Она выбрала множество таких боёв с жизнерадостностью Давида выбирающего Голиафов, и она всегда была пращей с такими же возможностями. Её "камни" пронзали бюрократическую реальность, скрывавшуюся за представительным фасадом Солнечной лиги, в течении многих лет, и она никогда не колебалась, разоблачая сладенькие сделки, которые Управление Пограничной Безопасности с такой охотой заключало с солярианскими межзвездными корпорациями. Но в то же время она сделала больше чем несколько репортажей о близких (и прибыльных) связях, которые многие из высокопоставленных членов Ассоциации Ренессанса развили с могущественными структурами, которые они официально были призваны изменить с самого основания. И она выпустила серию о незаконной торговле генетическими рабами, которая была столь разрушительна и в которой было названо достаточно конкретных имен, что это породило непрекращающиеся слухи о том, что "Рабсила" назначила значительное вознаграждение за её голову.
Она была одним из первых солярианских журналистов, которые донесли до публики мантикорскую точку зрения о событиях на Монике, и хотя она не защищала мантикорцев, она очень ясно обозначила своим зрителям и слушателям, что ситуация на Монике очень мутна. И когда Амандина Корвисарт предоставила солярианским новостным агентствам ошеломляющие доказательства причастности Рабсилы и Технодайна, она также осветила это.
Солярианский истеблишмент не выстраивался в очередь, чтобы поблагодарить её за её усилия, но для О'Ханрахан и её продюсеров это было в порядке вещей. Ей было только пятьдесят три стандартных года, почти ребенок в обществе пролонга, и хотя рынок старомодных журналистких расследований был ограничен, он всё же существовал. Фактически даже относительная маленькая ниша в медиарынке Лиги составляла миллиарды подписчиков и безукоризненная репутация О'Ханрахан, заработанная тяжким трудом, означала что несмотря на её относительную юность она находилась на самой вершине этой конкретной ниши. И даже те члены истеблишмента, которые ненавидели её привычку переворачивать камни, которые они сами предпочли бы оставить мирно покоящимися в грязи, прислушивались к тому что она сказала. Они, также как любой другой, знали, что если они прочли что-то в статье О'Ханрахан или увидели в её передаче, это будет настолько достоверно и тщательно проверено, насколько это возможно. Она допускала случайные ошибки, но они с легкостью могли быть пересчитаны на пальцах одной руки, и она всегда была быстра в их признании и исправлении.
После того, как она дотронулась до кнопки приёма, на голо-дисплее над её столом возникло изображение мужчины. Одри нахмурилась. Вряд ли Бальтасара Юппе можно было отнести к её коллегам грязеразгребателям. Он был на девять или десять стандартных лет старше чем она и довольно влиятельным на своем поприще финансового аналитика и журналиста. Это была специфичная область — во многом такая же специализированная ниша как ниша О'Ханрахан, разве что побольше. И только к лучшему было то, что аудиенция Юппе была так сфокусирована на своих проблемах. Человеческие предрассудки оставались человеческими предрассудками, что означало что люди автоматически испытывают больше уважения и меньше сомнений к тем счастливчикам, которые обладают физической привлекательностью, особенно когда она сочетается с умом и харизмой. И если у О'Ханрахан были каштановые волосы, кристально голубые глаза, элегантное телосложение, изящные манеры и… но богатая фигура, то коричневые волосы Юппе всегда были близки к состоянию выхода из под контроля, его коричневые глаза были тусклы и он был (в лучшем случае) приятно уродлив.
Хотя они сталкивались друг с другом время от времени, их вряд ли можно было бы назвать добрыми приятелями. Они состояли в одной и той же профессиональной организации, и они часто освещали одни и те же истории — как правило с разных точек зрения — в условиях коррупции и взяточничества которые скапливались, как в выгребной яме, когда отбросы финансовой структуры пересекаются с неизменной бюрократией Лиги. Например, они оба делали репортаж о событиях на Монике, хотя Юппе едва разделял мнение О'Ханрахан об этом инциденте. Конечно, он всегда красноречиво критиковал то, до какой степени Мантикора и ее торговый флот проникли в экономику Лиги, таким образом, было неизбежно, что он будет более скептически относиться к требованиям и доказательствам мантикорцев.
— Привет, Одри! — сказал он радостно и она еще больше нахмурилась.
— Чему я обязана за сомнительное удовольствие от этого разговора? — ответила она с заметным отсутствием энтузиазма.
"Я уязвлен." Он прижал руку к груди, в районе где большинство не-новостистов держало свои сердца, и сконцентрировался на попытке выглядеть максимально невинным. "Фактически я опустошен! Я не могу поверить, что ты не рада видеть меня, когда я прихожу с подарками."
"А что там насчет пословицы — бойтесь новостистов, дары приносящих?"
— Что-то такое есть, но к тебе это не относится, — согласился он жизнерадостно: — И если бы такой пословицы не было, её следовало придумать. Но в этом случае я действительно думаю что ты хотела бы знать.
— Знать что? — спросила она с подозрением.
— Я наконец-то получил независимые данные о том, что произошло на Новой Тасконе, — ответила он и его голос и лицо внезапно стали гораздо более серьёзными.
— Получил независимые данные? — О'Ханрахан выпрямилась в своем кресле и её голубые глаза сузились с явным подозрением: — Откуда? От кого? И почему ты звонишь мне?
— Разве ты у нас не грязеразгребатель? — Юппе криво усмехнулся: — Это еще не дошло до публичных каналов, и по крайней мере не дойдет еще день или два, но как ты знаешь, у меня много контактов в бизнес сообществе.
Он сделав паузу, приподняв брови, пока она не кивнула с нетерпением.
— Хорошо, — продолжил он тогда: — эти источники включают одного из VP за операцию на Бринкс Фарго. И так вышло, что в разговоре со мной он упомянул, что один из его курьеров, только что пришедший с Визигота, принес совершенно другую версию событий на Новой Тасконе.
— С Визигота? — она повторила с гримасой: — Ты имеешь в виду Мезу, не так ли?
— Ну да, в каком-то смысле, — признал он: — Хотя не в том смысле, о котором ты думаешь.
— И о каком же смысле думаю я?
В образе действия "ничтожный ставленник этих жалких объявленных вне закона мезанских корпораций", "преднамеренно тенденциозно освещающий и извращающий".
Я не отвергаю автоматически все новости и слухи, которые приходят с Мезы, Бальтазар
Может не автоматически, но с заметным постоянством, заметил он
"Из-за более чем корыстных версий событий, так называемого журналистского общества Мезы, которые они выдают с таким постоянством, что это сразу вызывает во мне врожденную неприязнь".
"Я упомянул, вам не все известно в истории Грин Пайнс и есть независимое подтверждение, хотя бы одно," заметил Юппе, немного злобно, и ее голубые глаза сузились.
"Было подтверждение взрывов в течение нескольких месяцев," парировала она, "и если бы вы следили за моими репортажами, то вы бы знали, что я защищала их тогда. И, в этом отношении, я предположила в то время, что вероятно была причастна Балрум. Я все еще думаю, что это скорее всего так. Но я нахожу, что это чрезвычайно подозрительно — и удобно, для определенных стороны — что ‘всестороннее расследование Мезы' показало — Сюрприз, сюрприз! — что был вовлечен 'печально известный' оперативник Мантикоры." Она закатила глаза. "Дайте мне передохнуть, Бальтазар!"
"Ну, Зиливицкий может быть и с Мантикоры, но он был в постели с Балрум в течение многих лет — в буквальном смысле, так как он завязал идиотскую дружбу с этим демагогом Монтень", ответил Юппе ударом на удар. "И не забывайте, что его дочь "Королева Факела"! Исключительная возможность для этого негодяя действовать непосредственно там в данный момент."
Может быть, если бы он был полным сумасшедшим. Или просто настолько глуп, чтобы выкинуть что-то подобное", возразила О'Ханрахан. "Я проверила его доступную биографию, включая тот всесторонний отчет, который как бишь его там — Андервуд — сделал на него, как только версия Мезы достигла информационных каналов, я признаю, что он жуткий, как ад человек, если вы нападете на кого-то о ком он заботится, но он не одержимый убийством маньяк В самом деле, все его из наиболее зрелищных достижений, кажется, в данный момент были связаны с обороной, а не нападением. Вы приходите за ним или его близкими, и все "Ставки сделаны!";.. в других случаях, он не особенно кровожаден. И для проклятого он безусловно, достаточно умен, чтобы знать то, что сбрасывание атомной бомбы на общественный парк, полный детей, сделает с общественной поддержкой для нового королевства его дочери. Впрочем, вся проклятая галактика знает то, что он сделает, если кто-то пойдет против одного из его детей. Вы действительно думаете, что кто-то с таким резюме закончит убив сотни или тысячи чужих детей? "Она снова покачала головой. "Кому я должна верить? Публичному отчету о ком-то как Зилвицкий? Или разновидности корыстных, сфабрикованных, подготовленных заранее, являющийся чистейшей выдумкой племени "независимой журналистики", которая выходит из Менделя?"
