, что отбросил бесценный дар, который она преподнесла ему. Но он знал, что по законам чести он не мог поступить иначе.
Наконец Фрэнсис повернулась к нему и заговорила со страстностью, которой он не ожидал:
— Кроме моего деда я знаю только двоих дворян. Один предложил мне выбор между браком с ним и смертью брата, а другой, преследуя свои эгоистические цели, не постеснялся ложно истолковать мои с ним родственные отношения и этим чуть не сделал меня несчастной. Если это те дворяне, среди которых вы предлагаете мне выбрать мужа, я лучше до самой смерти останусь незамужней.
— Но существуют не только эти двое. И вы не можете оценивать всех английских джентльменов по поступкам ваших кузенов. Настанет день, когда вы встретите человека достойного, которого вы полюбите и который полюбит вас.
— Разве я найду другого человека, который дважды рисковал бы своей жизнью, чтобы помочь мне, и ничего не требовал взамен, как это сделал мой пиратский капитан? — она с любовью улыбнулась ему и протянула руки. — Криспин, дорогой, вы не сможете разлучить наши сердца такими незначительными возражениями. Я не позволю вам!
Он взял ее протянутые руки и посмотрел на нее с беспокойством.
— Любовь моя, мы должны расстаться ради вас. В Вест-Индии вам просто сдержать слово — это мой мир, и в нем есть для меня место; но когда придет время вернуться в Англию, вы не пожелаете связать свою жизнь с пиратом. Я не могу появиться с вами при дворе.
— Я никогда не сделаю этого. Но почему вы не сможете вернуться в Англию? Разве ваши преступления тяжелее тех, в которых был виновен ваш капитан Морган? Он был оправдан самим королем и получил рыцарство и место вице-губернатора Ямайки.
Криспин печально улыбнулся:
— Я не Морган, любовь моя. Существует только один валлиец Гарри.
Она недоверчиво посмотрела на него, но не сдавалась.
— Ни один человек в Англии не посмеет обвинить вас в преступлениях, которые сам король простил вашему командиру. Прощенье, по крайней мере, было подлинным, — вы не будете отрицать этого?
Капитан покачал головой:
— Прощенье, даже дарованное королем, не может стереть прошлого. Морган теперь вице-губернатор, но он все же остался тем человеком, который предал огню и мечу Панаму и Порто-Бэлло. Я следовал за ним, и мои руки, так же как и его, запятнаны кровью. Вы думаете, что ваш опекун лорд Ларчвуд позволит вам выйти за меня замуж?
В ответ она улыбнулась с некоторым озорством.
— Вы думаете, что капитан Барбикэн не может обойтись без его согласия? Сейчас у меня другой опекун, и вы украли меня у него, хотя он так бдительно охранял меня. Но если вы хотите, я допускаю, что брак с вами будет совершеннейшей глупостью. Я могу согласиться со всем, что вы говорили, и признать, что мы сошли с ума. Но эта глупость так приятна, а когда же любовь была мудра?
Он долго смотрел на нее и вдруг с внезапной беспечностью привлек ее к себе.
— Видит Бог, я не хочу такой мудрости, и если вы согласны связать свою судьбу с моей, мы поженимся в первом же порту, в который придем. Что вы на это скажете, миледи?
Вместо ответа она обвила руками его шею, подняла голову, но прежде чем их губы встретились, лес вздрогнул от внезапного пушечного выстрела. Они вопросительно посмотрели друг на друга. Эхо этого зловещего выстрела уже стихло, и только стая птиц с криками кружилась над деревьями. Криспин заговорил первым:
— Другой корабль, а у нас нет пушек. Пойдем, мы Должны вернуться на берег!
Она взглянула на капитана вопросительно:
— Это опасно?
Он улыбнулся и покачал головой:
— Нет, я думаю, нет. Сейчас мы должны бояться только испанцев, но они не отважатся показаться здесь. Несомненно, это какой-нибудь пиратский корабль, а это может означать, что мы убежим отсюда раньше, — он поднес ее руку к губам, — и раньше исполним ваше желание!
Так, уверенные в своем вновь обретенном счастье и не предчувствующие беды, медленно пошли они по направлению к берегу. Дойдя до маленького лагеря, они увидели серебристый пляж, широкую лагуну, в которой стоял на якоре большой корабль, и человека, который наблюдал за ними, опираясь на трость. Задумчивая улыбка появилась на его губах, а уродливая тень была отчетливо видна на белом песке у его ног.
6. ПРИГОВОР
Среди фантастической роскоши кают-компании «Вампира», которую они оба так хорошо помнили и которую надеялись больше уже никогда не увидеть, капитан Барбикэн и леди Фрэнсис ожидали решения своей участи. На этот раз они были одни, но за дверью на страже стоял вооруженный пират, а у Криспина отобрали все оружие. Капитан застыл у раскрытого квадратного окна, пристально глядя через лагуну на побережье, где работали команды черного фрегата и галеона.
Люди с «Санто-Розарио» не протестовали, когда захватили их капитана и его девушку, и даже наблюдали за этой процедурой с некоторым любопытством. Но даже если бы их это и затронуло, они ничего не смогли бы сделать, так как команда «Вампира» превосходила их более чем в три раза и у них не было пушек, потерянных во время шторма. Они не могли обороняться, мрачно размышлял Криспин, фрегат не дал бы им даже выйти из лагуны.
Однако, несмотря на очевидную невозможность защищаться, его душил бессильный гнев на себя и свою изменившую команду, на Гедеона Крайла, но больше всего на судьбу, которая снова привела его в руки горбуна. Но он боялся не за себя: смерть была его участью, и он так часто смотрел ей в лицо, что больше не боялся ее. Но мысли о том, что ожидает Фрэнсис, были мучительнее любой пытки, которой пираты могли подвергнуть его тело. Он стоял спиной к девушке, но знал, что она сидит во главе стола, а в ее глазах снова появилось выражение ужаса. С того момента, когда они вышли из леса и увидели Крайла, она едва могла говорить.
